jf.spbu.rujf.spbu.ru/upload/files/file_1513760756_7436.pdf · 2017-12-20 · Истортияни...

1

И с т о р и я н а у ч н о - п о п у л я р н о й п р е с с ы Р о с с и и

в с о ц и о к у л ь т у р н о м к о н т е к с т е

Введение

2

3

С а н к т - П е т е р б у р г с к и й г о с у д а р с т в е н н ы й

у н и в е р с и т е т

И н с т и т у т « В ы с ш а я ш к о л а ж у р н а л и с т и к и и м а с с о в ы х к о м м у н и к а ц и й »

История научно-популярной прессы России

в социокультурном контексте

Учебное пособие

Под редакцией Л. П. Громовой, Ю. Б. Балашовой

С а н к т - П е т е р б у р г

2 0 1 7

ОглавлениеОглавление

ББК 76.02-923 И90

Печатается по решению Редакционно-издательского совета Института «Высшая школа журналистики

и массовых коммуникаций» Санкт-Петербургского государственного университета

Р е ц е н з е н т ы: д-р филол. наук А. И. Акопов (науч.-культурол. сетевой журн. RELGA); д-р филол. наук Н. С. Цве- това (С.-Петерб. гос. ун-т)

А в т о р ы: Г. В. Жирков, А. Н. Кашеваров, Л. П. Громова, М. М. Маев-ская, Е. С. Сонина, С. Н. Ущиповский, К. А. Алексеев, Е. А. Шаркова, Т. Ю. Редькина

История научно-популярной прессы России в социокуль- турном контексте : учеб. пособие / Г. В. Жирков, А. Н. Кашеваров, Л. П. Громова и др. ; под ред. Л. П. Громо-вой, Ю. Б. Балашовой. — СПб. : С.-Петерб. гос. ун-т, Ин-т «Высш. шк. журн. и мас.коммуникаций», 2017. — 271 с.

Учебное пособие посвящено становлению научно-популярной журналистики в России, трансформации ее типологических моделей, жанровых форм, определению влияния социально-экономических, культурных и политических факторов на ее развитие. В пособии пред-ставлены лишь некоторые аспекты этой многоплановой темы. Истори-ческая часть не исчерпывает весь процесс формирования научно-попу-лярной журналистики и охватывает преимущественно XVIII — начало XX в.

Пособие рассчитано на магистрантов, обучающихся по программе «Научно-популярная журналистика», а также на всех изучающих исто-рию журналистики, русскую культуру и историю России.

ББК 76.02-923© С.-Петерб. гос. ун-т;

Ин-т «Высш. шк. журн. и мас. коммуникаций», 2017© Авторы, 2017

И90

ОглавлениеОглавление

Оглавление

Введение ……………………………………………………………………................ 6Глава I. Эволюция популяризации научно-технических знаний …….............. 10

§ 1. Научно-популярная публицистика: от церковной — к научноймысли (Г. В. Жирков)…………………………………………………............ 10

§ 2. История технического знания (А. Н. Кашеваров) …………………...….. 36Глава II. История научно-популярной журналистики XVIII–XX веков .............. 63

§ 1. Становление научно-популярной журналистики в XVIII веке (Л. П. Громова)…………………………………………................................ 63

§ 2. Развитие научно-популярной журналистики в XIX веке (М. И. Маевская) ..................................................................................... 96

§ 3. Научно-популярная пресса начала ХХ века в социокультурномконтексте (Ю. Б. Балашова) …………………………………………......... 129

Глава III. Системообразующие факторы и предметные области научной популяризации……………………………………….………………………..... 156§ 1. Научно-популярный мир Петербурга XVIII — начала XIX века

(Е. С. Сонина) ............................................................................................ 156§ 2. Историческая научно-популярная журналистика в России:

особенности и тенденции развития (С. Н. Ущиповский) ………........... 168§ 3. Формирование традиций отечественной научно-популярной

журналистики в сфере физкультуры и спорта (К. А. Алексеев) …….... 201§ 4. Эволюция экологической журналистики в России: влияние

социально-политических факторов (Е. А. Шаркова) …………….......... 229§ 5. От журналистики путешествий — к трэвел-медиатексту

(Т. Ю. Редькина) .................................................................................... 249

6

Научно-популярная журналистика как «вечный спутник» науки на протяжении длительного времени выступала важнейшим ком-муникативным каналом, обеспечивающим процесс просвещения и одновременно способствующим развитию самого научного зна-ния. Научно-популярная журналистика служила и служит научно-му самообразованию самых широких слоев населения и предстает в этом смысле неотъемлемой частью культуры. Популяризации науки почти столько же лет, сколько самой науке. Научное знание в России взращивалось и развивалось в Академии наук, универси-тетах и научных обществах, пропагандировалось через рукопис-ную и печатную литературу и журналистику. И, несмотря на то что содружеству российской науки и журналистики уже более трехсот лет, этот опыт все еще недостаточно исследован.

До сих пор практически не изучены истоки отечественной по-пуляризации. В советское время было написано довольно много работ, посвященных проблемам популяризации в эпоху научно-технической революции (в этой области работали такие иссле-дователи, как А. И. Акопов, В. С. Аллаярова и Л. И. Коган, В. Ю. Иваницкий и др.); изучалось творчество отдельных ученых, внес-ших существенный вклад в развитие советской научно-популяр-ной литературы (К. И. Тимирязев, С. И. Вавилов В. А. Обручев, К. Э. Циолковский, А. И. Ферсман и др.); предпринимались по-

Введение

7

Введение

пытки анализа развития научной популяризации при социализ-ме. В развитии научно-популярной журналистики 1960–1980-х годов значительная роль принадлежит таким публицистам, как Я. Голованов, В. Губарев, М. Ребров. В 1990-е годы процесс ком-мерциализации СМИ негативно отразился прежде всего на из-даниях образовательного и научно-популярного характера. Из телевизионного эфира практически исчезли не только научно-популярные программы, но и тема науки как таковая. Тиражи традиционных (таких как «Наука и жизнь», «Знание — сила», «Химия и жизнь», в меньшей степени — «Вокруг света») научно-популярных журналов без государственной поддержки сократи-лись в сотни раз. Однако на рубеже веков появились новые науч-но-популярные журналы, издаваемые прежде всего по лицензии зарубежных брендов (таков, в частности, наиболее тиражный журнал «Популярная механика»).

Совокупность собственно научных, социально- и историко-культурных, историко-журналистских и историко-литературных предпосылок, сформировавшая тип научно-популярной лите-ратуры, заложившая ее основы, остается практически вне поля зрения исследователей, дающих беглый обзор почти трехвеко-вой истории отечественной популяризации как предыстории ее современного развития. Причем основное внимание уделяется прежде всего популяризации в книгах и брошюрах и наимень-шее — в журналистике. Исключением остаются, пожалуй, лишь труды Э. А. Лазаревич (которые, под влиянием эпохи, в значи-тельной степени идеологизированы).

В сложившейся исследовательской литературе еще недоста-точно разработан вопрос о сущностных признаках научной попу-ляризации. Поэтому отнесение того или иного издания к разряду научно-популярного нередко зависит от субъективной точки зре-ния исследователя. На наш взгляд, достаточным основанием для того, чтобы назвать журнал или отдельную публикацию научно-популярными в современном понимании этого слова, является соответствие его следующим признакам: строгая научность и достоверность, выраженная ориентация на широкого читателя, доступность изложения, занимательность.

Введение

8

Предлагаемая работа — это попытка последить путь, по кото-рому развивалась российская научно-популярная журналистика в меняющихся социально-культурных условиях жизни России. Не претендуя на широкий охват всей картины развития, авторы ставят своей задачей выделить ее отправные моменты, акценти-ровать внимание на наиболее значимых этапах и проблемах по-пуляризации научного знания.

В России на протяжении XVIII — начала ХХ в. сложилась уни-кальная модель взаимодействия науки и социума. Российская наука никогда не была отделена от общественной жизни, а рос-сийские ученые, осознавая свою миссию, тяготели к различным формам публичности. В России даже методологические школы утверждали себя через публицистический дискурс. Российские университеты традиционно были встроены в систему социаль-ных коммуникаций. Цель научной популяризации мыслилась как развитие мировоззрения аудитории. Ведущая роль на этом пути традиционно принадлежала научным обществам и научно-популярной журналистике.

В процессе познавательной деятельности исторически сло-жились различия между общественными, с одной стороны, и естественными, а также техническими науками — с другой. Эти различия легли в основу разделения (также исторически сложив-шегося) научной популяризации на два направления: обществен-но-философское и естественнонаучное. Вообще говоря, модель знания на Западе основана на традиционном разделении наука / искусство. Между тем идея содружества наук оказывается цен-тральной для всей традиции отечественной популяризации на-уки. Так, в классическом русском «толстом» журнале отделы на-уки и литературы были органично объединены. Обозначенная особенность, связанная с типично русской синкретичностью, от-ношением к разным видам знания как единому знанию о мире и человеке, предоставляла российской науке определенные пре-имущества, даже в сравнении с ведущими в плане развития на-учных коммуникаций англо-саксонскими странами. Однако эта конструктивная модель в постсоветское время оказалась во мно-гом утраченной.

Введение

В современной России возрождается идея популяризации на-учного знания на основе исторически накопленного богатейше-го опыта популяризации российской науки и ее взаимодействия с обществом. В настоящем учебном пособии ставится задача ре-конструкции некоторых знаковых особенностей этого опыта, в том числе актуальных для современности.

10

Глава I

§ 1. Научно-популярная публицистика: от церковной — к научной мысли

Становление научных и естественнонаучных воззрений на природу — составная часть процесса секуляризации, протека-ющего в цивилизации. Их автономизация имеет длительную историю, которая сопровождалась жесткой борьбой против них со стороны религии1. Опорой этих взглядов были человеческая практика, развитие ноосферы, стремление человека обустроить свое окружение в связи со своими растущими и множащимися потребностями.

Заложенное в природу человека противоречие между субъек-тивным и объективным, идеальным, духовным и материальным носит фундаментальный характер. Оно существует на протяже-нии всей истории человечества. Но в процессе познания мира, роста потребностей человека научная мысль, как теснее связан-ная с практической стороной его жизнедеятельности, все больше теснила религиозную. Одним из важнейших инструментов этого сложного процесса секуляризации общества стала научно-попу-лярная публицистика.

Публицистика своим стержнем имеет мысль и информацию. Основной ее функцией является просветительская, несущая человеку знание и помогающая ему познать мир2. Дуализм че-ловеческой природы, отражающий единство ее духовного и

Эволюция популяризации научно-технических знаний

11

материального, осмысление человеком процессов жизни и жиз-недеятельности, вел от предполагаемого знания к научному и вносил в него субъективное начало — от естественного до край-него субъективизма, проявлявшегося в преследовании инако-мыслящих и иноверующих вплоть до сожжения их на кострах.

Эволюция научно-популярной публицистики — зеркало ста-новления процесса секуляризации общества. Она проходила ряд этапов со своими особенностями. Наиболее длительным по вре-мени был ее первый период — допетровский. Во всей Европе это время характеризуется жестким подавлением всякого стрем-ления человека к материалистическому осмыслению устрой-ства мира и жизнедеятельности людей, о чем свидетельствуют трагические судьбы Коперника, Галилея, Джордано Бруно и др., которые, по мысли богословов, всё существующее объясняли естественными законами, «желанием заключить все могущество божие в ограниченный круг», человеку же якобы нужно «не мно-гознание, а только вера и слепое повиновение»3. В этот период пересматривались основы вероисповедания и на этой почве про-исходили кровавые побоища, в ходе которых особо страдали те, кто выступал с новым Словом, кто пытался найти истину в че-ловеческом опыте, закреплять ее в рукописи, кто стал использо-вать печатный станок для высказывания оппозиционной мысли. С санкции религиозной или светской власти сжигали на кострах живую или овеществленную свободную Мысль. Вот ряд фактов этой трагической хроники.

642 г. — сожжена сарацинами богатейшая Александрийская библиотека. В течение шести месяцев рукописями топились все местные бани. При этом мусульманский военачальник заявлял: «Если в книгах этих повторяется то же, что в Коране, они беспо-лезны; если иное — то они вредны».

XI в. — по распоряжению шведского короля Олая «для облегче-ния введения христианства» сожжены рунические книги.

1327 г. — в Булони был сожжен поэт, мистик и астролог Чекко.1415 г. — по постановлению Констанцского собора был сож-

жен вместе со своими книгами просветитель, ректор Пражского университета Ян Гус.

§ 1Научно-популярная публицистика: от церковной — к научной мысли

12

I Эволюция популяризации научно-технических знаний

1508 г. — кардинал Хименес уничтожил в пламени около ста тысяч древних арабских рукописей.

1510 г. — император Максимилиан распорядился предать огню все еврейские книги, кроме Библии.

1527 г. — в Лейпциге за выпуск в свет недозволенных книг был обезглавлен печатник Ганц Гергот4.

На Руси, в России «весьма долго мысль составляла исключи-тельную принадлежность духовенства», считавшего себя един-ственным обладателем истины. По мнению английского послан-ника Д. Флетчера, «епископы, лишенные всякого образования, следят с особенною заботою, чтобы образование не распростра-нялось, боясь, чтобы их невежество и их нечестие не были об-наружены»5. В этом мнении иностранца есть доля непонимания представления священнослужителей о знании, их неприятия светского представления о нем. Эта проблема дискутируется до сих пор. Архимандрит Иоанн (Экономцев), раскрывая воззрения Церкви на знания, замечает: «Иногда высказывается мысль, что православие (в отличие от протестантизма) якобы являлось тор-мозом для формирования и развития у нас естественнонаучной традиции». На самом деле это не так. Характеризуя эпоху Петра Великого, Иоанн поясняет: «Так же, как и в случае с Западной Европой, просвещение и наука нужны были Петру не сами по себе, а в прагматическом, утилитарном, сиюминутном прелом-лении»6. Этот основной тезис церковников о светском представ-лении о знании варьируется в их трудах по-разному.

Эпоха Петра Великого открывает второй период, пере-ходный. Полтора века — 1700–1850 гг. — фактическое начало обособления светского, научного знания от религиозного. Здесь можно вспомнить деятельность одного из сподвижников Петра Якова Брюса, работавшего в 1698 г. в лаборатории известного английского ученого И. Ньютона и написавшего «Теорию дви-жения планет», переводившего по поручению Петра научные книги. Переведенная им работа Христиана Гюйгенса «Книга ми-ровоззрения, или Мнение о небесноземных глобусах или их укра-шениях», обычно называемая «Космотеорос», явилась в России «совершенно новым научным жанром». В ней переводчик, без-

13

условно, стремился разъяснить открытия науки Запада и сделать их понятными «читающей по буквам публике»7.

Говоря о церковной реформе Петра Великого, протоиерей Ге-оргий Флоровский называет ее «властным и резким опытом го-сударственной секуляризации», который удался. В этом состоит «весь смысл, вся новизна, вся острота, вся необратимость петров-ской реформы»8. Однако реформы Петра Великого не затронули религиозной мысли, не ущемляли ее. По Духовному регламенту (1721) религиозная мысль оставалась только за духовенством: «…частный человек не может иметь голоса, всякое отступление его мнений от занесенных в Св. Писание „воню безбожия издает от себе“, и потому каждому христианину православного испове-дания предписывается слушать от своих пастырей»9.

На протяжении всего XVIII в. в российском обществе сохраня-ется доминирование религиозной мысли, но углубляется «прак-тическое» разделение ее и светской, выраженное в контроле за мыслью и словом поданных. Так, императрица Елизавета Пе-тровна 7 марта 1743 г. повелела, чтобы «все печатные книги в России, принадлежащие до церкви и церковного учения, печата-лись с апробацией Святейшего Синода, а гражданские и прочие всякие, до церкви не принадлежащие, с апробацией Правитель-ствующего Сената». Как показала практика, в годы ее правления это достигалось с большим трудом, так как церковь не хотела выпускать из-под контроля и светскую литературу. Интересная страница истории нашей культуры в этом отношении — научная и творческая деятельность М. В. Ломоносова, натолкнувшаяся на ее неприятие большинством церковников10.

В трудах «О слоях Земли», «Явление Венеры на Солнце» и мно-гих других ученый развивал научный взгляд на развитие вселен-ной. При этом он подчеркивал, что научная правда и вера «суть две сестры родные, дщери одного вышнего родителя», они «ни-когда между собой в распрю прийти не могут»11. В «Регламенте» академического университета Ломоносов записал: «Духовенству к учениям, правду физическую для пользы и просвещения пока-зующим, не привязываться, а особливо не ругать наук в пропове-дях»12. Синод, не выступая открыто против такого авторитетного


14


ученого, обрушил гнев на журнал Академии наук «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» (1755–1764). Ар-хиереи докладывали императрице о том, что журнал печатает бо-гохульные произведения, «многие, а инде и бесчисленные миры были утверждающие, что Священному писанию и вере христи-анской крайне противно есть, и многим неутвержденным душам причину к натурализму и безбожию подает». 16 сентября 1756 г. руководству Московского университета была возвращена руко-пись перевода поэмы А. Попа «Опыт о человеке», сделанного про-фессором Н. Н. Поповским, учеником Ломоносова. Синод снова указывал, что автор поэмы опирается на «Коперникову систему, тако ж и мнения о множестве миров, Священному писанию со-всем не согласные». Наконец, 21 декабря 1756 г. Синод предста-вил императрице Елизавете подробный доклад о вредности для Православия гелиоцентрических воззрений. Синод испрашивал именной указ для строгого запрета всем «писать и печатать как о множестве миров, так и всем другом, вере святой противном и с честными нравами не согласном, под жесточайшим за престу-пление наказанием не отваживался». Духовное ведомство пред-лагало конфисковать повсюду книгу Бернара ле Бовье де Фонте-неля (1657–1737) «Разговоры о множестве миров» (1686, перевод на русский язык А. Д. Кантемира, 1740) и номера «Ежемесячных сочинений…» за 1755–1756 гг. «Придворный ее величества про-поведник» иеромонах Гедеон (Криновский) прочел императрице и издал в 1756 г. проповедь, направленную против натуралистов, предлагая спросить с них ответ и с тех, кто украшен «рангами, достоинствами и богатством», имея в виду ученых13.

Ломоносов, долго удерживавшийся от полемики, сочинил ядо-витую эпиграмму «Гимн бороде», моментально разошедшуюся как анонимное произведение в списках по всем городам России вплоть до Якутска. В ней высмеивалось невежество иерархов, бо-рода которых — «завеса мнений ложных». Затем после прямой стычки с духовенством последовала новая эпиграмма. В ответ Синод 6 марта 1757 г. обратился к императрице с жалобой на Ло-моносова, испрашивая указ, чтобы «таковые соблазнительные и ругательные пашквили истребить и публично сжечь, и впредь то

15

чинить запретить, и означенного Ломоносова для надлежащего в том увещания и исправления в Синод отослать…» Жалоба не имела последствий. Мало того, в это время в 1756 г. Ломоносов был введен в состав управления академической Канцелярией с тем, чтобы заниматься «всеми академическими делами» (наряду с акад. А. И. Таубертом). В феврале 1757 г. в типографии Москов-ского университета приступили к новому изданию Собрания со-чинений ученого.

М. В. Ломоносов одним из первых в России выступил одновре-менно и как защитник науки, ее пропагандист, и как ее популя-ризатор (статьи «Письмо о пользе стекла», «Размышление… при случае великого северного сияния»). Особый интерес в этом от-ношении имеет его «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержа-ния свободы философии»14 (1755). Она подробно прокомменти-рована профессором А. В. Западовым15. Ломоносов выдвигает в ней и требования, которые должен соблюдать журналист, пишу-щий на научные темы.

В годы правления Екатерины II (1762–1796) светское просве-щение получало поддержку власти. «В своей церковной политике Екатерина была всецело на стороне того подавляющего перевеса и вмешательства светской власти в дела церкви и религии, — приходит к выводу П. Маккавеев в 12-м номере духовного жур-нала «Странник» за 1904 г., — которые впервые так открыто и решительно стал применять Петр Великий»16. Эта точка зрения требует корректировки. Церковь сохраняла свои прочные пози-ции в воспитании и просвещении народа, несмотря на успехи и достижения в развитии печати и публицистики тех лет (А. Н. Ра-дищев, Н. И. Новиков).

Вводя в конце жизни в 1796 г. официальную цензуру в госу-дарстве, императрица в указе от 16 сентября распорядилась «учредить цензуру, из одной духовной и двух светских особ со-ставляемую». Они должны были следить за тем, чтобы «в сочине-ниях или переводах Закону Божию, правилам Государственным и благонравию противного не находилось»17. Характерна эта по-становка в документе на первое место того, что касалось Церкви.


16


В первой половине XIX в. освобождение светской мысли и пу-блицистики как формы ее проявления от религиозного влияния продолжалось. Оппозиционность светского общества, части ин-теллигенции к Церкви нарастала. Активизация процесса секуля-ризации заставляла апологетов Церкви опасаться потери влия-ния на паству, поэтому, на их взгляд, отступления от догматов Православия должно было подвергаться осуждению или запрету к распространению в обществе. Но и усиливавшаяся дифферен-циация знания на религиозное и научное — сугубо утилитарное, практическое — явно не устраивала иерархов Церкви.

Известный ученый К. А. Тимирязев, выступая на VIII съезде естествоиспытателей и врачей в 1890 г., говорил: «Если XVIII век сохранил за собой гордое прозвище века Разума, то девятнадца-тому, конечно, не откажут в более скромном прозвище — века науки, века естествознания»18. Тимирязевская хронология явно требует уточнения. Действительно, XIX в. начинался эпохой Александра I и само ее начало внушало на это надежды. Власть взяла курс на просвещение общества. М. М. Сперанский (1772–1839) — директор департамента Министерства иностранных дел в 1803–1807 гг., статс-секретарь императора с 1807 г., с 1810 г. госсекретарь Государственного Совета — провел реформиро-вание управления страной, системы Церкви, «усовершенство-вание духовных училищ» и вообще духовного образования19. Чиновник Министерства народного просвещения, попечитель С.-Петербургского учебного округа С. С. Уваров (1786–1855) откровенно паниковал в 1813 г.: «Состояние умов в настоящую минуту таково, что смятение понятий достигло последней край-ности... У всех на языке слова: религия в опасности, нарушение нравственности»20.

Реакцией на это был довольно резкий поворот Александра I к мистицизму, что отразилось на внешней и внутренней политике России. Император становится инициатором Священного союза, в 1817 г. в стране создается под руководством обер-прокурора А. Н. Голицына Министерство духовных дел и народного просве-щения (до 1824 г.). Главной идеей, которая легла в основу новой политики, стала формула: «Всё в религии и всё через религию»21.

17

Историк М. И. Сухомлинов по горячим следам очень точно обри-совал эту ситуацию в 1866 г.: «Соединение веры и знания провоз-глашено было целью умственного развития, но под соединением понимали не равноправный союз двух начал, а полное безуслов-ное господство одного над другим. Отвергая свободу научного исследования и увлекаясь крайней нетерпимостью, отрицали построение наук на независимых основаниях»22.

Один из идеологов этой политики член Главного правления училищ М. Л. Магницкий изложил точку зрения власти так: «Просвещение в государственном смысле не может быть нечто иное, как полное собрание всех положительных наук, с новей-шими их открытиями и лучшими методами преподавания, вве-ренное (правительством, как его частное дело) надежному, по его нравственности, сословию ученых и распределяемое им под действительным надзором, согласно с религией, с образом пра-вительства, разным классам граждан, в нужной для каждого из них мере»23 (курсив мой. — Г. Ж.).

В этой формуле хорошо представлено владельческое, вот-чинно-попечительное направление власти, господствовавшее в России, при котором литераторы, цензоры и ученые являются чиновниками государства и выполняют его социальный заказ; где просвещение дозируется по воле власти, образование нужно до известной степени, в определенных властью границах. В этих условиях в контроле за мыслью, журналистикой превалировала духовная цензура, что получило и организационное закрепление в организации названного министерства и функционировании особого Комитета 2 апреля 1848 г. (1848–855)24. Его предписа-ния, как потом определят, носили «клерикально-пиетистиче-ский» характер25. В центре внимания этой цензуры было фунда-ментальное противоречие религиозного духовного и светского духовного воззрения на мироздание.

Так, 27 июня 1850 г. министр внутренних дел (1841–1852) Л. А. Перовский сообщал князю П. А. Ширинскому-Шихматову, министру народного просвещения (в 1850–1853 гг.), что «Кур-ские ведомости» (№ 16 и 17) поместили статью Гутцейта «Об ископаемых Курской губернии», в которой «миросоздание и об-


18


разование нашей планеты и само появление человека изобража-ются и объясняются по понятиям геологов, вовсе несогласным с космогониею Моисея в его книге Бытия».

18 января 1852 г. уже Ширинский-Шихматов отправил попечи-телю Московского учебного округа длинное и гневное послание по поводу напечатания в «Московских ведомостях» (№ 4) статьи «О первом появлении растений и животных на земле». Фактиче-ски это был отрывок из лекции профессора К. Ф. Рулье. Министр возмущался, что в газете, имевшей тысячи читателей — «людей всякого состояния», была помещена статья, выражающая взгля-ды, не соответствующие Святому Писанию. Последовало распо-ряжение «приостановить печатание всех вообще публичных лек-ций, особенно профессора Рулье». Когда редактор «Московских ведомостей» М. Н. Катков попытался объяснить, что его газета — издание Московского университета, он не мог отказать в опу-бликовании статьи «вполне благонамеренного профессора», Ши-ринский-Шихматов снова обвинил ее редакцию в «поколебании одного из важнейших догматов, исповедуемых нашей Церковью о сотворении мира». «Верно и непреложно только то, — твердо заявил министр, — что сказано о том в книге Бытия»26.

Вообще появление научно-популярной публицистики на стра-ницах газет было встречено властью с позиций предубеждения и способствовало усилению цензорской бдительности к контенту журналистики. «Русская умственная культура в XIX — начале XX веков может считаться созданием общественной самодеятельно-сти, — обобщал свои наблюдения В. И. Вернадский в 1912 г. — Государственная организация большей частью являлась враж-дебным ей элементом; бывали годы, когда даже пассивное отношение ее органов к исполнению принадлежащего ей удела была уже исторической заслугой»27.

Характерен в этом смысле юмористический эпизод из пере-писки двух сановных цензоров А. Х. Бенкендорфа и С. С. Ува-рова. Шеф жандармов, озабоченный охраной авторитета, чести и достоинства дворянства, 4 января 1841 г. рекомендовал ми-нистру народного просвещения обратить внимание на 43-й том журнала «Библиотека для чтения», где в разделе «Смесь» была

19

опубликована научно-популярная статья «Светящиеся червяч-ки». При этом Бенкендорф замечал: «Нельзя видеть без негодо-вания, какой оборот дает господин сочинитель этой статьи вы-ражению, употребляемому в программе одного из дворянских собраний». Бенкендорф увидел в позиции журналиста презре-ние к дворянству.

В статье речь шла об исследовании натуралистами светящихся червячков. Автором ее был сам издатель и редактор «Библиотеки для чтения» О. И. Сенковский, вставивший в конце статьи остро-ту: «Один монпельский натуралист взял ночью самку и через окно выставил ее на ладони в сад: спустя несколько минут, прилетел к ней самец, как кажется с той же целью, для какой, по словам пе-чатной программы, учреждено и С-ое (Санкт-Петербургское. — Г. Ж.) дворянское собрание, то есть для соединения лиц обоих полов. Лишь только эти насекомые исполнили программу по-чтенного собрания, свет самки тот час же погас». По высочайшей резолюции редактор и цензоры получили за эту шутку строгие выговоры: «Впредь быть осторожнее»28.

Эпизод свидетельствует, что ни невинное название статьи, ни ее аполитическая тема, ни ее научное содержание — ничто не ускользает от бдительного ока цензуры. Вероятно, это говорит о профессионализме контролеров публичного слова, видевших происходившие изменения в информационном процессе обще-ства. Первая половина XIX в. ознаменовалась началом его мас-совизации, созданием государственной системы журналистики. С 1830-х годов в стране организуется сеть губернских ведомо-стей. В ответ на ее появление Русская Православная церковь, правда с некоторым опозданием — с 1860-х годов, налажива-ет сеть епархиальных ведомостей. Одновременно развивается коммерческая пресса, ярким представителем которой и являлся журнал «Библиотека для чтения»29 (1834–1856). Интеллигенция России стремится обратиться со Словом к более массовой ауди-тории. Из 75 млн. населения страны, по мнению князя В. Ф. Одо-евского, «читающих всего 100 тысяч», причем 90 тысяч из них читают «единственно „Календарь“ и „Сенатские новости“» 30. Вот почему основой всей жизни Одоевского (1804–1869) было про-


20


свещение всех слоев русского общества. Князь-аристократ пы-тался выйти на самый широкий круг читателей, в том числе и на крестьян.

Он выступал как публицист-популяризатор: написал книги «Гальванизм в техническом применении», «Опыт исторического обозрения тех химических открытий и наблюдений, сделанных в последнее десятилетие, которые имеют полезное применение к сельской промышленности, домоводству и народному здравию» и др.; вместе с А. П. Заблоцким-Десятовским подготовил и издал в 1843–1848 гг. четыре выпуска сборника «Сельское чтение», где увидели свет 18 его статей: «Что такое чертеж земли иначе план, карта и на что все это пригодно», «Врачебные советы», «Что та-кое чистота и к чему она пригодна», «Кто такой дедушка Крылов» и др. «Сельское чтение» получило хороший отклик в обществе, переиздавалось, имело долгую жизнь.

Массовизация информационного процесса вызвала ответную реакцию властных структур. Ограждение народа от излишней информации — проблема древняя. Так, еще в 1681 г. Соборное постановление об учреждении новых епархий было пронизано этой озабоченностью: в нем содержался запрет на выписки из книг Божественного Писания, поскольку при этом допускаются ошибки, искажения, а их «простолюдины, не ведая, принимают за истину»31. Такое же отношение было и к народному творче-ству, лубку. Даже в середине века по распоряжению министра на-родного просвещения Ширинского-Шихматова от 23 мая 1850 г. «лубочные картины», не проходившие ранее никакой цензуры, приравняли «к афишам и мелким объявлениям», подведомствен-ным надзору полиции32.

При министре народного просвещения С. С. Уварове (в 1833–1849 гг.) обращенная к массовой аудитории периодика удосто-илась особого внимания. Были введены в практику такие пра-вила для издателей, которые стесняли их предпринимательские возможности и книжную торговлю. Главное правление училищ решило не допускать широкого развития дешевых изданий для народа. Оно, по его мнению, «приводит низшие классы некото-рым образом в движение и поддерживает оное как бы в состо-

21

янии напряжения», что не «только бесполезно, но и вредно»33. Обострение внимания к этой проблеме было связано с ростом информационного потока, который стал выходить на все боль-шую аудиторию. Представители власти пытались решить возни-кавшие при этом вопросы с опережением во времени.

Проблемы просвещения народа, народной литературы приоб-рели в свете уваровской триады (самодержавие, Православие, народность) политическую окраску. Министр в этом вопросе за-нимал своеобразную позицию. Он хорошо видел наметившуюся демократизацию информационного процесса. В докладе импе-ратору 10 марта 1834 г. он замечал: «…вкус к чтению и вообще литературной деятельности, которые прежде заключались в границах сословий высших, именно в настоящее время перешли в средние классы и пределы свои распространяют даже далее». В то же время в министерство от многих лиц «начали поступать прошения о позволении им периодических изданий вроде вы-ходящих в чужих краях под названием „Penny Magasine“, „Heller Magasine“ и проч.».

Эту проблему, сформулированную Уваровым так: «Полезно ли допускать введение и укоренение у нас сего рода дешевой ли-тературы, которой цель и непосредственное следствие есть дей-ствование на низший класс читающей публики?», — он вынес на обсуждение Главного управления цензуры. Сам же министр пришел к выводу, что дешевая литература препятствует умствен-ному развитию, представляя из себя поверхностное чтение, по-этому «необходимо отклонить введение у нас дешевых просто-народных журналов». Николай I поддержал его: «Совершенная истина, отнюдь не дозволять»34.

Бюрократический аппарат решил взять в свои руки руковод-ство народным чтением. Общими усилиями ведомств и особен-но Церкви стали готовиться разные популярные сборники типа «Нравоучительные разговоры для воспитанников удельных учи-лищ», «Книга для чтения воспитанников сельских училищ» и др., выходила религиозная нравоучительная литература35.

17 марта 1850 г. председатель Комитета 2 апреля делал доклад императору о народной литературе. Поводом к этому событию


22


послужил выход в свет одного из наиболее распространенных народных романов — «Повести о приключениях милорда Геор-га…», вышедшем в Москве 11-м изданием. Комитет предложил министру представить соображения, «каким бы образом умно-жить у нас издание и распространение в простом народе чтения книг, писанных языком, близким к его понятиям и быту, и под оболочкою романтического или сказочного интереса, постоянно направляемых к утверждению наших простолюдинов в добрых нравах и в любви к Православию, Государю и порядку». Нико-лай I начертал 16 марта на докладе: «Согласен»36.

Министр П. А. Ширинский-Шихматов отчетливо понимал ха-рактер популярной, народной литературы, особенности творче-ства писателя и, конечно, социальный заказ власти. «Чтобы быть истинно народными, — замечал он в докладе императору, — книги требуют от сочинителя своего особенного дарования, неиссякаемого остроумия, всегда прикрываемого простатою и добродушием, совершенного знания обычаев низшего класса и, наконец, близкого знакомства с их общежитием, по большей ча-сти, весьма удачно выраженными в пословицах и поговорках… писатель народных книг должен быть проникнут живою верою Православной церкви, носить в груди своей безусловную предан-ность престолу и сродниться с государственным и общественным бытом. Только тогда, передавая собственное убеждение читате-лям своим, он может незаметно согревать и развивать в сердцах их врожденное всякому русскому чувство уважения к вере, люб-ви к государю и покорности законам отечественным»37.

Министр предлагал издавать книги духовного содержания «в значительном количестве экземпляров и продавать повсюду по самой умеренной цене». Интересна реакция на доклад Нико-лая I, утвердившего доклад в тот же день, но скорректировавше-го устремления министра: «Не упускать из виду и издания для простого народа книг гражданской печати занимательного, но безвредного содержания, предназначая такое чтение преимуще-ственно для грамотных дворовых людей»38. Почти одновремен-но — 15 апреля — Ширинский-Шихматов представил императо-ру второй доклад — «О средствах враждебного монархическим

23

началам, и от заразы коммунистических мнений, стремящихся к ниспровержению оснований гражданского общества». И в этом докладе речь шла о народной литературе.

В 1850-е годы все большее место в системе информирова-ния общества стала занимать газета, информационный поток нарастал. И высшие цензурные инстанции были озабочены, как бы в нем до читателей не доходили сведения, на их взгляд, ему ненужные или вредные. Эта проблема еще более активно муссировалась и в Комитете 2 апреля, и при новом министре народного просвещения П. А. Ширинском-Шихматове39. Пока-зательна в этом отношении реакция Комитета на появление в 1855 г. в «Земледельческой газете» (№ 37) статьи профессора Петербургского университета С. Куторги «Введение к почвозна-нию. Геологическая участь нашей земли», где речь шла о ее гео-логических периодах, о процессах формирования земной коры. По требованию Св. Синода Министерство народного просвеще-ния в связи с этой публикацией дало указание печати, чтобы «статьи подобного рода о предметах, уместных только в спе-циальных ученых изданиях и доступных одним образованным читателям, были одобряемы к печати со всевозможною осмо-трительностью, а в газетах и периодических изданиях, назнача-емых более для популярного чтения и общедоступных, вовсе не были допускаемы к печати»40.

Таким образом, вплоть до середины XIX столетия во власти с учетом и руководства РПЦ господствовал если не «враждебный, по словам Вернадского, элемент» в отношении народного про-свещения, популяризации научных знаний, то сдерживавший их развитие и распространение в народе.

Третий период — период капитализации и демократиза-ции российского общества — открывался эпохой Великих ре-форм 1860-х годов и завершался Великой русской революцией 1917–1920-х годов. Вторую половину XIX столетия ученые на-зывают «золотым веком естествознания», «весной русской нау-ки». Этот период вывел русскую науку на одно из первых мест в мире41. Имена Д. И. Менделеева, А. Н. Бекетова, И. И. Мечнико-ва, И. М. Сеченова, В. В. Докучаева, А. М. Бутлерова, А. О. Кова-


24


левского и других ученых России стали известны далеко за преде-лами страны.

Реформы Александра II оказали всестороннее и мощное влия-ние на российское общество. В это время происходит существен-ный шаг в расширении контента публицистики. Он обогащает-ся научной, экономической, деловой информацией. В декабре 1867 г. в Петербурге в России состоялся Первый съезд естествои-спытателей. Уже это событие само по себе говорит о произошед-ших сдвигах в жизни страны. На этом форуме слушался доклад председателя Общества любителей естествознания геолога Г. Е. Щуровского «Об общедоступности или популяризации есте-ственных наук». Выступавший считал, что естественноистори-ческие науки «рвутся, так сказать, из кабинета ученого, чтобы сделаться общим достоянием народов»42.

Наука достигла такого уровня, что, во-первых, стало что попу-ляризировать. Многие крупные ученые: Араго, Дарвин, Лейль, Тинндаль, Шлейден — одновременно, по мнению Щуровского, обладают даром популяризаторов знаний. «В популярных со-чинениях естествознание должно быть, кроме чисто научного, и прикладным или практическим». Во-вторых, не менее важна получившая развитие в мире «практическая популяризация». В России появились зоосады, аквариумы, лаборатории, науч-ные кабинеты, выставки. Парижская выставка была энцикло-педией по всем наукам. Такой же характер имела Московская этнографическая выставка, встреченная обществом с «теплым сочувствием». Всё это «доказывает, что общедоступность или популяризация науки в наше время становится потребностью всякой образованной страны». Много внимания Щуровский уделил родному языку как могучему средству популяризации. Московское общество любителей естествознания внесло в свою программу задачу — «заботиться о разработке научного родно-го языка».

Докладчик определил популяризатора как «специалиста, да-ровитого, с могучим словом и обширными сведениями в других науках», который должен понимать характер своего народа и со всей чуткостью прислушиваться к биению его пульса, — к народ-

25

ному чувству»43. Пока в России только положено начало популя-ризации науки.

В этот исторический период начинают путь многие научные и научно-популярные издания: в 1859 г. — «Вокруг света» (издатель М. О. Вольф), в 1863 г. — «Самообразование», с 1864 г. — «Иллю-стрированный учено-литературный журнал» (оба — М. А. Хан). В 1874 г. насчитывалось уже 8 медицинских журналов, в 1891 г. их стало 28. С 1874 г. выходит популярный гигиенический жур-нал «Здоровье». В стране появляются технические, научные, экономические журналы: «Известия Русского географического общества», «Известия Геологического комитета», «Юридический вестник» «Экономический журнал» и др. С 1866 по 1894 г. число журналов, имевших непосредственное отношение к различным отраслям науки, выросло более чем в 4 раза — с 91 до 388. Пер-вое место по их численности занимали журналы «по естествоз-нанию, математике и их прикладным значениям»: в 1890-е годы они составляли почти 60% всех научных изданий44 (230 из 406).

В большинстве частных изданий печаталась разнообразная научно-популярная информация. Так, в самом распространен-ном к концу века журнале в России «Нива» (издатель А. Ф. Маркс, тираж 250 тыс. экземпляров) за 1870–1899 гг. были помещены научно-популярные статьи и заметки по следующим темам: ро-диноведение — 2523, география — 1556, изобретения — 967, естествознание — 761, история — 667, медицина — 427, стати-стика — 398, астрономия — 220, археология — 124. Такого рода информация содержалась и в биографических очерках (2131), в разделе «Библиография» (1904), в публикациях о выставках (136) и др.45

Репертуар большинства издательств содержал научно-по-пулярную литературу. Особое место в производстве народной литературы занимает созданное в 1884 г. по инициативе и при активном участии Л. Н. Толстого некоммерческое издательство «Посредник». Его разнообразный репертуар, тематический план включали в себя разделы научно-популярной литературы: опи-сание разных земель и народов, природоведение; гигиена, лече-ние и уход за больными, половой вопрос, о пьянстве и курении;


26


вегетарианство; экономические и общественные вопросы; дере-венское хозяйство и крестьянская жизнь; народное полеводство, садоводство и огородничество, скотоводство, птицеводство и скотолечение; травосеяние, пчеловодство; производство, про-мыслы и ремесла; лечение болезней, распространенных в дерев-нях, и сбережение здоровья46.

Но и во второй половине XIX в. научная мысль в России, на-учная ее популяризация сталкивались со значительными пре-пятствиями со стороны цензурных ведомств. Показательным примером этого могут служить сюжеты с запретами печатной и рукописной продукции издательства «Посредник», редакция которого даже выработала специальную политику взаимодей-ствия с цензурными комитетами47. В ее итоге оно могло и в ус-ловиях жесткого цензурного режима успешно функционировать. В 1894 г., например, «Посредник» выпустил 107 названий народ-ных книг и вышел на второе место после огромного сытинского предприятия по названиям в репертуаре изданной в стране на-родной книги и на третье место — по тиражу48.

Не менее любопытна в этом смысле борьба внутри самого цен-зурного ведомства вокруг проблем распространения в стране иностранной литературы, в которой часто бытие осмысливалось с материалистической точки зрения. Один из наиболее важных принципов Комитета цензуры иностранной под руководством Ф. И. Тютчева явно приходил в противоречие с установивши-мися правилами в России. Он сводился к тому, чтобы как можно меньше запрещать иностранной литературы, ввозимой в Рос-сию. В отчете Комитета Главному управлению по делам печати за 1866 г. объясняется: «Но как умственный уровень с каждым го-дом возвышается, то естественно, что цензурные действия долж-ны быть весьма осмотрительны и уже никак не иметь характер чисто запретительный, как это было в прежние годы»49. При этом Тютчев считал, что лучше дать слово критике сомнительного со-чинения, чем его запрещать.

Интересно в связи с этим принципом разъясняется в отчете за 1870 г., почему КЦИ стал меньше запрещать философской ли-тературы: три основные философские школы — рационалистов,

27

материалистов и позитивистов — «имели огромное влияние» в 1860-е годы. «Смелые идеи, развиваемые такими писателями, как Фейербах, Шопенгауэр, Бюхнер, Конт и их последователи, — отмечается в отчете КЦИ, — читались с величайшим любопыт-ством, проникали везде и повсюду. Цензура должна была поэто-му действовать тогда строго…»

Действительно, еще в 1852 г. цензура запретила «как весьма опасное» сочинение «Лекции о сущности религии» Л. Фейерба-ха (Лейпциг, на немецком языке). Св. Синод считал, что Гегель и Фейербах «больше нанесли вреда христианству своими язы-ческими идеями, нежели все безбожники-энциклопедисты про-шлого столетия». Работы Фейербаха в России были запрещены и к переводу. В годы Первой русской революции цензурная плоти-на была взорвана: в свет вышли многие труды ученого: «История новой философии», «Теогония», «Сущность христианства» и др. После 1910 г. по решению цензурного ведомства они были унич-тожены50.

Св. Синод в борьбе с материалистическим научным направ-лением нашел своеобразный прием: он стал использовать по-своему труды его оппонентов. К примеру, Московский духовный комитет в 1863 г. одобрил выход в свет «Философии духа» Г. Геге-ля. Цензоры считали, что издание этого труда «в настоящее вре-мя на русском языке могло бы иметь то последствие, что оно — по своему идеализму — могло бы служить некоторым отпором современному наплыву материалистических мнений в светскую нашу литературу, а кроме того, представила бы собою довольно поучительный пример совмещения свободы мнений с уважени-ем к авторитету родного вероисповедания»51.

Однако к 1870 г., как отмечается в отчете Комитета цензуры иностранной, «философия приняла более умеренное и одобри-тельное направление», Фейербах даже в Германии — «не в моде». Цензура в 1870 г. обратила внимание лишь на 18 сочинений, в основном французских авторов, содержащих «ученические рас-суждения» о религии52.

В 1865 г. — в период реформирования цензуры в стране — Ф. И. Тютчев предлагал министерству внутренних дел в офици-


28


альной бумаге: «Председатель Комитета полагал бы равно воз-можным: изъять из цензурного рассмотрения все книги, которые, по изложению и содержанию, предназначены не для публики, а лишь для специально-ученых и занимающихся философией. Сюда можно было бы отнести по всем школам философии и именно ав-торов, хотя и не удовлетворяющих требованиям Устава, но изла-гающих научные истины умеренно, спокойно, научным образом и без явной полемики против Церкви и Государства»53.

31 декабря 1870 г. профессор И. М. Сеченов обратился в Ко-митет с просьбой выдать ему «для собственного употребления» удержанные цензурой отдельные листы нового сочинения Ч. Дар-вина “Thе descent of man” («Происхождение человека»), которые ему высылались английскими издателями по мере их отпечатки. На просьбе стоит резолюция: «Дозволяется. Ф. Тютчев»54. Однако дело с разрешением труда Дарвина к распространению в обще-стве затянулось: выполняя распоряжения начальства, Комитет возвращался к нему 20, 27 января и 24 марта 1871 г.

Тютчев хорошо понимал, что развитие мыслительной дея-тельности человечества самоценно, ее многообразие можно рас-сматривать и как дар Божий. Представление КЦИ от 27 января 1871 г. в Главное управление по делам печати, подписанное Тют-чевым, опирается на целую систему аргументов, включая те, что касались духовной цензуры:

1. Новая работа Ч. Дарвина — продолжение его замечательно-го труда «О происхождении видов», одобренного ранее цензурой.

2. Имя автора уже имеет всемирную известность. 3. Его сочинение строго научно по форме. 4. Оно «переводится и комментируется всеми более или менее

серьезными органами печати обоих полушарий». 5. Учитывая возможные препятствия со стороны духовной

цензуры, КЦИ специально отмечает, что «автор, хотя и доказы-вает происхождение человека различно от того, как это значит-ся в книгах Ветхого Завета, но, идя строго научным путем, он не касается книг Священного писания и не опровергает их, а напротив относится с уважением к „облагораживающей вере“ в существование Всемогущего Бога»; что «наша Духовная цензура

29

пропускала к обращению в публике сочинения геологические, в которых на основании веками рождающихся формаций также доказывалось происхождение человека различно от библейского указания».

6. Подчеркивая невозможность скрыть от общества появление такого произведения, Комитет разъясняет: «…налагая свое veto на сочинение столь популярного научного автора, как Дарвин, Коми-тет поставит в затруднительное положение как цензурное ведом-ство, а также и печать, которая не преминет при всяком удобном случае цитировать или ссылаться на сочинение Дарвина».

Следует последний аргумент, соответствующий принципам, исповедуемым Тютчевым-руководителем КЦИ: «…наконец, ста-вя преграды к ознакомлению русской публики с теорией такой всемирной значимости, какова Дарвин, — тем не менее цель не будет достигнута, потому что, так или иначе, а русская ин-теллигенция ознакомится с учением современного светила нау-ки — каким его считают, — следовательно гораздо рациональнее предоставить делу критики опровергать ошибочность теории автора»55 (курсив мой. — Г. Ж.).

Блестящий пример всесторонней аргументации необходимо-сти распространения в русском обществе труда великого англий-ского ученого. И после выхода в свет 2-го тома его сочинения оно было 24 марта 1871 г. Комитетом «дозволено в целости»56. Но борьба в России вокруг произведений Дарвина продолжалась. Она нашла отражение в сатирической поэме А. К. Толстого «По-слание к М. Н. Лонгинову о дарвинисме» (1872 г.), заканчивав-шейся словами:

Брось же, Миша, устрашенья,У науки нрав не робкий, Не заткнешь ее теченьяТы своей дрянною пробкой!57

В конечном итоге цензурному ведомству пришлось сделать уступку: все крупные произведения Дарвина как малодоступные для понимания широкому читателю в России были изданы. За-


30


прету подверглись сокращенные переводы его книги «Происхож-дение человека и половой отбор» (4 издания), а также книги и статьи, которые популяризировали дарвинизм. Так, два тиража наиболее известного сочинения Эрнста Геккеля, немецкого есте-ствоиспытателя, последователя Дарвина, «Мировые загадки» были сожжены в 1902 и 1906 гг.58

И в начале XX столетия противоречия между духовным и свет-ским взглядами на бытие человека были по-прежнему обостренны-ми. В 1903 г. в Париже была опубликована на французском языке книга И. И. Мечникова «Этюды о природе человека». Она должна была выйти и в России на родном языке в журнале «Научное сло-во». Автор, учитывая духовную цензуру, сделал ряд купюр в книге, но и это не помогло. Цензура посчитала, что ученый доказывает в ней несостоятельность и праздность религиозных теорий, отвер-гает загробную жизнь и бессмертие души. Книга была запрещена. Под давлением общественности цензурное ведомство, указав на дополнительные сокращения в ее тексте, позволила публикацию труда Мечникова на русском языке и, имея в виду специалистов, к распространению в России ее французского варианта59.

К этому времени в обществе вызревала мысль, точно сформу-лированная в выступлениях химика Н. Н. Бекетова: «Задача на-уки в общем поступательном движении человечества — двоякая, она не только стремится к новым открытиям, расширяющим кру-гозор его, и накопляет знания, но она в то же время стремится распространить эти знания, дабы просветить возможно большие круги населения. Она не может ограничиться одной работой для науки, роль ее общественная»60.

Бекетов вычленяет два этапа развития научно-популярной мысли и публицистики. Первый — это пропаганда самой нау-ки, отстаивание ее автономности от мистических, религиозных воззрений. Второй — этап научной популяризации знаний, до-стижений науки, направленный на их внедрение в практику че-ловеческого общества. «Весна науки» обострила борьбу Церкви с нею. Церковь создает свою печать, сеть философских изданий, мобилизует духовных публицистов на противодействие распро-странению естественнонаучных знаний61.

31

Радикальное решение исследуемой проблемы произошло при строительстве нового общества в СССР. Советская власть предприняла всевозможные попытки по вытеснению влияния религии, особенно РПЦ, в духовной сфере общества, что спо-собствовало развитию и углублению процесса всесторонней секуляризации жизни общества. Если на Западе этот процесс шел стихийно, хотя и находил определенное отражение в пра-вовых документах, то в СССР руководящая партия, считая не-совместимыми идеи коммунизма и религиозные воззрения, с помощью прежде всего журналистики практически строила в стране секулярное общество. В этом смысле в России, по выво-дам священника Г. Ореханова62, ранее уже складывалась опре-деленная традиция: с 1840-х годов идея социализма становит-ся «секулярным эквивалентом религиозного мировоззрения». Большевики фактически старались довести эту тенденцию до ее логического конца. Однако процесс секуляризации носит обще цивилизационный характер. Массовые коммуникации, включая кинематограф, литературу, искусство, несли в совет-ское общество, как и в любое другое, светские духовные цен-ности.

Советский период был четвертым в эволюции научно-по-пулярной публицистики — период господства секуляризиро-ванного общества, по-настоящему еще не исследованный63. Наконец, пятый период — современный — общества в неопре-деленном в этом смысле состоянии.

П р и м е ч а н и я

1 См.: Райнов Т. Наука в России XI–XVII веков: очерки по истории донаучных и естественнонаучных воззрений на природу: в 3 ч. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940. — Автор показывает развитие этих воззрений на Руси.

2 См.: Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб.: Роза мира, 2007. С. 98–126.

3 Фойницкий И. Я. Моменты истории законодательства о печати // Сбор-ник государственных знаний / под ред. В. П. Безобразова. Т. 2. СПб.: Изд-во Д. Е. Кожанчикова, 1875. С. 363.


32


4 Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 315; Жирков Г. В. История цензуры в России XIX–XX вв.: учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 2001.

5 Цит. по: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 318.6 Петр Великий: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2003. С 590–591. 7 Филимон А. Н. Яков Брюс. М.: Молодая гвардия, 2013. С. 294.8 Флоровский, Георгий, прот. Пути русского богословия. Париж: Ymca Press,

1937. С. 82.9 Духовный Регламент Всепресветлейшего, державнейшего государя Петра

Первого, императора и самодержца всероссийского. М.: Синодал. тип., 1904; Полное собрание законов Российской империи. Т. 6. СПб.: Тип. Второго отд-ния Императ. Акад. наук, 1838. С. 317–318. См.: Фойницкий И. Я. Указ. соч. С. 347.

10 См.: Берков П. Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750–1765. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936; Жирков Г. В. История цензуры в России XIX–XX вв. С. 20–22.

11 Богданов А. П. Перо и крест: русские писатели под церковным судом. М.: Политиздат, 1990. С. 401.

12 Пекарский П. П. История Императорской Академии Наук. Т. 2. СПб.: Отд-ние рус. яз. и словесности Императ. Акад. наук, 1873. С. 671.

13 Барсов Т. В. О духовной цензуре в России // Христианское чтение. Т. 212, ч. 1. С. 11–112; Райков Б. Е. Очерки по истории гелиоцентрического миро-воззрения в России. 2-е изд. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. С. 262–264; Богда-нов А. П. Указ. соч. С. 409 — 412.

14 Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 3. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 202–232. — Этот вариант названия статьи используется известным исто-риком А. В. Западовым: Западов А. В. Русская журналистика XVIII века. М.: Нау-ка,1964. С. 35–46. В другом переводе (с фр. языка) статья названа «О должности журналистов в изложении ими сочинений, назначенных для поддержания свобо-ды рассуждения»; см.: Сборник материалов к изучению истории русской журнали-стики. Вып. 1. М.: Изд-во ВПШ при ЦК ВКП(б), 1952. С.45–46.

15 Западов А. В. Указ. соч. С. 35–46. 16 Маккавеев П. Екатерина II: pro et contra. СПб.: РХГИ, 2006. С 561. 17 Русская журналистика в документах: история надзора / сост. О. Д. Минае-

ва. М.: Аспект Пресс, 2003. С. 64.18 Труды VIII Съезда естествоиспытателей и врачей в Санкт-Петербурге.

СПб.: Тип. В. Демакова, 1890. С. 10.19 См.: Федоров В. А. Духовная православная школа // Очерки русской куль-

туры XIX века: культурный потенциал общества. Т. 3. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2001. С. 365–386.

33

20 Рус. архив. 1871. Т. 1. С. 130.21 См. подр.: Бастракова М. С., Павлова Г. Е. Наука: власть и общество //

Очерки русской культуры XIX века: власть и культура. Т. 2. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 334–337.

22 Сухомлинов М. И. Материалы для истории образования в России в цар-ствование Александра I. Т. 2. СПб.: Тип. Ф. С. Сущинского, 1866. С. 2–3.

23 Девятнадцатый век: ист. сб., издаваемый П. И. Бартеневым. Кн. I. М.: Тип. Гречева и К., 1872. С. 241.

24 О его деятельности см.: Жирков Г. В. Век официальной цензуры // Очерки русской культуры XIX века: власть и культура. Т. 2. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 193–204.

25 Рус. старина. 1903. Т. 115, кн. 8. С. 416.26 Там же. Т. 116, кн. 12. С. 688.27 Вернадский В. И. 1911 год в истории русской национальной культуры // Еже-

годник газеты «Речь» за 1912 год. СПб.: Изд. редакции газеты «Речь», 1912. С. 3.28 Рус. старина. 1903. Т. 114, кн. 4. С. 10–171.29 См.: Щербакова Г. И. Журнал О. И. Сенковского «Библиотека для чтения»

(1834–1856 гг.) и формирование массовой журналистики в России. СПб: Изд. Дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2005.

30 Одоевский В. К истории русской цензуры // Рус. архив. 1874. Кн. 2, № 7. С. 28.31 РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Ед. хр. 168. Л. 84 об.32 Там же. Л. 82–83.33 Исторический обзор деятельности Министерства народного просвеще-

ния / сост. С. В. Рождественский. СПб.: Гос. тип, 1902. С. 335.34 Котович Ал. Духовная цензура в России (1799–1855 гг.). СПб.: Тип. «Род-

ник», 1909. С. 300–301.35 См.: Там же. С. 301–325.36 Рус. старина. 1903. Т. 115, кн. 8. С. 424.37 Там же.38 Там же. С. 426.39 См. подр.: Жирков Г. В. Век официальной цензуры. С. 200–203. 40 Цит. по: Лялина Г. С. Цензурная политика церкви в XIX — нач. XX в. //

Русское православие: вехи истории. М.: Политиздат, 1989. С. 473.41 Бастракова М. С., Павлова Г. Е. Указ. соч. С. 355.42 Щуровский Г. Е. Об общедоступности или популяризации естественных

наук: речь, произнес. 28 дек. 1867 г. на Съезде рус. естествоиспытателей в С.-Петербурге // Журн. Мин-ва нар. просвещения. 1868. Янв., ч. CXXXVII. С. 39.


34


43 Там же. С. 41.44 Россия: энцикл. словарь [Факсимильное издание Энциклопедического

словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Пг., 1898]. Л.: Лениздат, 1991. С. 418. 45 Торопов А. Д. Систематический указатель литературного и художественного

содержания журнала «Нива» за XXX лет (1870–1899 гг.). СПб.: А. Ф. Маркс, 1902. 46 Коничев К. И. Русский самородок. Повесть о Сытине. Л.: Лениздат, 1966.

С. 83–84; см. подр.: Жирков Г. В. 1) «Посредник» — издательство нового типа: союз «совместных» редакторов // Материалы Толстовских чтений 2014 г. в Го-сударственном музее Л. Н. Толстого / отв. ред. Л. В. Гладкова. М.: Оригинал-макет, 2015. С. 249–261; 2) Л. Н. Толстой как редактор «Посредника» // Журна-листика XXI века: исторический опыт и современное развитие: матер. межвуз. сб. Вып. X / под ред. А. А. Магометова. Владикавказ: Изд-во Сев.-Осетин. ун-та, 2008. С. 51–70.

47 См.: Жирков Г. В. Толстой и цензура. СПб.: Роза мира, 2009. С. 113–140.48 Книга в России: 1891–1895. СПб.: Рос. нац. б-ка, 1997. С. 173.49 Подр. о сюжете с Комитетом цензуры иностранной см.: Жирков Г. В. Век

официальной цензуры. С. 227–234. 50 Л. Фейербах и царская цензура. Публикация И. Ф. Ковалева // Вопросы

истории религии и атеизма. Вып. 12. М.: Изд-во АН СССР, 1964. 51 Цит. по: Лялина Г. С. Указ. соч. С. 480.52 РГИА. Ф. 779. Оп. 1. Ед. хр. 237. Л. 61. 53 Там же. Ф. 774. Оп. 1. Ед. хр. 39. Л. 67.54 Там же. Ф. 776. Оп. II. Ед. хр. 2. Л. 3.55 Там же. Л. 16.56 Там же. Ед. хр. 20. Л. 172. — 12 апреля 1871 г. выдача публике книги Ч.

Дарвина по распоряжению Главного управления по делам печати была при-остановлена.

57 Толстой А.К. Стихотворения. Царь Федор Иоаннович. Л.: Сов. писатель, 1958. С. 361. — Михаил Николаевич Лонгинов в 1871–1874 гг. был начальни-ком Главного управления по делам печати.

58 Грекулов Е. Ф. Православная церковь — враг просвещения. М.; Изд-во АН СССР, 1962. С. 170–172.

59 Преследования царской цензурой книги И. И. Мечникова «Этюды о при-роде человека»: публикация Я. М. Притыкина // Ежегодник Музея истории религии и атеизма. 1960. Т. 4. С. 287–289.

60 Бекетов Н. Н. Речи химика. СПб.: Изд. тов-ва «Знание», 1908. С. 176. 61 См.: Жирков Г. В. Журналистика России: от золотого века до трагедии.

1900 — 1918. Ижевск: Удмурт. гос. ун-т, 2015. С. 234–305.

35

62 Ореханов, Георгий, священник. Русская Православная Церковь и Л. Н. Тол-стой: конфликт глазами современников. М.: Православ. Свято-Тихон. гумани-тар. ун-т, 2010. С. 43.

63 См.: Жирков Г. В. 1) Печать в системе антирелигиозной пропаганды пе-риода нэпа (1921–1927-е гг.) // Медиаскоп. 2014. № 4. URL: http://www.mediascope.ru/node/1671; 2) Советская журналистика в тотальном наступле-нии на Церковь (1928–1930-е гг.) // Медиаскоп. 2015. № 1. URL: http://www.mediascope.ru/node/1671; 3) Журналистика сталинской эпохи: 1928–1950-е годы. М.: ФЛИНТА, Наука, 2016. С. 267–277.

Р е к о м е н д у е м а я л и т е р а т у р а

Бастракова М. С., Павлова Г. Е. Наука: власть и общество // Очерки русской культуры XIX века: власть и культура. Т. 2. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 334–337.

Берков П. Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. 1750–1765. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936.

Богданов А. П. Перо и крест: русские писатели под церковным су-дом. М.: Политиздат, 1990. С. 401.

Жирков Г. В. Эпоха Петра Великого: основание русской журнали-стики. СПб.: Роза мира, 2003.

Жирков Г. В. История цензуры в России XIX–XX вв.: учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 2001.

Жирков Г. В. Журналистика России: от золотого века до трагедии. 1900–1918. Ижевск: Удмурт. ун-т, 2015. С. 234–305. (Духовное слово России).

Жирков Г. В. Просветительская функция журналистики в истори-ческой ретроспективе // Жирков Г. В. Журналистика: исторические этюды и портреты. СПб.: Роза мира, 2007. С. 98–126.

Жирков Г. В. Век официальной цензуры // Очерки русской куль-туры XIX века: власть и культура. Т. 2. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 193–204.

Западов А. В. Ломоносов и научная журналистика // Западов А. В. Русская журналистика XVIII века. М.: Наука, 1964. С. 35–46.


36


Райнов Т. Наука в России XI–XVII веков: очерки по истории донауч-ных и естественнонаучных воззрений на природу. Ч. I–III. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940.

Русская журналистика в документах: история надзора / сост. О. Д. Минаева. М.: Аспект Пресс, 2003.

Ученова В. В. У истоков публицистики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989.

В о п р о с ы и з а д а н и я

1. Эпоха Петра Великого как начало обособления светского просве-щения от религиозного. Охарактеризуйте роль светской печати.

2. Каковы особенности просветительской деятельности журнали-стики 1700–1850-х годов?

3. М. В. Ломоносов — популяризатор научного знания.4. Просветительская деятельность Н. И. Новикова.5. Каковы особенности просветительской деятельности в России в

XIX в. и роль в ней журналистики?6. Народная литература и просвещение народа России.7. Процесс капитализации России как существенный фактор ста-

новления научно-популярной журналистики.8. Цензура и пропаганда научного знания на разных этапах разви-

тия России.

§ 2. История развития технического знания

Исходные понятия и определения. Анализ истории раз-вития технического знания предполагает в качестве первого шага определение терминологического и понятийного аппа-рата изучаемой темы. К числу основных понятий относятся сле-дующие: «техника», «технология», «техносфера», «техническое знание», «технические науки», «ноосфера».

37

§ 2История развития технического знания

Понятие «техника» может быть определено:— как совокупность технических устройств;— как результат природопреобразующей технической дея-

тельности, научно-технического творчества;— как материализованное, овеществленное, опредмеченное

знание;— как «вторая» преобразованная природа, природный мате-

риал, превращенный в органы человеческой воли.Каждое из этих определений техники по-своему сближает ее с

технологией. В настоящее время выделяются два основных подхо-да к пониманию технологии: узкий и широкий. Под технологией в узком смысле понимают функционально-операционный аспект техники — весь спектр действий, выполняемый в определенной последовательности в процессе применения техники в любой сфере деятельности. Под технологией в широком, философском смысле понимается часть «второй» природы, опосредствующей от-ношение человека к «первой» внешней, не созданной им природе.

Важное значение для понимания современного периода раз-вития технических знаний имеет понимание техносферы. В со-держание техносферы включаются:

— совокупность технических средств и видов технологий;— технодеятельность по исследованию, созданию и эксплуа-

тации техники;— технознание, связанное с исследованием, созданием и экс-

плуатацией техники;— преобразованная и преобразуемая природа;— результаты технического воздействия, которые потребля-

ются обществом; непроектируемые анропогенные объекты (от-ходы, выбросы, брак, излучение и т. д.).

Еще одним важным понятием для современного этапа обще-ственного развития и соответствующего периода развития тех-нических знаний является понятие «ноосфера». Сфера разума или ноосфера — это такое состояние, такой этап в истории нашей планеты, когда научное познание, а не стихийные силы и темные страсти, будет направлять развитие, на котором человечество на-учится строить свою жизнь, опираясь на истинное знание.

38


Перейдем теперь к определению понятий, которые непосред-ственно связаны с техническими знаниями. К этим понятиям от-носятся «техническое знание» и «технические науки». При опре-делении понятия «техническое знание» необходимо исходить из базового понятия «знание». Под знанием понимается результат процесса познания действительности. Ее отражение в человече-ском сознании, проверенное общественной практикой и логически упорядоченное. Техническое знание есть знание свойств, явлений и процессов, используемых в условиях искусственно созданных си-стем для создания идеальных моделей технических средств, а также знание о путях, методах и средствах материализации этих знаний. Технические науки — это система теоретического знания, направ-ленного на изучение и разработку идеальных моделей искусствен-ных материальных средств целесообразной деятельности.

Завершив рассмотрение основных исходных терминов и по-нятий, можно перейти к анализу истории развития технических знаний.

Логика исторического процесса развития технического знания. История развития технического знания стоит в непре-рывной связи с историей всего общества, и каждому типу и уров-ню производительных сил, техники, технологических способов производства соответствует своеобразный период в истории тех-нических знаний. Сам же процесс формирования и развития тех-нического знания с точки зрения его логики позитивен в своей основе. Это связано с тем, что стихийный процесс использования законов естественных наук сменяется сознательным использова-нием естествознания, которое приводит к становлению научных технических знаний, затем технических теорий, потом к возник-новению технических наук, а позднее — и к формированию тех-нознания, о котором будет сказано ниже.

Процесс этот происходит в несколько этапов. Поэтому важно при рассмотрении процесса формирования и развития техниче-ского знания сначала обратиться к периодизации его истории. Эту периодизацию можно основывать по одному или несколь-ким критериям. Нас будет интересовать периодизация, которая бы обозначила крупные периоды в развитии технического зна-

39

ния от донаучного к научному, от незрелого к зрелому, сформи-ровавшемуся состоянию. Такая периодизация позволяет учесть смену парадигм в техническом знании, определяемых как вну-тренней логикой его развития, так и развитием технологических способов производства.

Технологический способ производства является основанием развития технического знания. Именно технологический способ производства позволяет понять взаимодействие науки и произ-водства как кумулятивный и одновременно революционно-ста-диальный процесс, показать качественные границы между основ-ными стадиями их взаимодействия и вместе с тем преемственную связь на основе ускорения научно-технического прогресса.

В основе этого процесса лежит смена трех основных техно-логических способов производства: ручного или орудийного; механизированного или машинного; комплексно-автоматизи-рованного или автоматического. Глобальные технические ре-волюции, связанные с переходом к новому технологическому способу производства, создают базу и для возникновения нового этапа технического знания. Но это только одна сторона проти-воречия. Другая сторона определяется развитием естествозна-ния, и здесь глобальные революции в естествознании должны служить основой для возникновения нового этапа развития тех-нического знания.

Смену технологических способов производства определяют: первая промышленная революция конца ХVIII — начала ХIХ в., ознаменовавшая переход от ручного или орудийного технологи-ческого способа производства к механизированному или машин-ному технологическому способу производства, и научно-техни-ческая революция середины ХХ в., с которой связывают переход от механизированного или машинного технологического спосо-ба производства к комплексно-автоматизированному или авто-матическому.

Что касается глобальных научных революций, то их, по мне-нию В. С. Степина, в истории естествознания было четыре:

— научная революция ХVII в., ознаменовавшая собой станов-ление классического естествознания;


40


— научная революция конца ХVIII — первой половины ХIХ в., определившая переход к новому состоянию естествознания — дисциплинарно организованной науке;

— научная революция конца ХIХ — середины ХХ столетия, свя-занная с преобразованием классического стиля мышления и ста-новлением нового, классического естествознания;

— научная революция, начавшаяся в последней трети ХХ столетия, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука.

На развитие технического знания влияли и успехи естествоз-нания, и практика. С учетом этого можно выделить следующие основные периоды в развитии технического знания, связанные с научными и техническими революциями:

— первый, донаучный период развития технического знания, начавшийся в древности и продолжавшийся вплоть до конца ХVIII в.;

— второй период, классический (начало ХIХ — первая половина ХХ в.), базирующийся на знаниях классической науки и механизи-рованном или машинном технологическом способе производства;

— третий период, неклассический (вторая половина ХХ — пер-вая половина ХХI в.), основывающийся на знаниях неклассиче-ского естествознания и комплескно-автоматизированный или автоматический способ производства;

— четвертый, постнеклассический период (его начало ориен-тировочно относится ко второй половине ХХI в.), который будет базироваться на данных постнеклассической науки и будет раз-вертываться под непосредственным воздействием будущей гло-бальной гуманитарной революции. знаменующей переход к но-вой антропогенной цивилизации.

Особенности исторического процесса развития техниче-ского знания. В соответствии с предложенной периодизацией рассмотрим последовательно особенности исторического про-цесса развития технического знания в каждом из выделенных периодов.

Донаучный период развития технического знания. Пер-вый, донаучный период развития технического знания охва-

41

тывает промежуток времени от возникновения сложившего-ся Homo sapiens до конца ХVIII — начала ХIХ в. В этот период создание и использование техники осуществлялось преимуще-ственно с помощью практических знаний непосредственно в производственной деятельности (на первом этапе) и с исполь-зованием инженерных знаний (на втором этапе). И хотя в этот период появились ранние научно-технические знания и зароди-лись первые технические науки, они не могли заметно повлиять на общий характер развития техники. Этот период знания соот-ветствует ручному или орудийному технологическому способу производства. Последние два — два с половиной века этого пе-риода являются переходными к следующему периоду развития технического знания.

Происходило постепенное развитие знаний, их накопление, спорадическое применение на практике, вызревание реальных предпосылок возникновения современной науки. Для данного периода характерно соединение знаний, опыта, навыков с не-посредственным процессом труда отдельного работника, в ходе которого происходило неуклонное совершенствование техники и технологии, приведшее со временем к отрицанию ручного или орудийного технологического способа производства и замене его новым, более прогрессивным.

Продолжали активно совершенствоваться научные и техниче-ские знания, которые позднее с переходом к машинному произ-водству в условиях капитализма привели к возникновению соб-ственно теоретической экспериментальной науки, явившейся наряду с машинным производством одной из общих предпосы-лок возникновения технических наук в следующем периоде раз-вития технического знания.

Однако знания лишь общих исторических предпосылок воз-никновения того или иного явления недостаточно, необходим еще анализ специфических исторических предпосылок, кото-рые, как и общие его предпосылки в виде машинного производ-ства и экспериментального естествознания, возникают в недрах предшествующего этапа развития и являются потенциальными условиями его возникновения. В отличие от общих предпосы-


42


лок специфические исторические предпосылки — это непосред-ственная основа нового явления, возникшая в недрах старого, форма, исходная для предмета («зародыш»). Применительно к техническим наукам такой непосредственной специфической предпосылкой является развитое научно-техническое знание. При этом развитую форму научно-технических знаний необхо-димо характеризовать не как промежуточное явление, лежащее между техническими знаниями и техническими науками, а как итог, высший этап развития технического знания.

Как же происходило развитие технических знаний в донауч-ный период в направлении научного технического знания? Как уже отмечалось ранее, донаучный период развития техническо-го знания, простирающийся от первобытнообщинного строя до начала ХIХ в. и связанный с зарождением капитализма, со-ставляет содержание ручного или орудийного технологическо-го способа производства. В свою очередь, этот период ручного или орудийного способа производства может быть подразделен на три этапа.

Первый этап, связанный с зарождением орудийной техники, представляет собой этап единого, нерасчлененного, неразвито-го общественного производства, когда науки еще не существо-вало, а элементы естественнонаучных и технических знаний, представляющих собой по существу технологический слой зна-ний практико-методического типа, были основаны на использо-вании эмпирических рутинных приемов и рецептурных знаний по изготовлению орудийной техники. Знания этого типа (а не наука, ибо ее не существовало) были сплавлены с самими про-цессами общественного производства, которое представляло со-бой по существу область материального производства. На этом этапе в процессе постепенного, медленного развития орудийной техники, материальным субстратом которой вначале выступал камень, затем бронза и, наконец, позднее железо, происходило очень медленное развитие естественнонаучных и технических знаний в рамках и в процессе единого нерасчлененного обще-ственного производства. Этот этап охватывает первобытнооб-щинный способ производства.

43

Появление общественного разделения труда, возникновение и рост городов, развитие торговли и мореплавания привели к отде-лению умственного труда от физического, зарождению элемен-тов естественных наук, а также первых научно-технических зна-ний преимущественно технологического типа. Эти особенности характеризуют второй этап орудийного способа производства, этап развития и распространения орудийной техники. Этот этап вызвал к жизни возникновение науки, отделение ее от непосред-ственного материального производства и возникновение инже-нерной деятельности, развивающейся в рамках материального производства и выступающей как его подчиненный элемент.

Этап технологического способа производства характеризует-ся относительно независимым развитием науки и производства. Это связано с тем, что при орудийном технологическом способе производства лишь преобразовательно-технологические функ-ции выполняются с помощью орудия, все же остальные произ-водственные функции осуществляет человеческий компонент производительных сил. Тогда еще не возникало социальной по-требности в науке, примененной к материальному производству, так как орудийная техника могла быть создана на базе эмпириче-ских приемов и знаний непосредственно в сфере материального производства.

В естествознании в этот период намечаются два первых этапа, предшествующих становлению его как науки: натурфилософский и схоластический. Схоластический этап отмечен длительной за-держкой перехода научного познания от непосредственного созерцания к теоретическому анализу. Естественнонаучные и технические знания развивались параллельно, взаимодействуя лишь спорадически, без непосредственной и постоянной связи между ними. По существу на этапе орудийного технологическо-го способа производства лишь началось формирование специфи-ческих материально-технических и теоретических предпосылок возникновения технических наук, которые с необходимостью предопределили, в конечном счете, их появление.

Как же конкретно осуществлялось на этом этапе пусть сла-бое и спорадическое, но все же взаимодействие науки и про-


44


изводства? На этом этапе появились отдельные естественные науки: астрономия, механика, обслуживаемые математикой, и некоторые другие. Однако рабство не стимулировало использо-вания научных достижений для создания и совершенствования технических средств труда, и естественнонаучные воззрения оставались в рамках единой философской науки. Исключение представляла лишь механика, которая была наиболее тесно связана с техникой и которая раньше других наук разделилась на теоретическую и прикладную механику. Поскольку в той и другой области трудились разные по социальному положению и профессиональной подготовки люди, то вопрос о взаимоот-ношении указанных областей механики сводился к вопросу о взаимоотношении существующих видов деятельности, ее ор-ганизации, обучении специалистов и т. п. В античной науке наибольший интерес представляет Александрийская школа, существование которой историки относят к эллинистическо-му периоду Древней Греции. В Александрии преподавали ме-ханику и архитектуру, оптику и медицину. О «научных кадрах» данной эпохи можно судить по таким именам, как Архимед, Эратосфен, Герон, Папп и др. Следует отметить, что их работы открывали путь формированию естественнонаучного подхода к изучению механических орудий или механизмов, приводимых в движение силой человека, животных или ветра и воды, в от-личие от технических знаний. Именно такой подход и позволил механике добиться значительных теоретических и практиче-ских достижений в механизмах для ирригации, переноса тяже-стей, судостроения, а также для создания и совершенствования военных устройств.

В древности естественнонаучные знания не получили широко-го технического применения в производственных целях, так как возможности развития самого естествознания ограничивались теми требованиями, которые предъявлял к нему рабовладельче-ский способ производства.

В Средние века развитие производительных сил сопрово-ждалось расширением технологической деятельности в рамках ремесел. В образовании продолжала действовать традиция пре-

45

подавания семи «свободных искусств» (грамматики, риторики, диалектики, музыки, астрономии, геометрии и арифметики). Технические знания в программе обучения церковных и город-ских школ отсутствовали. Не готовили инженеров и западноев-ропейские университеты, создание которых началось с ХII в. на основе духовных школ.

В целом экономика феодализма не стимулировала систе-матического изучения природы и применения естественно-научных знаний в технике и технологии производства. Науку подчинила себе церковь с ее религиозной идеологией. Но тех-ника, основываясь на использовании ручных орудий труда, хотя и медленно, продолжала развиваться. Период феодализма характеризуется появлением новых конструктивно-техниче-ских элементов, технологических приемов, соответствующих технических знаний и сравнительно с рабовладельческим об-ществом более активным и широким применением их в про-изводстве. Достоянием многих стран стали такие крупнейшие изобретения, как порох, бумага, книгопечатание и компас. От-сюда и проистекают те коренные преобразования в мануфак-турном производстве, которые в условиях зарождающегося ка-питализма привели к возникновению в ХVII в. современного естествознания.

Этот период, начиная со второй половины ХV и до начала ХIХ в.. образует третий этап орудийного технологического спо-соба производства. Для него присуще постепенное усиление вза-имозависимости развития науки и производства, завершение формирования генетических, социально-экономических и тех-нических предпосылок зарождения технических наук, положив-ших начало сращиванию науки с производством. Этот этап был подготовлен всем предшествующим периодом развития техни-ки, естественнонаучных и технических знаний, развивавшихся на протяжении всего орудийно-технологического способа произ-водства в докапиталистическую эпоху. Что касается собственно технических знаний, то их развитие и совершенствование про-исходило в процессе по созданию техники и ее взаимодействию с этими знаниями.


46


Анализируя эволюцию технических знаний в донаучный пери-од их развития, исследователи выделяют три их основных вида: практико-методические, технологические и конструктивно-тех-нические, что соответствует в основном выделенным трем эта-пам орудийного технологического способа производства. Одна-ко все эти три вида технических знаний в общей «цепи» развития человеческих знаний — это пока еще область практического зна-ния, эмпирические знания, характерные для докапиталистиче-ских способов производства.

Обратимся теперь к историческим особенностям этапа обще-ственного развития, связанного с возникновением современной науки, превращением технического знания в научное, историче-ской роли в этом процессе естествознания.

Как известно, еще в рамках феодального строя начали скла-дываться зачатки нового капиталистического общественного строя. Рост крупных городов, развитие промышленности, торгов-ли, мореплавания и т. п. открыли перед наукой более широкие перспективы. С этого времени развитие науки пошло в нараста-ющем темпе. Этот этап, охватывающий примерно ХV — ХVIII вв., является первым периодом развития современной науки. Прак-тические нужды общества (мореплавание, военное дело, в осо-бенности создание артиллерии, гидроэнергетика) выдвинули на передний план задачу разработки основ механики, астрономии и других наук. Эта эпоха породила великих ученых, оказавших огромное влияние на дальнейшее развитие науки (Леонардо да Винчи, Н. Коперник, Г. Галилей, И. Кеплер, Х. Гюйгенс, И. Нью-тон и др.). Потребности материального производства, в частно-сти текстильной, керамической, стеклодувной и металлообра-батывающей промышленности создали материальную базу для становления и развития подлинной экспериментальной науки.

Разумеется, естественные науки возникли не вследствие по-требности какой-либо конкретной отрасли производства. Они появились как реакция на общественную потребность в новой, а именно естественнонаучной, форме деятельности, которая должна особым образом обслуживать функционирование обще-ства и прежде всего сферу производства. Отвечая на его потреб-

47

ности непосредственно, главным образом в начальный период своего развития, естественные науки в дальнейшем создают соб-ственные методы исследования, экспериментальную базу, орга-низацию, кадры. Связи науки с производством усложняются.

Этот этап, охватывающий промежуток времени начиная со второй половины ХV в. и до начала ХIХ в., представляет собой тот период в истории науки и производства, когда для решения прак-тических задач начинает привлекаться научное знание. На стыке производства и естествознания возникает техническое знание, призванное непосредственно обслуживать производство. Фор-мируются принципы получения и построения научного техниче-ского знания, круг решаемых ими задач, методы. Одновременно продолжается становление естествознания, которое связано с производством опосредованно, через технические науку и техни-ку. В естествознании складываются все те особенности, которые определили в дальнейшем лицо классической науки. В технике этот период соответствует этапу возникновения машинной тех-ники, вызванному к жизни нарождающейся капиталистической социально-экономической формацией.

На основе соединения науки и практики происходило ста-новление экспериментального метода. Наука проникла в при-кладную среду, но техническое знание еще не приобрело статуса научной теории, поскольку еще не сформировались окончатель-ные теоретические построения естественных наук, основанные на эксперименте. Некоторое исключение представляет лишь механика, получившая к этому времени большое развитие. Со-ответственно к концу этого периода (ХVII в.) появились зачатки отдельных технических наук механического цикла: гидравлики, внешней баллистики, — базирующихся в основном на познава-тельных представлениях, выработанных практикой. Становле-ние современного естествознания представляет собой одну из общих предпосылок возникновения технических наук.

Рубеж ХVIII–ХIХ вв. относится к началу следующего периода взаимосвязи науки и производства, периода становления техни-ческих наук, для которого характерен механизированный или машинный технологический способ производства, так как объ-


48


ективным социальным основанием такой связи явилась машина, машинная техника, машинное производство.

Классический период развития технического знания. Клас-сический период развития технического знания назван так пото-му, что базируется на знаниях классической науки. Он охватыва-ет период с начала ХIХ до середины ХХ в., который в свою очередь может быть подразделен на три этапа.

Первый этап (начало ХIХ — 70-е годы ХIХ в.) связан со станов-лением машинного производства, происходившим в период по-беды и утверждения капитализма при наличии достаточно раз-витых технических средств труда и соответствующих знаний. В свою очередь, машинное производство вызвало к жизни и новую форму технического знания — научное техническое знание.

Как уже отмечалось, в предыдущий период, на последнем его этапе, завершилось формирование предпосылок технических наук, связанных со становлением экспериментального метода, проникновением науки в практическую сферу. Но техническое знание на этом этапе еще не приобрело статуса научной теории, поскольку не сформировались окончательно теоретические по-строения естественных наук, основанные на эксперименте.

Решающая стадия в процессе зарождения технических наук приходится на начало ХIХ — 70-е годы ХIХ в. На этом этапе воз-никают новые научные теории в естествознании, что создало не-обходимые предпосылки для появления технической теории. По-этому в указанный период технические знания также начинают приобретать теоретический характер. Происходит окончательная систематизация научного технического знания, кристаллизация его средств и придание ему статуса научной теории. На этом эта-пе завершилось формирование предпосылок возникновения тех-нических наук — технических в форме зарождающегося машин-ного производства, технический базис которого революционен, и теоретических — в форме теоретического экспериментального естествознания. Создание машин делает необходимым, а разви-тие естествознания возможным соединение технического опыта с научным знанием. В результате такого синтеза возникает науч-ное техническое знание, происходит зарождение первых техниче-

49

ских наук. На этом этапе получили преимущественное развитие технические науки механического цикла, такие как сопротивле-ние материалов, теория механизмом и машин и др. Начинается зарождение технических наук физического и химических циклов: технической термодинамики, химической технологии и др.

В функциональном плане на этом этапе происходило зарож-дение и развитие технических наук технологического цикла, а в конце данного этапа и энергетических циклов. Зарождение данных технических наук было вызвано, с одной стороны, по-требностями машинного или механизированного способа про-изводства, производительные силы которого таковы, что все двигательно-технологические функции производства передают-ся соответствующему функциональному типу техники (механи-ческой технике — транспортным, энергетическим и технологи-ческим машинам), и соответственно высоким уровнем развития механической техники в производстве; с другой стороны — диа-лектическим характером процесса познания, связанного с тем, что изучение природы движения должно было научиться пони-мать их прежде, чем могло дать что-нибудь для объяснения выс-ших и более сложных его форм.

В классический период зародились первые формы организа-ции деятельности в технических науках, появились учреждения научно-технического профиля, первые научно-технические труды, началось преподавание технических дисциплин в уни-верситетах.

В целом же на этом этапе прогресс материального производ-ства осуществлялся все еще преимущественно в рамках самого производства деятельностью инженеров. В диалоге ХIХ в. между наукой и производством первенство все же было в большинстве случаев за производством, наука же выполняла существенную, но все же вспомогательную функцию. И хотя на втором этапе происходило усиление взаимодействия науки и производства, ведущей силой оставалось по-прежнему само производство.

Процесс этот развернулся в полной мере лишь на следующих двух этапах машинного технологического производства, когда капитализм стал господствующей системой во всемирно-исто-


50


рическом масштабе, закончился технический переворот и про-мышленная революция, мануфактура в целом уступила место крупной машинной индустрии, когда в полной мере началось развитие и распространение техники машинного производства. Эти два этапа охватывают промежуток времени начиная с 70-х годов ХIХ и до середины ХХ в. Технические науки выглядят сфор-мировавшейся и развитой областью научных знаний со своим предметом, средствами и методами и ясно очерченной объектив-ной областью исследования. В этот период сложились довольно устойчивые, четкие формы взаимосвязи естествознания и тех-нических наук. Несмотря на неравномерность развития техни-ческих наук и другие факторы, препятствующие однозначному выделению периодов, основные черты научного технического знания, его предмет, метод и характер взаимодействия с есте-ствознанием определились уже в конце ХIХ в. Именно эту уста-новившуюся определенность технического знания следует иметь в виду, когда речь идет о классическом периоде развития техни-ческого знания.

Технические науки в этот период вступили на качественно новую ступень своего развития. Если на предыдущем этапе шло возникновение технических наук преимущественно общетехни-ческого характера на основе предметно-научной дисциплини-зации донаучных познавательных представлений, то в данный период образование технических наук происходило преимуще-ственно путем внутренней дифференциации дисциплин. Так, в теоретической электротехнике шел процесс ее разделения на отдельные, частные технические науки: теорию электрических машин, теорию электропривода, теоретическую радиотехнику и др., объединяемые в две большие группы — сильноточную и слаботочную электротехнику. Вначале они существовали как разделы теоретической электротехники, но затем эти разделы разрослись и специализировались; помимо положений и мето-дов, общих для всех разделов, каждый из них разрабатывал свои, специфические методы и выкристаллизовывался в самостоятель-ную дисциплину, которая сама оказывает влияние на развитие теоретической электротехники и физики в целом. Под теорети-

51

ческой электротехникой в собственном смысле стали понимать дисциплину, изучающую основные электрические явления, ис-пользуемые электротехникой, общие законы их протекания и общие методы их исследования и расчета.

В этот период в соответствии с потребностями машинного или механизированного технологического способа производства и возможностями естествознания в основном сформировались технические науки технологического и энергетического циклов, такие как, например, техническая механика, теория механизмов и машин, теоретическая электротехника, являющиеся обще-техническими, а также теория газовых турбин, теория электри-ческих машин, теория двигателей внутреннего сгорания и др., относящиеся к частным техническим наукам. Сформировалась система совокупного научно-технического знания, состоящая из четырех основных уровней: общетехнический, частнотехниче-ский, инженерно-методический и нормативно-технический, — и система научно-технической деятельности, включающая в себя четыре основные фазы деятельности: исследование, проектиро-вание, производство и эксплуатацию.

Чтобы составить цельное представление об особенностях раз-вития технических наук, необходимо рассмотреть развитие форм научно-технической деятельности, сопровождавших развитие научно-технического знания в этот период. Научные организа-ции, удовлетворявшие потребности науки в ХVII–ХVIII вв., уже не могли в ХIХ в. справиться с растущим потоком специальных знаний, порождавших новые научные направления.

Поэтому во Франции, Англии, Германии, России и других стра-нах учреждались естественнонаучные и технические общества, каждое из которых имело свой собственный журнал. Начали воз-никать промышленные исследовательские лаборатории, а затем и научные институты, развивалась вузовская наука с системой преподавания, включавшей в себя технические науки; стали выходить соответствующие научные труды. Начался процесс единения исследовательской деятельности академической, уни-верситетской и вузовской науки с научно-инженерной деятель-ностью в ее различных организационных формах. Технические


52


науки приобрели статус социального института, стали особым спе-цифическим видом духовного производства, оставаясь в то же время средством материального производства.

Как уже отмечалось выше, в рамках этого периода можно вы-делить три этапа формирования и развития технических наук классического типа, для которых характерны следующие особен-ности. Первый этап связан с формированием самой структуры отношений между научной и технической деятельностью. Вто-рой и третий этапы характеризуются распространением инже-нерной деятельности на большие классы технически однородных объектов (электрических машин, радиотехнических устройств, механических передач и т. п.) и решением типовой инженерной задачи по принципу «анализ — синтез».

На первом этапе знания об отношениях между параметрами проектируемых инженерных объектов (некоторые из них позд-нее стали законами и теоремами) приобретались при изучении определенных разделов естественных наук и рассматривались в то время именно как знания этих наук (хотя вне теории они ис-пользовались для решения инженерных задач). Применение же знаний естественных наук для достижения технических целей, хотя и способствовало развитию инженерной деятельности, все же было неудобным, поскольку цели научного познания и инже-нерии различаются. Однако такой способ решения инженерных задач сохранялся почти до конца ХIХ в.

Положение изменилось лишь на втором этапе, который охва-тывает ориентировочно конец ХIХ — начало ХХ столетия. При-мечательной особенностью этого этапа явилась математизация объектов и знаний. В результате в технической науке на втором этапе ее формирования складывается двухслойная структура, первый слой которой образуют технические объекты, отноше-ния и операции, а второй — математические. Перенося затем результаты из второго слоя в виде математического отношения в первый слой и проецируя его на исходный объект, мы приоб-ретаем о нем новое знание. Подобное движение теоретической мысли в технической науке позволяет не только получать новые теоретические технические знания, но и создавать на их основе

53

рекомендации для еще не осуществленной инженерной деятель-ности. Этот момент является принципиально важным, так как означает как бы возврат на новом, теоретическом витке разви-тия технических знаний к знаниям-предписаниям, знаниям-ре-цептам и рекомендациям, т. е. цикл, идущий от непосредственно производственной деятельности через инженерию к техниче-ским наукам, замыкается вновь через инженерию и практиче-ские (методические) знания в производстве. Это структурно и функционально объединяет второй (а тем более третий) этап, а с ним и весь период, и увязывает весь процесс формирования и развития технического знания в единый, целостный процесс.

Последний, третий этап формирования технической науки классического типа (начало — середина ХХ в.) связан с созна-тельной организацией и построением теории этой науки. Рас-пространяя на технические науки логические принципы науч-ности, выработанные философией и методологий естественных наук, исследователи выделяют в технических науках исходные принципы и знания (эквивалент законов и исходных положений фундаментальной науки), выводят из них вторичные знания и положения и организуют все знания в систему. В отличие есте-ственной науки, в техническую науку включают также расчеты, описания технических устройств, методические предписания, которые определяют «контент», в котором могут быть использо-ваны положения технической науки.

Итак, в процессе рассмотрения формирования технических наук классического типа в рамках классического периода разви-тия технических наук были выделены те реальные этапы разви-тия технического знания, которые учитывают как внутреннюю логику его развития, так и внешние стимулы, идущие от произ-водства и формирующие содержание технического знания под влиянием инженерных потребностей. Но поскольку внешнее не может действовать иначе как через внутреннее, то эти внешние стимулы преломляются в техническом знании, включаются в него, соединяясь с внутренним стимулом-необходимостью по-лучить знания об отношениях параметров однородных инже-нерных объектов, со стремлением упростить и оптимизировать


54


расчеты, направленных на выявление этих отношений, наконец, с установкой на теоретическую организацию самих знаний и по-ложений технической науки.

Особое внимание при рассмотрении особенностей классиче-ского периода развития технического знания следует обратить на некоторую условность границ, связанных с хронологией пе-риода и этапами развития технического знания. Рамки истори-ческой периодизации всегда подвижны и несут в себе некоторый элемент условности. Периодизация имеет дело с явлениями в их развитой форме и ставит достаточно резкие разграничитель-ные линии, не учитывая переходные периоды, неравномерность развития и другие факторы. Поэтому выделение в истории тех-нического знания классического периода не означает, что все технические дисциплины сформировались к указанному сроку. И тогда одни науки возникли, как возникают они и в настоящее время, другие — закончили или завершали свое становление, а третьи находились в стадии возникновения. Так, теплотехника как техническая дисциплина в основном сформировалась к се-редине, а электротехника — к концу ХIХ в., продолжая умножать свои достижения и поныне. Но основные черты научного техни-ческого знания, его предмет, метод и характер взаимодействия с естествознанием определились уже концу ХIХ в. Именно эту установившуюся определенность технического знания следует иметь в виду, указывая на классический период развития техни-ческого знания. К середине ХХ в. сформировалась система техни-ческих наук, включающая в свой состав науки технологическо-го (теория механизмов и машин, детали машин, сопротивление материалов, технология материалов, техническая химия и др.) и энергетического (теоретические основы теплотехники, теория паровых машин, техническая термодинамика, теоретические ос-новы электротехники, электрические машины, электропривод, техника высоких напряжений, электрические измерения, радио-техника и др.) циклов, которые к этому времени в основном уже завершили свое формирование. Но до завершения становление всей системы технических наук дело в этот период еще не дошло, так как не сформировались еще технические науки информаци-

55

онно-кибернетического цикла, которые базируются уже на дан-ных неклассического естествознания, зародившегося в первой половине ХХ в. под влиянием научной революции в естествозна-нии, происшедшей на рубеже ХIХ и ХХ вв.

Важно подчеркнуть, что уже в период классического техниче-ского знания, соответствующего этапу развития машинной тех-ники, начинают вызревать элементы автоматической техники. Этому способствовал, в частности, переход познания к исследо-ванию микропроцессов и созданию техники, использующей эти процессы. Исследование микромира, приведшее к новейшей ре-волюции в естествознании на рубеже ХIХ и ХХ вв., явилось пре-дысторией научно-технической революции, которая началась во второй половине ХХ в. и открыла новый период в развитии технического знания, получившего название неклассического и базирующегося на данных неклассического естествознания.

Неклассический период развития технического знания. Сложность анализа неклассического периода технического зна-ния связана с тем, что этот период начался лишь во второй по-ловине ХХ в. и многие его особенности еще не проявили себя в полной мере, а потому исчерпывающе описать его затрудни-тельно. Но некоторые из особенностей могут быть отмечены уже сейчас.

Формирование неклассического технического знания отно-сится ко второй половине ХХ — первой половине ХХI в. Однако некоторые из неклассических технических наук зародились еще в предыдущий классический период технического знания, но в тоже время и в анализируемый период продолжали развитие тех-нические науки классического типа. Таким образом, в настоящее время развиваются классические технические науки и нетра-диционные неклассические комплексные научно-технические дисциплины, такие как системотехника, теория автоматическо-го регулирования, теория дизайна, информатика эргономика. Эти нетрадиционные комплексные технические науки помимо обычных технических знаний включают в себя, с одной стороны, схемы и модели представления сложных объектов (типа «чело-век — машина», техносистемы, техносфера), с другой — схемы


56


организации и синтеза деятельностей, входящих в соответству-ющие виды нетрадиционной инженерии и проектирования. При этом нетрадиционные комплексные технические науки опира-ются не на одну какую-либо базовую (естественнонаучную, ма-тематическую или техническую) теорию, что характерно для технических наук классического типа, а на различные научные предметы и дисциплины (в том числе и прикладные гуманитар-ные дисциплины: инженерная психология, эргономика, при-кладная социология и др.).

Задача комплексного теоретического исследования, осущест-вляемого в неклассических технических науках, заключается не только в том, чтобы выявить различные аспекты и режимы ра-боты исследуемой (проектируемой) системы, но и собрать все полученные результаты в единую многоаспектную и многопла-новую (имитационную) модель-задачу, которая в рамках клас-сической технической теории в принципе не ставилась. Такая целостная теоретическая модель сложного инженерного объекта наиболее полно отражает его конкретные параметры и свойства. Комплексное теоретическое исследование — это новый уровень теоретического синтеза научно-технических знаний, который дает более адекватное, а именно теоретическое представление о сложном инженерном объекте. Это новый методологический идеал теоретического исследования в современных технических науках, не сводимый не только к нормам и идеалам организации теоретического знания в естественной науке, но также и к клас-сической технической теории.

К числу общих черт и особенностей, характерных для совре-менного неклассического периода развития технических наук и инженерной деятельности, относятся следующие. Во-первых, комплексность теоретических исследований, требующих при создании технической теории ориентации не на единственную базовую теорию, как в классических технических науках, а на знания многих научных дисциплин (математических, техни-ческих, естественных и общественных) при отсутствии такой базовой теории. В то же время разрабатываются новые специ-фические методы и собственные теоретические средства ис-

57

следования, которыми не обладает ни одна из синтезируемых дисциплин и которые специально приспособлены для решения конкретной комплексной научно-технической проблемы.

Во-вторых, изменение области применения знаний некласси-ческих технических наук. Если научные знания технических наук классического типа используются в основном в таких видах ин-женерной деятельности, как изобретение и конструирование, а также в традиционном инженерном проектировании, то знания комплексных научно-технических дисциплин находят воплоще-ние в нетрадиционных видах инженерной деятельности (напри-мер, в системотехнике) и в нетрадиционном проектировании (например, системотехническом, дизайнерском, градострои-тельном, социотехническом).

В неклассическом периоде развития технического знания по-мимо отмеченных выше черт и особенностей необходимо отме-тить происходящий в это время процесс формирования нового цикла технических наук, базирующихся на знаниях некласси-ческой науки. К таким наукам относятся технические науки ин-формационно-кибернетического цикла, о которых упоминалось выше. Как полагает Б. И. Козлов, о формировании технических наук информационно-кибернетического цикла во второй поло-вине ХХ в. можно говорить лишь тогда, когда появилась обоб-щающая теория, объединяющая технические науки информа-ционно-кибернетического цикла. Такая теория была создана существенно позже по крайней мере некоторых из входящих в этот цикл направлений и дисциплин, когда было осознано, что все эти науки, которые прежде относились к разным отраслям деятельности и знания, имеют дело с общим для них специфи-ческим предметом — информационной техникой, т. е. в конеч-ном итоге с информацией, и уже поэтому родственны друг другу. Это было осмыслено только после разработки кибернетики как общей теории управления, которая и явилась обобщающей те-орией управления. Система технических наук информационно-кибернетического цикла включает в себя целый спектр разных научно-технических дисциплин, наук и направлений. В их чис-ле: теория автоматического регулирования, зародившаяся еще в


58


ХIХ в., но лишь в 30-х годах ХХ в. получившая развитие в форме теории; техническая кибернетика; теория конечных автоматов, теория вычислительных устройств и многие другие.

Если же говорить в целом об этом периоде развития техниче-ских наук, то его главной особенностью является формирование комплексных технических наук: объективно-ориентированных (горная, авиационная, кораблестроительная, космическая и др.) и проблемно-ориентированных (цикл информационно-киберне-тических направлений и дисциплин). В первом случае происходит интеграция отдельных научно-технических направлений и обла-стей деятельности, изучающих, как правило, различные стороны и уровни одного объекта. Во втором случае такая интеграция осу-ществляется для решения крупной комплексной проблемы. Но и в том и в другом случае интегрированные разделы знаний и дея-тельности, включаясь в новую систему связей и взаимодействий, чаще всего сохраняют относительную самостоятельность.

Таким образом, современные технические науки представля-ют собой особое системное единство, комплекс разнообразных разделов знания и деятельности. Определяющим же признаком этого периода в целом является формирование современной си-стемы технических наук, представляющей собой единство тех-нологического, энергетического и информационно-кибернети-ческого циклов технических наук.

Б. И. Козловым представлена матричная модель научно-тех-нического знания, которая включает в себя три пересекающие-ся области научно-технического знания, дифференцируемые по специфике познавательного объекта (вещество — сырье, мате-риалы, изделия, энергия, информация), по фазам деятельности технологического применения (исследование, проектирование, производство и эксплуатация) и по уровню теоретизации (обще-технические теории, частные технические теории, инженерно-методические знания и нормативно-технические знания).

Эта трехмерная модель научно-технического знания в основ-ном отражает современный этап развития технического знания. Однако она оказывается недостаточной для характеристики сле-дующего, постнеклассического периода развития технического

59

знания, начало которого можно ориентировочно отнести к сере-дине ХХI в. Анализ этого периода требует выхода за пределы бли-жайших десятилетий, взгляда в будущее и выявления тех тенден-ций развития технического знания, которые могут быть вскрыты в современную эпоху.

От технического знания к технознанию. Следует особо от-метить, что прогноз развития технического знания в будущем, в период постнеклассического технического знания, базирую-щегося на данных постнеклассической науки, ориентировочное начало которого относят ко в торой половине ХХI в., представля-ет большую трудность. И тем не менее такой прогноз возможен, ибо, постигая процесс развития технического знания системно, как процесс совершенствования самоорганизации системы, удается раскрыть имманентные тенденции его дальнейшего движения, поскольку, как показывает синергетика, настоящее детерминировано не только прошлым, но будущим, так как бу-дущее уже коренится в настоящем и играет роль аттрактора, т. е. силы, притягивающей к себе одну из возможностей нелинейно-го, поливариантного процесса. При этом человечество должно опираться в своей технодеятельности на принципы синергети-ки, нацеливающие на повышение уровня организации системы «природа — общество» в точке бифуркации, которая пережи-вается современной цивилизацией. Путем формирования тех-носферы благоприятной для всех сфер бытия и, таким образом, препятствующей движению системы «природа — общество» в сторону хаоса и самоуничижения человечества.

При этом нужно учитывать, что научное предсказание право-мерно лишь по отношению к макромасштабу исторического про-цесса и прогнозировать можно только общие тенденции этого процесса, а не его конкретный ход. Такое понимание эвристиче-ских возможностей прогнозирования является знанием того, что всякий процесс развития является развитием именно в той мере, в которой он повышает уровень организованности системы.

Острейшая проблема современности, связанная с необходимо-стью обеспечения устойчивого развития цивилизации, не может быть решена без решения другой жизненно важной и органически


60


связанной с ней проблемы формирования техносферы, гармонич-ной по отношению к природе, обществу и человеку. Задача эта не-вероятной степени сложности, требующая для своего решения объ-единенных усилий всех государств, народов, правительств, партий и общественных движений. Важнейшая роль в ее решении принадле-жит науке, а точнее всему комплексу естественных, общественных и технических наук, а также инженерно-методических и практиче-ских знаний, образующих совокупное знание человечества.

Судьбоносное значение техносферы в развитии цивилизации, определяющей саму возможность выживания человечества, дик-тует необходимость комплексного, систематического ее исследо-вания. Между тем техносфера как целостное образование оста-ется еще вне поля научного рассмотрения, в отличие от природы, исследуемой в целом естествознанием, которое представляет си-стему наук о природе, и общества, которое изучается обществоз-нанием как системой социогуманитарного знания.

Необходима целостная область современного знания о техни-ке, которая бы занялась познанием своего объекта, имея на это необходимые средства. Необходимо осознать проблему целост-ности объекта техники не только на уровне отдельных ее видов и отраслей и их совокупностей, но и на уровне техносферы в це-лом, т. е. на всех уровнях организации технического мира, что позволяет говорить об иерархии технических ценностей. Такой целостной областью знания о технике должно стать технознание, понимание как особый тип знания, формирующегося как законо-мерный этап исторического развития общества, производства и науки, а также самого технического знания. Технознание, объек-том которого является техносфера, а предметом система знаний о технике, технологии и техносфере, включает в себя:

— философско-методологический слой знания, формируемой философией техники;

— техноведческий слой знаний, вырабатываемый техноведче-ской деятельностью;

— собственно технический слой знаний, включающий в свой состав научно-технические знания (система технических наук), инженерно-методические и практические знания (система ин-

61

женерной деятельности, проектирования, конструирования, производства и эксплуатации (применения техники);

— экспертный слой знаний, связанный с оценкой техники на всех стадиях ее исследования, разработки и эксплуатации.

Технознание представляет собой не синкретическое знание, а целостную многоуровневую и многокомпонентную иерархиче-скую систему знаний о технике, технологии и техносфере с пря-мыми и обратными связями между соответствующими слоями знаний, соотносимых друг с другом на основании принципа допол-нительности. Именно технознание как целостная область совре-менного знания и культуры способна решать задачу исторической важности для всего человечества: формирование такой техносфе-ры, которая была бы благоприятна и для природы, и для общества, и для человека. Каждая из входящих в технознание составляющих решает определенный круг задач: методологических, социологи-ческих, познавательно-преобразующих, экспертных и др. Однако отсутствие целостной области современного знания о технике, технологии и техносфере, увязывающих все эти виды в системное единство, препятствовало комплексному решению проблемы фор-мирования техносферы гармоничной для всех сфер бытия.

Итогом постнеклассического периода развития технического знания должно стать формирование технознания как целостной области научного знания о технике, технологии и техносфере. Од-нако реализация этого процесса не будет происходить автоматиче-ски. И с целью ускорения процесса формирования технознания и расширения возможностей его влияния на формирование техно-сферы, гуманной по отношению к природе, обществу и человеку, и с целью сближения тенденций его дальнейшего развития с возмож-ностью реализации глобальной обобщенной тенденции технозна-ния необходимо поставить в качестве важнейшей теоретической и практической задачи науки и техники задачу ускорения и управле-ния формированием технознания в единстве его структурно-функ-циональных характеристик: как системы знания, как вида деятель-ности и как социального института. Важно подчеркнуть, что на этом процесс технознания не заканчивается, но только начинает свое подлинное развитие на своей собственной основе.




Горохов В. Г., Розин В. М. Техническое знание в современной культу-ре. М.: Знание, 1987.

Иванов Б. И., Чешев В. В. Становление и развитие технических наук. Л.: Наука, 1977.

История и философия науки. Ч. 1. История науки. СПб.: С.-Петерб. политех. ун-т, 2006.

Козлов Б. И. Возникновение и развитие технических наук: опыт историко-теоретического исследования. Л.: Наука, 1988.

Майзель И. А. Цивилизация и техника. М.: Знание, 1976.Розин В. М. Специфика и формирование естественных, техниче-

ских и гуманитарных наук. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1989.Симоненко О. Д. Сотворение техносферы: проблемное осмысление

истории техники. М.: SvR-Аргус, 1994.Степин В. С., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки: учеб. посо-

бие. М.: Контакт-Альфа, 1995.Фигуровская В. М. Техническое знание: особенности возникнове-

ния и функционирования. Новосибирск: Наука, 1982.


1. Дайте определение понятий «техника», «технология», «техносфе-ра», «техническое знание», «технические науки».

2. Перечислите глобальные научные революции в истории есте-ствознания, опишите их хронологические рамки и сущность.

3. Каковы основные особенности донаучного периода развития технического знания?

4. Каковы основные особенности классического периода развития технического знания?

5. Каковы основные особенности неклассического периода разви-тия технического знания?

63

История научно-популярной журналистики XVIII–XX веков

Глава II

§ 1. Становление научно-популярной журналистики в XVIII веке

Развитие научной популяризации в России тесно связано с историей журналистики. Однако у истоков познания научных явлений стоит рукописная книга, которая до XVIII в. была един-ственным носителем естественнонаучных знаний. Рукописные книги XVII в. были дороги, хранились в официальных учрежде-ниях или немногочисленных личных библиотеках и были мало-доступны. Московскому государству требовались грамотные люди, специалисты для развития промышленности, ученые. От-сутствие в стране системы образования препятствовало росту производства.

ХVIII в. в истории русской печати занимает особое место. В России появляются первые газеты и журналы, к концу века формируется система периодических изданий. Возникновение и развитие отечественной научной популяризации связано пре-жде всего с именем Петра I. С начала своего царствования он, понимая, что для подъема Государства Российского необходимо развивать культуру и науку, заботился о создании широкой сети образовательных учреждений — общих и специальных. Вслед за математической и «навигацкой» школой в Москве открываются

64

II История научно-популярной журналистики XVIII–XX веков

артиллерийская, инженерная, хирургическая школы, в Петер-бурге — морская академия и инженерная школа, 42 цифирные школы в разных городах. В 1703 г. в Москве была организована Академическая гимназия как образцовое государственное учеб-ное заведение для подготовки к научной и общественной дея-тельности «благородного» юношества. Академическая гимназия просуществовала до 1711 г., когда была преобразована в школу изучения иностранных языков. За короткий период своего суще-ствования она выпустила около 240 человек. Многие ее выпуск-ники стали известными деятелями эпохи: А. П. Бестужев-Рю-мин, Г. И. Головкин, В. В. Голицын, И. И. Бутурлин, П. Б. Лефорт, П. П. Шафиров, Л. Блюмментрост и др. Судьба некоторых их них будет связана с начальным этапом истории Петербургского уни-верситета1.

Просветительская деятельность Петра развивалась стреми-тельно. Для роста науки и образования была развернута широ-кая издательская программа. В 1708 г. Петр приказал перевести печатание книг с церковнославянского на гражданский шрифт, что намного повысило их доступность для читающей публики. Возникает потребность в естественнонаучном знании. Одно за другим появляются переводные сочинения научно-популярного характера.

В 1710 г. в Москве вышла из печати «География, или Краткое земного круга описание», которая содержала общие сведения о «круге земном и разделении всех частей его», о разных странах, была написана понятным и образным языком, не перегружена терминологией, четко структурирована по главам и предна-значалась для широкого круга читателей. Ее востребованность подтверждается последующими изданиями: с небольшими из-менениями она была переиздана три раза — в 1716 г. в Москве и в 1715 и 1716 гг. в Санкт-Петербурге. Эта книга представляла собой первый опыт печатного издания научно-популярной лите-ратуры в России, который получил дальнейшее развитие в жур-налах и календарях (месяцесловах) первой половины XVIII в.2

Популярность у читателя получила также «Книга мирозрения, или Мнение о небесноземных глобусах и их украшениях» Хри-

65

§ 1Становление научно-популярной журналистики в XVIII веке

стиана Гюйгенса (переводчик Я. В. Брюс), вышедшая в 1717 г. в Санкт-Петербурге тиражом 600 экземпляров и затем в 1724 г. в Москве. Она примечательна тем, что «содержит первое в России популярное изложение в систематическом виде учения Николая Коперника»3. В ней описано строение солнечной системы, дви-жение планет, изложены астрономические теории.

Еще одним заметным явлением научной популяризации стал перевод на русский язык книги секретаря Парижской Академии наук Бернара ле Бовье де Фонтенеля «Разговоры о множестве ми-ров». Сочинение Фонтенеля представляло собой живой популяр-ный рассказ для несведущего читателя, «каким образом сделан мир, на котором мы обитаем, и есть ли другие, подобные ему миры». Перевод книги был подготовлен Антиохом Кантемиром в 1730 г., вышел из печати лишь в 1740 г. В примечаниях объясня-лись незнакомые слова и изменения, внесенные в текст при пе-реводе. Перевод примечателен тем, что многие слова, введенные в текст, впоследствии закрепились в русском языке (компания, циркуль, машины и др.).

Синод увидел опасность в антицерковной направленности и общедоступности книги и в 1756 г. обратился к императрице Елизавете с просьбой приказать, «дабы никто отнюдь ничего писать и печатать как о множестве миров, так и о всем другом вере святой противном и с честными нравами не согласном, под жесточайшим за преступление наказанием, не отважился, а на-ходящуюся бы ныне во многих руках книгу о множестве миров Фонтенеля, переведенную… князем Кантемиром указать везде отобрать и прислать в Синод»4. Однако книга, тем не менее, была переиздана в 1761 и 1802 гг.

Издательское дело в России во второй четверти XVIII в. сосре-доточилось в Академии наук, которая изначально была задумана как центр науки и образования. Известный историк Петербург-ской Академии П. Пекарский считал, что впервые Петр I заявил о необходимости организации в России «всеучилища — ака-демии» в разговоре с патриархом Андрианом осенью 1698 или 1699 г. по возвращении из первого путешествия по Европе. Убе-дившись, что попытка решить проблему обучения специалистов

66


за границей ожидаемых результатов не дают, Петр I приступил к подготовке проекта организации Академии наук. В 1718 г. он по-требовал «сделать Академию, а ныне приискать из русских, кто учен и к тому склонность имеет, также начать переводить книги: юриспруденцию и прочии…»5

Известно, что в связи с избранием Петра I членом Парижской Академии он заявил о своем желании «науки в лучший цвет при-весть, себя яко достойного вашей компании члена показать»6. Подававшиеся царю проекты академий, где слушатели должны были получать высшее образование, в сущности были предло-жениями о создании университета. О размышлениях Петра I на тему университетского образования свидетельствуют и пред-ложения, адресованные царю в письмах выдающегося ученого Г. Лейбница. Это подтверждает и исследователь истории Акаде-мии П. Пекарский: «Можно с достоверностью сказать, что мыс-ли Лейбница об этом учреждении дошли до Петра Великого, так как с представления знаменитого ученого сделан был тогда же перевод, который доныне хранится в кабинетных бумагах Петра Великого»7. Несомненно, что для Петра I и его сподвижников на начальном этапе создание системы высшего образования было первоочередной потребностью развития профессионально-тех-нического образования. Но для формирования профессиональ-ных школ не хватало педагогов высшей квалификации. Поэтому Проект 1724 г. предусматривал триединую структуру: акаде-мия — университет — гимназия.

Этот документ представил Сенату будущий президент Акаде-мии Х. Блюмментрост 22 января 1724 г. в присутствии Петра, се-наторов Ф. М. Апраксина, Г. И. Головкина, А. Д. Меншикова и др. В соответствии с законодательной практикой XVIII в. 28 января 1724 г. был издан указ, в котором говорилось, что Петр I «указал учинить Академию». В осуществление утвержденного императо-ром «Проекта Положения об Академии и Университете» импера-трица Екатерина I в Указе от 21 декабря 1725 г. распорядилась: «И сей указ велите в народ публиковать, дабы о той академии всяк ведал, и имели б тщание отдавать в разные науки детей своих и свойственников». Заключительные слова документа посвящены

67

«Регламенту» Университета и Гимназии: «…каким образом оные ученики будут в той академии содержаны, и каким наукам будут их учить, о том вскоре будет выдан в печать особый Регламент»8.

27 декабря 1725 г. в Петербурге состоялось торжественное от-крытие Академии наук. Физик Георг Бильфингер «изъявил слу-шателям» все «вины» (параграфы) Академического устава, а по-том прочел свое рассуждение о магните. Ученые, преподаватели и даже первые студенты были приглашены из Европы; им были установлены хорошие денежные оклады, выделены деньги на пе-реезд и создание достойных условий для проживания в России. Организаторы Академии понимали, что только значительный материальный интерес может заставить европейских ученых переехать из цивилизованных стран с налаженной работой на-учных центров в Россию. Ученые и студенты начали съезжаться в Петербург в 1725 г. Некоторые из них надолго, а многие и на всю жизнь связали свою судьбу с развитием российской науки: это один из самых первых академиков математик Л. Эйлер, геолог И. Гмелин, математик Н. Бернулли, физиолог Д. Бернулли, астро-номы И.-Н. Делиль и Л. Делиль де ла Кройер, историк Г.-Ф. Мил-лер и др. В университет и гимназию были зачислены и русские студенты, представители разных сословий. Со временем Акаде-мия воспитала целый ряд отечественных ученых, в том числе М. В. Ломоносова, С. Е. Десницкого, С. П. Крашенинникова и др.

При учреждении Академии наук была развернута программа, учитывавшая своеобразие и потребности России, был размах, создававший предпосылки успеха. Академия получила профес-соров и адъюнктов, университет, гимназию и право выбирать лучших учеников из училищ, библиотеку и кунсткамеру, пере-водчиков и типографию.

Академия, а потом и другие учебные заведения (Сухопутный шляхетный кадетский корпус в Петербурге, Московский уни-верситет) стали средоточием русской науки и культуры. Силами этих научных центров были основаны и получили систематиче-ское развитие первые русские периодические газеты и журналы9.

Петербургская Академия наук не только не отставала от луч-ших европейских академий и особенно средневековых универ-


68


ситетов, но во многом и превосходила их. Она была свободна от средневекового балласта. В ней совсем не была представлена тео-логия. Ее основные силы были устремлены на решение вопросов естествознания. Академия сохранила заложенные Петром прин-ципы подхода к наукам и просветительской деятельности, ибо Петр вменял в обязанность Академии не только научно-иссле-довательскую работу, но и систематическое чтение академика-ми публичных лекций, издание учебников, научно-популярных книг и журналов. Он лично принимал участие в редактировании популярных изданий, статей и брошюр, считая просвещение де-лом каждого образованного человека; боролся за точность, яс-ность, доступность изложения материала10.

Передовые мыслители времен Петра I, разделявшие его идеи, служили распространению научного знания в России. Среди них В. Н. Татищев (1686–1750) — видный публицист и ученый эпо-хи преобразований, принадлежавший к плеяде просветителей ХVIII в., первый русский историк, географ и философ. Человек хорошо образованный и эрудированный, он занимался про-пагандой взглядов Ньютона, Декарта, Галилея, Коперника. Та-лантливый механик-изобретатель И. Т. Посошков (1652–1726) в силу природного ума и предприимчивости сумел стать крупным промышленником и одновременно пропагандистом петровских реформ, доказывая в своих работах необходимость развития тор-говли и промышленности как основы благосостояния государ-ства. Ученый-монах Феофан Прокопович (1681–1736) одним из первых стал вести научные наблюдения, пользуясь телескопом и микроскопом, помимо богословских и гуманитарных занимался изучением точных наук. Свободно мыслящий человек, просвети-тель, он горячо поддерживал преобразования Петра. Известный русский мыслитель и писатель А. Д. Кантемир (1708–1744), хоро-шо знакомый с философией, географией, астрономией, перевел на русский язык научно-популярную книгу секретаря Француз-ской академии наук Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Рассчитывая на самого широкого читателя, не знающего основ астрономии, он дал к книге примечания и пояснения из разных областей знания.

69

Академия наук, как единственная научная и учебная коллегия, должна была включиться в практическую работу, диктуемую по-требностями экономического и культурного развития страны. Следуя принципам Петра, она развернула популяризаторскую деятельность. Распространение естественных знаний приобре-тало все большую читательскую аудиторию и шло через книгу, календарь и журнал.

Популярная литература, издававшаяся Академией наук, рас-сказывала о разных странах, народах, изобретениях, открытиях, путешествиях. Например, сочинение Ж. В. Тавернье «Описание о Японе, содержащее в себе три части, то есть: известия о Японе и о вине гонения на христиан, историю о гонении на христиан в Японе и последование странствия Генриха Гагекарь, которое исправною ландкартою и изрядными фигурами украшено». Кни-га вышла в 1734 г. тиражом 1250 экземпляров и имела большой успех у читателя, была переиздана в 1768 г. В обращении «К чи-тателю» уведомлялось, что труд предпринят исключительно для «приятного препровождения» времени, что из многих описаний Японии это выбрано потому, что «оно коротко, да при том же и еще и хорошо».

Столь же популярным стало «Путешествие около света, ко-торое в 1740, 41, 42, 43, 44 годах совершил адмирал Ансон…» в переводе В. Лебедева, вышедшее в 1751 г. тиражом 1300 экзем-пляров и переизданное в 1789 г. Книга содержит предисловие переводчика, которое дает представление о требованиях того времени при издании научной литературы, рассчитанной на ши-рокого читателя. По мнению переводчика, это — достоверность, новизна сведений, простота и краткость изложения. Чтобы об-легчить понимание «технических речей», переводчик приводит им объяснение в специальном словарике, например: «Буксиро-вать — значит тащить корабль бечевою на ботах».

Благодаря Академии за короткое время сложился тип есте-ственнонаучной книги для широкого читателя, определилась форма изложения и аппарат, облегчающий усвоение содержа-ния, а также показывающий связь явления с общей историей развития науки11.


70


Академия наук оказала значительное влияние и на содержание самого массового издания — календарей. Переход их издания с 1726 г. к Академии, участие в их составлении академиков при-вели к вытеснению заметок астрологического характера сомни-тельного содержания и замене их на научно-популярные статьи по географии, истории, астрономии, земледелию, домоводству. Читателям даются советы, в каких книгах можно «пространнее о сем читать». Во всех естественнонаучных статьях авторы стре-мятся сделать изложение понятным и доступным для читателя. Несмотря на изменение характера календарей — превращение из справочно-развлекательных в справочно-просветительные, интерес к ним в середине века возрос, о чем свидетельствует уве-личение тиражей. В 1750 г. в академической типографии было напечатано 10 020 календарей, из которых 7610 на русском язы-ке12. Издание календарей Академией наук превращало их из ис-точника суеверий в источник естественнонаучной информации. Сообщая сведения из географии, астрономии, истории, календа-ри расширяли кругозор читателя, знакомили его с развитием за-рубежной и отечественной науки.

В 1727 г. Академия наук приняла на себя издание «Ведомо-стей». Первая русская печатная газета «Ведомости» (1702–1727), созданная Петром I для пропаганды проводимых им в стране пре-образований и издававшаяся как официальный правительствен-ный орган, после смерти Петра прекратила свое существование. За 25 лет издания газета заложила основы русской журналисти-ки, получившие развитие в «Санкт-Петербургских ведомостях», которые с 1727 г. начали издаваться в Петербурге Академией наук.

Поскольку основной состав и руководство Академии наук в на-чальный период ее существования составляли немецкие ученые, первая академическая газета вышла на немецком языке. Она но-сила название «St Petersburgische Zeitung». В первый год издания газета была еженедельной. Основным источником информации служили немецкие, французские и голландские газеты. Со 2 ян-варя 1728 г. Академия наук приступила к выпуску газеты «Санкт-Петербургские ведомости» на русском языке. Газета выходила

71

два раза в неделю по почтовым дням. Ее номера составлялись из материалов о дипломатических отношениях, о новостях жизни королевских дворов Европы, российского двора, о военных кон-фликтах, о природных катаклизмах. Иногда помещались новости о деятельности Академии наук. Так, в частности, было опублико-вано сообщение об открытии Библиотеки Академии наук 26 ноя-бря 1728 г. В газете печатались казенные и частные объявления. Первоначальный ее тираж составлял около 700 экземпляров.

Газета имела приложения: «Примечания к Ведомостям» и «Суплемент». «Суплемент» выходил нерегулярно; он содержал сведения о научных открытиях и изобретениях, об изменениях условий ввоза и вывоза различных товаров из европейских госу-дарств, реляции о коронационных торжествах, церемониях бра-косочетания или погребения членов царской фамилии, шествиях и фейерверках по случаям военных побед, а иногда — объявле-ния о выходе в свет новых книг, карт, календарей.

Первым редактором «Санкт-Петербургских ведомостей» стал Г. Ф. Миллер. В его обязанности входили подбор и редакторская правка переводных статей для газеты. Деятельность редактора была ограничена множеством инструкций; одна из них запреща-ла печатать какие бы то ни было новости из российской жизни без ведома президента Академии или канцелярии, другая пред-упреждала: «…в писании от всякого умствования и предосуди-тельных экспрессий воздерживаться».

Герард Фридрих Миллер (1705–1783), приехав в 1725 г. из Германии, был зачислен студентом Российской Академии наук и одновременно преподавателем латинского языка, истории и гео-графии в академической гимназии. С 1728 до середины 1730 г., еще будучи студентом, он редактировал «Санкт-Петербургские ведомости», продолжая вести научную и педагогическую работу. В 1730 г. Миллер получил звание профессора, выехал за границу, а вернувшись, в 1733 г. отправился в сибирскую экспедицию. Бо-лее 10 лет Миллер провел в Сибири, изучая ее историю, геогра-фию, этнографию. Около ста работ о Сибири опубликовано им в научных и научно-популярных изданиях Академии наук. Позд-нее, в конце 1740-х годов, Миллер в течение нескольких лет был


72


ректором Петербургского университета. Миллер являлся также редактором издававшихся Академией наук журналов «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях» (1728–1742) и «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» (1755–1764)13.

Миллер задумывал «Примечания к Ведомостям» чем-то вро-де справочного словаря для читателей газеты, которые нужда-лись в разъяснении непонятных слов и терминов. Исследователь А. С. Акопов справедливо указывает, что первоначальная неуда-ча в распространении научной информации «привела ученого и журналиста Миллера к поиску форм ее популярного изложения с целью расширения читательской аудитории»14.

За 14 лет своего существования «Примечания» претерпевают ряд изменений. В первый год издания их содержание было не-посредственно связано с «Санкт-Петербургскими ведомостями». Факт, нуждающийся, по мнению издателей, в объяснении, толко-вался на страницах «Примечаний» с пометкой «Зри нумер такой-то страница такая-то». В первой же информационной заметке «Папа римский пожаловал вновь кардиналов» толковались непо-нятные читателю термины:

«Ныне разумеются под сим званием (кардинала. — Л. Г.) знат-нейшие духовного чина особы, которых коллегии в 70 особах со-стоит… Они избираются токмо от Папы, а ежели новое избира-ние чинится, то пишет Папа имена кандидатов (тех которые ко избранию в Кардинальские чины назначены) на цедулке (малом письмеце) и говорит он Папа в консистории (в собрании карди-нальском) к протчим Кардиналам: се имеете братия, и потом чи-тают их имена…» (№ 1, ч. 1).

«Примечания» этого года именно «примечают», добавляют к «Ведомостям», прямо отсылая к тому или иному их выпуску. Впоследствии программа их расширяется. Редакция определяет характер издания в предисловии к первой части «Примечаний» 1729 г., вышедшей 4 января. Издатель, адресуясь к «благосклон-ному читателю», пишет: «…понеже мы оные («Примечания». — Л. Г.) так распространить намерены, что не токмо, как, впрочем, обыкновенно, новую политическую историю, Генеалогию и Гео-

73

графию изъяснять, но и во всем протчем, что только в ведомостях приключиться может, наше мнение объявлять будем… такожде не оставим при данном случае из разных частей натуральной, церковной и учебной истории многое прибавлять, что мы нашим читателям приятного и полезного изыщем… Любезный чита-тель, ты будешь оные употреблять по твоему соизволению, изво-лишь оные того удостоить чтоб тебе ими несколько праздных око мгновений препровождать, или ты оные к чему последнейшему употреблять изволишь».

Однако вопреки первоначальному замыслу издателя вместо «лексикона» вскоре стал выходить журнал, состоявший из на-учно-популярных статей, стихов и других литературных публи-каций. Что же касается первоначального замысла, то краткое разъяснение иностранных слов стали давать в самой газете, например: «монструм (урод)», «негресы суть арапы в Африке», «субсидиальные (вспомоществовательные) деньги». Журнал не только обогащал читателя научными сведениями по физи-ке, математике, геологии, но и прививал вкус к теоретическим размышлениям. В нем можно найти суждения об Аристотеле, как, например, в статье о северном сиянии в номере от 26 марта 1730 г.: «Исследование Аристотелево есть токмо такое, что оное человеческую память более пустыми словами, нежели разум и действительными делами наполняет, и токмо бы мы о том лучше весьма умолчали…»

Среди естественнонаучного материала «Примечаний» заслу-живает внимания статья «О костях, которые из земли выкопы-ваются», занявшая четырнадцать номеров за 1730 г. В ней при-водилось подробное известие о находках мамонтовых костей в Сибири. Статья дает образец научного подхода к изучению явле-ний и критического разбора существующих гипотез, последова-тельности и независимости суждений.

На страницах «Примечаний» публиковались видные ученые — В. Татищев, Г. Миллер, В. Крафт. Читательский интерес к первому журналу не охладел и после прекращения его издания: в 1765 г. в Москве при «Сенатских департаментах» был издан сборник, состоявший из 25 статей, заимствованных из «Примечаний».


74


В 1766 г. там же вышло еще 4 книги, составленные из материа-лов «Примечаний»; в 1787 и 1791 гг. «Примечаня» переиздала и Академия наук. Переиздание позволяет судить о круге вопросов, которые наиболее заинтересовали читателя того времени. В него вошло 25 частей, из которых только одна носит литературный ха-рактер, остальные («О Земле», «Об Антиподах», «О горе Везувий», «Происхождение паров» и др.) — это научно-популярные статьи.

Трудно сказать, был ли у «Примечаний» какой-либо постоян-ный круг читателей. Но одно свидетельство, сохраненное архи-вом Академии наук, крайне ценно. Это письмо В. Н. Татищева от 16 августа 1731 г., обращенное к И. Д. Шумахеру. Здесь, говоря об академических делах, Татищев пишет и о «Примечаниях», о том, что они вызывают большой интерес15. Читателем первого русского журнала был и директор первого Российского театра А. П. Сумароков.

В «Примечаниях» начал оформляться жанр научно-популяр-ной статьи, определились некоторые методы подачи материала (например, способы введения в текст специальных слов). Одной из основных заслуг этого издания современный исследователь А. А. Малышев считает «обогащение русского языка, поскольку разговор о новых для российского читателя явлениях потребовал расширения стилистических ресурсов — как языковых (прежде всего лексических), так и текстовых»16.

Вряд ли «Примечания» в полной мере можно отнести к разря-ду научно-популярных журналов: здесь публикуется достаточно много статей и отчетов официального характера. Но интере-сен тот факт, что первый русский журнал ставит своей задачей распространение научных знаний, что типологическая история журналов в России, по существу, началась с изданий научно-по-пулярного характера, поскольку таким был и следующий журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», в издании которого опыт «Примечаний» сыграл существенную роль.

В России в течение 12 лет (после прекращения издания «При-мечаний к Ведомостям») не было журнала на русском языке. Естественно, что проект нового периодического издания, пред-

75

принятого по инициативе М. В. Ломоносова, встретил поддержку Академии, которая определила: «Журналу быть ежемесячным… допустить к сотрудничеству лиц, хотя бы не принадлежащих к Академии», «исключить вовсе из журнала статьи богослов-ские…»17

Журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению слу-жащие» (1755–1764) был предназначен для широкого круга чи-тателя. На виньетке, открывавшей каждый полугодовой номер, значился девиз: «Для всех». Редактор уведомлял, что не будет помещать те сочинения, которые не всем ясны, «ибо мы за пра-вило себе приняли писать таким образом, чтоб всякий, какого бы кто звания или понятия ни был, мог разуметь предлагаемые материи»18. Первая книжка вышла в 1755 г. в Санкт-Петербурге тиражом в 2 тыс. экземпляров. Первоначальный тираж оказал-ся очень большим для того времени и полностью не расходился, поэтому был уменьшен. Трудности с распространением журнала носили объективный характер: из-за недостаточного числа гра-мотных в России еще не сформировалась читательская аудито-рия. На рубеже XVIII–XIX вв. журнал был переиздан.

В первые годы публикации печатались анонимно, затем стали подписываться инициалами, в 1760-х годах большинство статей подписывалось. Гонорары не выплачивались, иногда канцелярия Академии наук разрешала бесплатно выдавать авторам книги в переплете. В первом номере была опубликована «Краткая ро-спись великим князьям всероссийским от Рюрика до нашествия татар с показанием родословия», описание фейерверка, заметки и статьи «Об остатках города Пальмиры», «О ртутных горных за-водах», «О воспе и о прививании оной» и др.

Редактировал журнал академик Г. Ф. Миллер, бывший редак-тор «Примечаний». В течение всех лет издания «Ежемесячных сочинений» Миллер придерживался программы, изложенной им впоследствии в предложении Конференции Академии наук: «Так как до сего времени издаваемые Академией наук „Содержания ученых рассуждений“ оказывают весьма незначительную услугу части русской публики, потому что наполняются исключительно специальными статьями… то нужно заменить это издание ка-


76


ким-нибудь другим, более полным и всесторонним, которое до-ставляло бы читателям пищу для ума и средства к дальнейшему саморазвитию… такое предприятие может выполнить одна Ака-демия»19.

По своему характеру «Ежемесячные сочинения» были энци-клопедическим изданием: здесь помещались статьи и заметки из разных областей знания. Много места уделялось информа-ции экономического, медицинского, сельскохозяйственного со-держания. Почти в каждом томе публиковались статьи Милле-ра, преимущественно по вопросам русской истории. Здесь же печатались переводы сочинений Вольтера, Фонтенеля, Сенеки и других философов. Литературная часть — оды, стансы, басни, элегии, литературные статьи — печатались не в каждом номере.

Составители журнала не забывали о материалах, которые в наше время печатаются под рубриками «Для дома», «Для семьи», «Полезные советы»: «Совет, как варить пиво и мед», «Как выси-живать цыплят в печи», «О разведении земляных яблок», «Сред-ство от мозоли» и др. Многие публикации сохранили актуаль-ность и в наше время, например, «О вредном обыкновении без ведома врачей принимать лекарства».

С января 1763 г.в «Ежемесячных сочинениях» был введен от-дел «Известия о ученых делах», где давались рецензии, причем не только о научных работах. Но основное место в журнале за-нимали популярные статьи по науке, что и позволяет называть «Ежемесячные сочинения» научно-популярным, а не учено-лите-ратурным изданием, как это было принято считать исследовате-лями ХIХ в.20

Издание журнала прекратилось в 1764 г. в связи с переездом его редактора в Москву. За десять лет вышло в свет 20 томов объемом от 576 до 686 страниц каждый. На страницах «Еже-месячных сочинений» публиковались видные деятели своего времени: П. Рычков, Н. Поповский, А. Сумароков, М. Херасков, Я. Штелин; здесь сотрудничал и М. Ломоносов. За время суще-ствования журнала определились принципы отбора и изло-жения материала, его оформление, возникли первые отделы, сформировался справочный аппарат.

77

Первый российский научно-популярный журнал, возникший под эгидой Академии наук, выполнил свою задачу. За десять лет он приучил к чтению русскую публику, распространил мно-жество полезных сведений. По свидетельству А. Н. Неустроева, «Ежемесячные сочинения» «с жадностью читались русскою пу-бликою, несмотря на то, что изящная словесность занимала в них не видное место сравнительно с другими родами литерату-ры: тем виднее в них философия, медицина, история и этногра-фия России, камеральные, политические, естественные и другие науки»21.

После «Ежемесячных сочинений» Академия наук издает еще два журнала научно-популярного характера: «Академиче-ские известия» (1779–1781) и «Новые ежемесячные сочинения» (1786–1796). Типичным научно-популярным журналом в ряду академических изданий тех лет был журнал «Академические известия», выходивший в Петербурге с января 1779 по июль 1781 г. Журнал издавался месячными книжками под редакцией П. И. Богдановича, переводчика и энтузиаста в пропаганде на-уки. Всего вышло 8 частей, по четыре книжки в каждой. Научно-просветительская направленность журнала подчеркивалась уже в заглавии, где вниманию читателей предлагались «история наук и новейшие открытия оных, извлечения из деяний славнейших Академий в Европе, новые изобретения, опыты в естественной химии, физике, механике и относящихся к оным художествах…» Основными авторами издания были академики — Л. Ю. Крафт, А. И. Гильденштет, П. С. Паллас, И.-Г. Георги, И. И. Лепехин, А. И. Лексель, Н. Я. Озерецковский, также известный историк князь М. М. Щербатов. Их материалы, посвященные изучению экономического состояния России и ее природных ресурсов, истории науки, затрагивавшие различные аспекты текущей на-учной жизни в России и за рубежом, составляли основное со-держание журнала. Показательна, например, опубликованная в мартовском и апрельском номерах за 1780 г. статья академика А. И. Гильденштета «Речь о произведениях российских, способ-ных к содержанию всегда выгодного превосходства в продаже в чужие края российских товаров перед покупкою иностран-


78


ных». Пафос статьи, развивавшей идеи физиократов, состоял в обосновании преимуществ развития отечественного произ-водства товаров для удовлетворения внутренних нужд страны. К этому же разряду материалов можно отнести обстоятельную анонимную статью «О ярмарках в России», а также обзорные статьи о природных ресурсах Сибири и различных регионов России, подготовленные академиками П. С. Палласом, И. И. Ле-пехиным, И.-Г. Георги и С. Гмелином. Вопросы зарождения рос-сийской торговли рассматривались в капитальном труде князя М. М. Щербатова «Опыт о древних российских монетах».

Из номера в номер на протяжении всего издания «Академи-ческих известий» печаталась «История математики» — перевод известного в Европе труда французского математика Ж.-Э. Мон-тюкля, принадлежавший редактору журнала П. Богдановичу. Подобного рода материалы имели не только познавательно-на-учный интерес, они также были связаны с проблемой воспита-ния. Особенно любопытно в этом отношении довольно обшир-ное «Письмо от г-на И. к его приятельнице, которая сообщила ему план воспитания детей своих». На первое место в этом плане выдвигается этический аспект воспитания. Безудержному обога-щению разума должно предпочитаться, по мнению автора «пись-ма», душевное воспитание: «…пространный разум без вкуса к душевной добродетели, ощущения доброго, полезного, честного в нравах, в обычаях не характеризует честного человека». Воспи-тательный характер имела и филологическая статья В. Светова «Некоторые общие примечания о языке российском», в которой критически оценивалось увлечение современных русских авто-ров неологизмами.

Особое внимание в журнале обращалось на деятельность научных обществ и Академий наук различных европейских стран — Лондонской, Стокгольмской, Парижской, Туринской, Голландской, Баварской, Берлинской, Эрфуртской и др. Отчеты о работе этих академий с информацией о научных трудах, в них вышедших, регулярно публиковались на страницах «Академиче-ских известий». Немало печаталось и переводов трудов европей-ских ученых, касающихся самых разных областей науки.

79

Литературные материалы в «Академических известиях» по объему значительно уступали научным. В журнале, правда, печа-тали свои произведения Г. Р. Державин, Я. Б. Княжнин, В. П. Пе-тров, М. В. Храповицкий. Публиковались переводы сочинений Ж.-Ж. Руссо, Вольтера. Во II части был помещен перевод эстети-ческого трактата И. Г. Сульцера «О пользе, которую молодые ху-дожники приобрести могут через списывание работ славных ху-дожников». Однако лицо журнала все же представляли научные материалы. Считается, что прекращение издания «Академиче-ских известий» было связано с острыми разногласиями, возник-шими в начале 1780-х годов между академиками и руководством Академии наук в лице ее тогдашнего директора С. Г. Домашнева.

Органом, продолжившим традиции академической журнали-стики 1730–1740-х годов, стал журнал «Новые ежемесячные со-чинения». Издание выходило на протяжении десяти лет, с июля 1786 по июль 1796 г., в Петербурге и редакторами его в разное время были академики Н. Я. Озерецковский, А. П. Протасов, С. Я. Румовский. Это был последний научно-литературный жур-нал Академии наук, воплощавший собой тот тип энциклопедиче-ского издания, который сложился ранее и который был призван обслуживать интересы самых разных слоев читателей. Как за-явили издатели в Предисловии, в новых ежемесячных сочинени-ях «помещаемы будут филозофическия, физическия, экономиче-ския, историческия, географическия и вообще все рассуждения, какие только к приращению человеческих знаний способство-вать могут. Описания разных художеств, ремесел, рукоделий и промыслов тем охотнее будут принимаемы, что каждое из сих искусств заключает в себе особливые вещам наименования, ко-торые к обогащению Российского языка неотменно послужат». Журнал предоставлял свои страницы и литературным сочинени-ям, отечественным и переводным.

Основную часть материалов, публиковавшихся в «Новых еже-месячных сочинениях», составляли научные статьи самой разной тематики. Обширная статья П. Б. Иноходцева «О метеорологии», напечатанная в нескольких номерах, и «Рассуждение о начале и происхождении Самоедов, обитающих в Архангелогородском на-


80


местничестве» архангельского краеведа В. В. Крестинина; мате-риалы, подготовленные академика И. И. Лепехиным: «О породе овец, приносящих мягкую шерсть» и «Описание сельдяного ходу, как и когда сельдей ловят», и «Таблица хронологическая, пред-ставляющая лета вступления на престол государей Российских, Шведских, Датских, Немецких, Английских, Французских и Ис-панских», а также «Рассуждение о насекомых», представленное академиком Н. Я. Озерецковским. Таков разброс проблемно-те-матических сфер научного знания, освещавшихся на страницах журнала. Вопросы экономики и географии, биологии и истории, физики и этнографии, языкознания и эстетики в равной степени представлены в материалах, авторами которых зачастую были те же ученые и переводчики, которые являлись ранее сотрудника-ми «Академических известий».

Значительное место на страницах «Новых ежемесячных сочи-нений» занимали переводы — как публикаций научного характе-ра, так и художественных произведений.

Академия наук в XVIII в. становится авторитетным научным центром. Открытия российских ученых в области астрономии, математики, оптики, естествознания, физики получают из-вестность за пределами страны. Но для продвижения успехов и признания отечественной науки в мире необходимо было раз-вивать издательское дело, заниматься популяризаторской дея-тельностью. Откликаясь на новые запросы общества, связанные с ростом читательской аудиторией, Академия готовит к печати многотомные энциклопедические издания, которые выходят в течение нескольких лет. Это своего рода дайджесты из популяр-ных статей прошлых лет. Примером может служить «Собрание сочинений из месяцословов на разные годы» (1785–1793), в де-сяти частях которого были собраны лучшие научно-популярные статьи из календарей предшествующих лет. Энциклопедией для юношества можно назвать десять выпусков издания «Зрелища природы и художеств» (1784–1790), которое знакомило чита-телей с основами физики и естественной истории, представляя обширные знания в четкой и лаконичной форме. В подготов-ке этого издания участвовали академики С. К. Котельников,

81

С. Я. Румовский, Н. Я. Озерецковский, А. П. Протасов, В. Ф. Зуев. Подготовка десятитомного издания в столь непродолжительный срок свидетельствовала о высоком научном и издательском по-тенциале Академии наук.

Таким образом, Академией наук было положено начало ти-пологическому развитию научно-популярной журналистики в России, которая уже в XVIII в. представляла собой целую серию изданий, разных по содержанию, периодичности, читательскому кругу:

научные издания, ориентированные на специализирован-ную аудиторию ученых, — «Commentarii Academiae Scientiarum Petropolitanae» (1728–1751), «Краткое описание комментари-ев Академии наук» (1728–1751), «Novi Commentarii Academiae Scientiarum Petropolitanae» (1750–1776), «Новые комментарии Петербургской академии наук» (1750–1776), «Acta Academiae Scientiarum Petropolitanae» (1778–1786); «Nova Acta Academiae Scientiarum Petropolitanae» (1787–1806);

газеты как академические издания, но рассчитанные на бо-лее широкий круг читателей, — «St Petersburgische Zeitung» (1727–1774) и «Санкт-Петербургские ведомости» (1728–1875);

научно-популярные журналы, стремящиеся к универсальной читательской аудитории, — «Месячные исторические, генеало-гические и географические примечания в Ведомостях» — при-ложение к «Санкт-Петербургским ведомостям» (1728–1742), «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие» (1755–1764), «Академические известия» (1779–1781), «Новые ежемесячные сочинения» (1786–1796);

энциклопедические издания для массового читателя — «Со-брание сочинений из месяцословов на разные годы» (1785–1793), «Зрелище природы и художеств» (1784–1790).

Говоря о начальном этапе развития научной популяризации в России, нельзя не отметить громадный вклад в развитие науки и в дело распространения научных знаний Михаила Васильевича Ломоносова (1711–1765). По его инициативе в 1746 г. при Акаде-мии наук был открыт публичный лекторий, где на русском языке читались лекции по физике, сопровождающиеся демонстрацией


82


опытов. Возрождая традиции античных авторов, он стремился дать популярное изложение научных и технических проблем в художественной поэтической форме. Речи М. В. Ломоносова, которые он произносил в публичном собрании Академии наук: «Слово о пользе химии», «Слово о явлениях воздушных, от элек-трической силы происходящих», «Слово о рождении металлов от трясения земли», — это новый этап в распространении научных знаний, в пропаганде отечественной науки. В своем знаменитом «Письме о пользе стекла» Ломоносов в поэтической форме рас-сказывает о создании и свойствах стекла, о его применении в бисере, очках, телескопах, барометрах, касается других научных вопросов, излагает учение Коперника, говорит об астрономии. В «Письме о пользе стекла» и в других поэтических произведениях («Утреннее размышление о божием величестве», «Вечернее раз-мышление о божием величестве») Ломоносов поднялся до под-линного синтеза науки и искусства.

Важное значение как для журналистики вообще, так и для научно-популярной журналистики в частности имеет статья Ломоносова «Рассуждения об обязанностях журналистов при изложении произведений, имеющих целью обеспечить сво-боду научного суждения». Она была написана Ломоносовым в опровержение недобросовестных выпадов журналистов против его научной деятельности и опубликована в 1755 г. в «Nouvelle Bibliothe gue Germanigue» в Амстердаме на французском языке. Великий ученый и просветитель формулирует здесь не только задачи, стоящие перед журналистом, пишущим о науке, но и, в сущности, излагает основные принципы отбора научного мате-риала. В частности, в своих правилах, которые необходимо «за-твердить» журналисту, он говорит:

«Кто берется сообщить публике содержание новых сочинений, должен наперед взвесить свои силы, чтоб уметь схватить новое и существенное в сочинениях, принадлежащих иногда людям са-мым гениальным… Журналист не должен торопиться порицать гипотезы. Они позволительны в предметах философских, и это даже единственный путь, которым величайшие люди успели от-крыть истины самые важные…» Ломоносов пишет, что журна-

83

лист должен вполне ознакомиться с мыслями автора, разобрать все его доказательства, наконец, «он никогда не должен иметь высокого мнения о своем превосходстве, о своем авторитете и достоинстве своих суждений». Рисуя облик идеального журнали-ста, Ломоносов, в сущности, нарисовал и облик идеального попу-ляризатора, прекрасно владеющего предметом и выбирающего из всей информации только новую и существенную.

Перед популяризацией науки Ломоносов ставил задачу «от-водить от людей, не просвещенных никаким учением, всякие неосновательные сомнительства и страхи, кои бывают иногда причиной нарушения общему покою»22. Традиции Ломоносова в России второй половины ХVIII в. были продолжены и умножены Н. Н. Поповским, Д. С. Аничковым, С. Е. Десницким, Я. П. Козель-ским и другими просветителями. Так, Поповский, подчеркивая необходимость широкой доступности науки, первым стал читать лекции по философии не на латыни, а на русском языке.

Значительным событием культурно-научной жизни России ХVIII в. стало открытие в 1755 г. Московского университета. С инициативой его создания выступил М. В. Ломоносов, хотя в официальных кругах и царских указах основателем университета был назван граф И. И. Шувалов. При университете было откры-то две гимназии: для дворян и для разночинцев. Таким образом, во второй половине XVIII в. ряды интеллигенции пополнились за счет купечества, духовенства, мещанства. Потребность в чте-нии увеличилась. Университет получил право издавать книги и периодические издания. Академия наук передала университету типографское оборудование, и в 1756 г. в Москве начала выхо-дить вторая русская периодическая газета — «Московские ведо-мости». С 1756 по 1800 г. в типографии университета было из-дано 2700 книг не только научно-учебного характера для ученых и студентов, но и для широкого круга читателя по всем отраслям знаний23.

В 1780-х годах была проведена реформа школьного образова-ния, в результате которой в уездных и губернских городах было открыто 315 главных, средних и малых училищ с общим числом обучающихся 20 тыс. человек. К концу XVIII в. в России насчиты-


84


валось уже 550 учебных заведений с 62 тыс. учащихся. Интерес к чтению проявляли представители разных сословий (купечества, мещанства, духовенства) как в столичных городах, так и в про-винции.

80-е годы могут быть названы новиковским периодом в исто-рии русской культуры. «Благородная натура этого человека, — писал В. Г. Белинский, — постоянно воодушевлялась высокою гражданскою страстию — разливать свет образования в своем отечестве»24.

Николай Иванович Новиков (1744–1818) учредил училища, открыл первую в Москве бесплатную общедоступную библио-теку, основал первое в России книгоиздательское предприятие («Общество, старающееся о напечатании книг», 1773–1774). Помимо сатирических журналов и изданий историко-литератур-ного характера Новиков напечатал множество общедоступных книг по всем отраслям знания, основал первый в России журнал «Детское чтение для сердца и разума» (1785–1789), ряд других периодических изданий, в которых значительное место занима-ла популяризация науки: «Экономический магазин» (1780–1786), «Городская и деревенская библиотека» (1782–1786), «Прибавле-ние к Московским ведомостям» (1783–1784).

В 1777 г. Н. И. Новиков предпринял издание критико-библи-ографического журнала под названием «Санкт-Петербургские ученые ведомости», который выходил еженедельно с марта по август 1777 г. и был призван информировать русскую читаю-щую публику о «напечатанных книгах во всей Европе, с присо-вокуплением критических оных рассмотрений. <…> Известия о делах ученых и об успехах их в науках также занимают здесь место. Короче сказать, все что ни происходит в ученом свете, то все обретает место в сих сочинениях». Так объявлялось о целях издания в предисловии к первому его номеру. Там же содержа-лось приглашение к российским стихотворцам сочинить надпи-си к портретам («личным изображениям») российских ученых мужей и писателей — Феофана Прокоповича, А. Д. Кантемира, Н. Н. Поповского, художника А. П. Лосенко, гравера Е. П. Чеме-зова. Показательно подчеркнутое стремление к объективности

85

в оценке рассматриваемых в издании книг. Структура журнала соответствовала целям издания. Каждый номер посвящался рас-смотрению какой-либо изданной в России или в Европе книги.

Охват книг, о которых писалось на страницах «Санкт-Петербургских ученых ведомостей», был довольно широк, хотя преобладали рецензии на издания гуманитарного профиля, осо-бенно на сочинения по истории. Так, в № 6 был помещен анно-тированный обзор труда «Зерцало историческое Государей Рос-сийских», а в № 7 рецензировался труд И. Штриттера «Известия Византийских историков, объясняющие Российскую историю древних времен». В № 16 рецензировался только что вышедший труд А. Лызлова «Скифская история». В одном из первых номеров было описано издание «Наказа Ея Императорского Величества Екатерины II, данного Комиссии о сочинении проекта Нового уложения», выпущенного специально для западноевропейского читателя в 1770 г. на четырех языках — русском, латинском, не-мецком и французском. В конце аннотации указывались все из-дания и переводы «Наказа», опубликованные в разных странах с момента появления этого документа в 1767 г. В № 15 и 22 были помещены присланные в журнал стихотворные надписи к пор-третам объявленных в предисловии лиц, принадлежавшие по-этам Ф. Козельскому, В. Майкову и И. Дмитриеву. Кроме того, издатели сочли полезным в № 22 перепечатать надпись к пор-трету Ломоносова, принадлежащую умершему к этому времени Н. Н. Поповскому, а в № 21 наряду с рецензиями на книги, вы-шедшие из печати в 1777 г., поместить аннотацию на перевод Ломоносова, сделанный с немецкого языка и опубликованный в 1763 г., — «Первые основания металлургии или разных дел».

Редактором «Экономического магазина» Новиков пригласил известного своими успехами в рациональном ведении хозяй-ства помещика-агронома и вместе с тем самобытного писате-ля-мемуариста А. Т. Болотова. Журнал сообщал о последних до-стижениях в сельском хозяйстве, давал конкретные советы по агрономии и домоводству. Прикладной характер этого издания не мешал его редактору сохранять высокий уровень научности публикаций.


86


«Прибавления к Московским ведомостям», выпускались Нови-ковым в качестве приложения к газете «Московские ведомости». По широте затрагиваемой тематики журнал в чем-то продолжал традиции «Примечаний к Ведомостям». Но в новых условиях на содержании журнала явно сказались новые запросы читателей. В качестве приложения к газете журнал выходил довольно часто, 3–4 раза в неделю. Строгой структуры номера «Прибавлений» не имели. Отдельные статьи переходили из номера в номер, пу-бликуясь в течение месяцев. В журнале полностью отсутствовал литературный отдел. Также не было в нем и критико-библиогра-фического отдела. Зато существовала рубрика «Описание знат-нейших городов в свете» и почти каждую неделю читатели могли познакомиться с описанием достопримечательностей и краткой историей какого-нибудь крупного европейского города: Лондон, Париж, Лиссабон, Мадрид, Валенсия, Рим, Генуя, Копенгаген, Стокгольм, Цюрих, Базель, Женева, Берлин, Дрезден и др. Всего в журнале было помещено около двух десятков очерков о городах.

Тематическая направленность издания определялась обилием материалов, связанных, с одной стороны, с проблемами воспи-тания, с другой — с экономическими проблемами. Программное значение для издателей имело помещение на страницах «Прибав-лений» обширного трактата «О торговле вообще», печатавшегося в 37 номерах. Торговля в трактате рассматривалась как главный фактор экономической стабильности в государстве и источник его благосостояния. Освещение исторических аспектов развития торговли сочеталось с отстаиванием принципов меркантилизма, причем среди других условий процветания торговли на первое место автор ставил «вольность народа» и мирную политику пра-вительства. Примером государства, достигшего благосостояния за счет свободного развития торговли, в публикации приводи-лась Голландия.

Другой темой, определявшей направление проблематики из-дания, была тема воспитания. Ей посвящено значительное число материалов, как переводных, так и оригинальных. Достаточно указать принципиальную и, по-видимому, принадлежащую Но-викову статью, опубликованную в 23 номерах «Прибавлений»

87

за 1783 г., — «О воспитании и наставлении детей для распро-странения общеполезных знаний и всеобщего благополучия». Поскольку главная цель воспитания — подготовить детей стать в будущем «полезными Гражданами», важнейшим средством до-стижения данной цели автор считал сочетание формирования разума с образованием сердца ребенка.

Еще одним приложением к «Московским ведомостям», на-правленным на воспитание и просвещение, был первый русский журнал для детей «Детское чтение для сердца и разума». Журнал издавался еженедельными выпусками, всего вышло 20 частей поквартально на протяжении четырех лет. С января 1785 до кон-ца 1786 г. редактором и основным вкладчиком был сам Новиков; с 1787 г. Новиков поручил редактирование «Детского чтения» Н. М. Карамзину, тогда только еще вступавшему в литературу, который привлек к участию в журнале А. А. Петрова. Статьи в журнале печатались в основном анонимно, но есть сведения о со-трудничестве в нем А. А. Прокоповича-Антонского, С. С. Бобро-ва, В. С. Подшивалова и драматурга Н. Н. Сандунова.

Задумывая издавать журнал, Новиков исходил из убеждения, что «благоразумные родители и все старающиеся о воспитании детей признаются, что между некоторыми неудобствами в вос-питании одно из главных в нашем отечестве есть то, что детям читать нечего. Оне должны бывают такие читать книги, которые либо совсем для них непонятны, либо доставляют им такие сведе-ния, которые им иметь еще рано; того ради намерены мы опреде-лить Прибавление к Ведомостям для детского чтения и помещать в них исторические, до натуральной истории касающиеся, мо-ральные и разные другие пьесы, которые, писаны будучи сораз-мерным детскому понятию слогом, доставляли бы малолетним читателям полезное и купно приятное упражнение». Так опре-делял задачи журнала Новиков. Поскольку журнал преследовал прежде всего воспитательные цели, Новиков стремился сделать его содержание максимально доходчивым и увлекательным. Со-став отбираемых материалов был чрезвычайно разнообразным. Почти каждый номер журнала открывался публикациями фраг-ментов из Ветхого или Нового завета. Затем следовали коротень-


88


кие статьи на темы нравственности, повести, нравоучительные «разговоры». На страницах «Детского чтения» помещалось нема-ло материалов познавательного характера: исторические, есте-ственнонаучные статьи. Примером могут служить материалы о птицах и животных, переведенные из «Натуральной истории» или очерк «Путешествие Васко да Гамы в Ост-Индию».

Журнал «Магазин натуральной истории, физики и химии, или Новое собрание материй, принадлежащих к сим трем на-укам», издание которого Новиков предпринял в 1788 г., служил энциклопедией не одному поколению, сообщая сведения обо всей Вселенной. Это было научно-популярное издание, иници-атором и издателем которого был Новиков, редактором журна-ла — А. А. Прокопович-Антонский. Он же был и переводчиком публиковавшихся в журнале научно-популярных статей. Источ-ником материалов, представленных на страницах журнала, слу-жили французские словари: «Словарь естественной истории» Ж.-Х. Вальмона де Бомара, «Химический словарь» Р.-Ж. Макке-ра и «Физический словарь» Сиго де ля Фона. Переводы статей из этих пособий и составили содержание журнала, выходившего квартальными выпусками. Всего вышло 10 частей журнала, при этом редактор видел свою задачу в том, чтобы донести до читате-лей максимум информации о новейших достижениях естествоз-нания. Научные представления о богатстве и разнообразии при-родных явлений и свойствах физических тел, о строении Земли, об окружающем человека животном и растительном мире — всё это увлекательно и популярно излагалось в материалах журнала с расчетом на массового читателя. Так, в I и II частях содержались сведения об общей системе наук, о строении Вселенной и свой-ствах физических тел, о явлениях природы, характеризующих климатические условия обитания. Обо всем этом читатель мог прочесть, например, в статьях: «Естественные науки. — Мир. — Светило. — Планета. — Солнце. — Меркурий. — Венера. — Млечный путь. — Тело. — Упругость. — Притяжение. — Дви-жение. — Механика. — Гидростатика. — Машины. — Рычаги», «Стихии. — Огонь. — Холод. — Воздух. — Электрическая сила. — Северное сияние. — Воды атмосферические. — Пары. — Туман. —

89

Дождь. — Снег» и т. д. В III части давались сведения о строении Земли; в IV части помещались статьи, раскрывавшие общие за-коны живой природы и месте человека в ней; в V части — статьи, посвященные низшим животным, рыбам, ракушкам, червям, на-секомым; в VI части содержались статьи о млекопитающих, на-пример: «Лев. — Медведь. — Волк. — Заяц. — Лошадь. — Обе-зьяна»; VII часть была посвящена птицам. В 1790 г. вышло только две части — IХ и Х, посвященные явлениям растительного и ми-нерального миров. С точки зрения современной науки многие сведения, сообщавшиеся на страницах «Магазина…», выглядели наивно. Но для русского читателя XVIII в. общеобразовательное значение этого журнала было, несомненно, существенно.

Для широкого круга читателей Н. И. Новиков издавал сочине-ния разных типов: журналы, энциклопедии, путешествия, кален-дари, словари, сборники, обзоры и т. д. Тиражи его книг в среднем составляли около 2 тыс. экземпляров. Он сумел хорошо органи-зовать книготорговлю не только в столицах, но и во многих дру-гих российских городах: Архангельске, Казани, Риге, Симбирске, Тамбове, Твери, Ярославле. Он первым в России начал печатать обстоятельные каталоги книжных изданий.

Значительную роль в распространении научных знаний сыграло созданное в 1765 г. «Вольное экономическое обще-ство» — первое в России научное общество, целью которого было распространять науки и знания. В его состав входили та-кие ученые, как П. Рычков, П. Паллас, Г. Теплов. Общество ор-ганизовывало публичные лекции, занималось издательской де-ятельностью. С 1765 по 1798 г. оно издавало «Труды Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства». Первые выпуски «Трудов» имели отноше-ние преимущественно к сельскому хозяйству. С годами тематика стала разнообразнее и включала в себя также другие материалы, относящиеся к сферам промышленности и ремесел. Например, в выпусках за 1798 г. были помещены статьи «Об очищении меди», «О превращении чугуна в ковкое железо» и др., относящиеся про-изводствам. Издание имело практическую направленность и при тираже в 1200 экземпляров в первые годы издания порой расхо-


90


дилось так быстро, что тираж приходилось повторять. Однако с появлением других изданий, ориентированных на среднее сосло-вие, «Труды» постепенно теряют читателя.

В 1788–1789 гг. выходили «Еженедельные известия Вольного экономического общества», представлявшие собой, скорее, спра-вочник по домоводству, составленный из коротких заметок прак-тического характера.

После издания в 1783 г. указа Екатерины II «О вольных ти-пографиях», позволявшего открывать частные типографии без санкции Сената, издательское дело получает мощный импульс развития и в провинции. Появляются частные журналы просве-тительского характера. Первым провинциальным периодиче-ским изданием в России был журнал «Уединенный пошехонец», выходивший в Ярославле в течение 1786 г. под редакцией В. Д. Санковского. В подзаголове журнала значилось: «Ежемесячное сочинение на 1786 год, содержащее в себе разные известия о до-стопамятных происшествиях, случившихся в здешней стране из-древле и ныне; благотворительные и человеколюбивые деяния, оказанные частными людьми к общественной пользе, разные духовные, философические, нравоучительные, исторические до нашего отечества и до иных государств относящиеся, также до естественной истории, домоводства и до наук принадлежащие сочинения».

Установка на энциклопедичность содержания, подсказанная практикой столичных журналов, свидетельствует о традициях, которым следовали издатели «Уединенного пошехонца». В то же время повышенное внимание к местной проблематике, обеща-ние информировать читателей об истории края и его достопри-мечательностях составляют то новое, чем определяется ценность издания как факта культурной жизни провинции. Содержание январского номера определяло структуру последующих книжек журнала. «Ода на новый 1786 год» неизвестного автора (не ис-ключено, что им был сам Санковский) следовала за вступитель-ной статьей. Ее сменяло «Слово о Божией славе, говоренное преосвященным Арсением, архиепископом Ростовский и Ярос-лавским 1 января 1786 года». Далее помещались материалы, со-

91

державшие сведения натурфилософского и экономического ха-рактера, а также переводное сентиментально-нравоучительное «Письмо сельского священника к Милорду». Номер завершало аллегорическое рассуждение на тему о разнообразии поэтиче-ских жанров («Географическое описание о царстве стихотвор-ства») и стихи.

Такая структура в основном сохранялась и в последующих номерах. Стихотворные произведения перемежались с нравоу-чительными «размышлениями» («Размышление о добродетели и дружбе», «Размышления спокойного поселянина, торжествую-щего посреди роскошествующей весной природы») или морали-зирующими эссе вроде «Рассуждения о смерти», а также материа-лами по домоводству и натурфилософии, нередко переводными, как, например, опубликованное в сентябрьском номере «Рассмо-трение природы, из сочинения Бонне. О бобрах».

Несколько иной характер имел журнал, который с сентября 1789 по декабрь 1791 г. издавался в Тобольске и назвался «Ир-тыш, превращающийся в Ипокрену». Это был просветительный журнал с преобладанием литературных материалов. Журнал официально являлся печатным органом Народного училища, от-крытого в Тобольске незадолго до выхода его первого номера по инициативе тобольского губернатора А. В. Алябьева. Деятельное участие в издании журнала принимали преподаватели и выпуск-ники училища Т. Воскресенский, И. Лафинов, Д. Дягилев, И. Тру-нин и др.

Редактором и фактическим издателем журнала был внучатый племянник знаменитого драматурга и поэта XVIII в. А. П. Сума-рокова, тоже поэт и переводчик, Панкратий Платонович Сума-роков. Регулярно печатались в «Иртыше…» и переводные мате-риалы о последних научных открытиях в Европе и о новостях промышленного производства, например «Краткое изложение новейших астрономических открытий» в переводе Панкратия Сумарокова, «Выписка из Записок Французской Королевской Академии о воздушных явлениях» за 1771 г., или оригинальная статья «Как выгоднее на медеплавленных заводах проплавлять медные руды».


92


В 1793 г. П. П. Сумароков начал издавать новый сибирский жур-нал «Библиотека ученая, экономическая, нравоучительная, исто-рическая и увеселительная». Это было также ежемесячное издание. Журнал представлял собой своеобразную энциклопедию самого широкого спектра сведений. Основные материалы были посвящены проблемам краеведения и экономики края. Авторами большинства материалов являлись Сумароков и его корреспонденты.

В царствование Екатерины II были предприняты первые шаги по упорядочению цензуры как средства государственного контроля за печатной продукцией. Сама цензура существовала и ранее. Основная ее функция в XVIII в. сводилась к просмотру публикуемых книг и газет, в особенности переводных, а также привозимых из-за границы, с целью недопущения ущерба право-славной вере, законам империи и оскорбления императорской фамилии. Контроль за книгами религиозного содержания и богословских сочинений, согласно Уставу Духовной коллегии, находился в компетенции Святейшего Синода. Цензурование остальной печатной продукции осуществлялось Академией наук.

В 1763 г. Канцелярией Академии наук был разработан проект создания цензуры для контроля за ввозимыми в Россию книгами. Проект был представлен на утверждение Сенату. Это был, пожа-луй, первый относительно развернутый документ, позволяющий судить об уровне цензурных требований к печатной продукции не только при досмотре книг, ввозимых из-за рубежа (хотя глав-ная цель проекта состояла в этом), но и к тем книгам, которые выходили в пределах империи. Подготовленный проект остался нереализованным, но изложенные в нем принципы понимания задач цензуры не утратили своей актуальности.

Незадолго до смерти Екатерины II власти вновь вернулись к проекту, разрабатывавшемуся Канцелярией Академии наук в 1763 г. Фактически на его основе 16 сентября 1796 г. был издан именной указ Сенату «Об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг; об учреждении на сей конец Цензур в городах: Санкт-Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзи-виловской таможне и об упразднении частных типографий». В царствование Павла I репрессивные меры в области цензурной

93

политики, связанные с опасностью распространения в России новостей из революционной Франции, достигли своего апогея. Об этом свидетельствует известный именной указ Сенату 17 мая 1798 г.: «Правительство, ныне во Франции существующее, желая распространить безбожные свои правила во все устроенные го-сударства, ищет развращать спокойных обитателей оных сочине-ниями, наполненными зловредными умствованиями, стараясь же сочинения разными способами рассеивать в общества, на-полняя даже оными и газеты свои». Предотвращению подобной угрозы и призваны были служить меры, изложенные в указе.

Таким образом, в ХVIII в. были заложены основы цензурной политики правительства в области печати, которые на разных этапах развития России отражали особенности социально-по-литической и культурной жизни страны и которые во многом предопределяли формирование системы печати, развитие науки, просвещения и состояние научной популяризации.

Пропаганда научных знаний в России осуществлялась в раз-ных формах: в публичных лекциях, печатных изданиях Акаде-мии наук, Московского университета, Вольного экономического общества, других учебных заведений. Становление научно-попу-лярной журналистики шло параллельно существованию других видов литературы: научной, учебной, справочной. Уже в первой половине XVIII в. появляются специализированные научные и на-учно-популярные журналы, на страницах которых формируются жанры научно-популярных публикаций, определяются основные принципы отбора и изложения материала, вырабатывается на-учно-популярный стиль. Отличительной особенностью первых научно-популярных изданий являются энциклопедизм и широта охвата научных проблем своего времени.


1 275 лет. Санкт-Петербургский университет: летопись 1724–1999. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999. С. 10.

2 Лазаревич Э. А. Популяризация науки в России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 10.


94


3 Лазаревич Э. А. Искусство популяризации науки. М.: Наука, 1978. С. 16.4 Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. Т. 3. 1725–

1800. М.: Книга, 1960. С. 313.5 Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. 5. СПб.: Тип.

II отд-ния собств. его имп. величества канцелярии, 1830. № 3208.6 Княжецкая Е. А. Пётр I — член Французской Академии наук // Вопр. исто-

рии. 1972. № 12. С. 202.7 Пекарский П. П. История Императорской Академии наук в Петербурге. Т. 1.

СПб.: Отд-ние рус. языка и словесности Император. Акад. наук, 1870. С. XXI.8 Полное собрание законов… № 4807.9 История русской журналистики XVIII–XIX веков: учебник /под ред.

Л. П. Громовой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013. С. 25.10 Громова Л. П., Маевская М. И. Научно-популярная журналистика в России

XVIII–XIX вв.: вехи становления: учеб. пособие. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2012. С. 12.

11 Лазаревич Э. А. Искусство популяризации науки. С. 19.12 Лазаревич Э. А. С веком наравне: популяризация науки в России: книга,

газета, журнал. М.: Книга, 1984.С. 23.13 История русской журналистики XVIII–XIX веков. С. 28.14 Акопов, Александр. Научная популяризация как важнейшее звено в про-

паганде и продвижении научных исследований // RELGA. 2011. 1 февр. URL: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?level1=main&level2=articles&textid=2844.

15 Очерки по истории русской журналистики и критики: в 2 т. Т. 1. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1950. С. 24.

16 Малышев А. А. Толкование в научно-популярных текстах первой полови-ны XVIII века: на примере журнала «Примечания к Санкт-Петербургским ведо-мостям»: автореф. дис. … канд. филол. наук. Архангельск, 2017. С. 11.

17 Пекарский П. П. Редактор, сотрудник и цензура в русском журнале 1755–1764 гг. СПб.: Тип. Император. Акад. наук, 1867. С. 4.

18 Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. 1755. Янв. С. 6.19 Цит. по: Примаковский А. П. Первый научно-популярный журнал в Рос-

сии // Вестн. АН СССР. 1955. № 5. С. 63.20 Термином научно-популярная литература начали широко пользоваться

уже в середине ХIХ в. Однако периодические издания научно-популярного ха-рактера выходили с различными подзаголовками: «Учено-литературный», «На-учно-литературный», «Популярный» или, наконец, «Общедоступный» журнал, что вызывает определенную путаницу в определениях и сейчас.

95

21 Историческое розыскание о русских и повременных изданиях и сборни-ках за 1703–1802 гг., библиографически в хронологическом порядке описан-ных А. Н. Неустроевым. СПб.: Тип. т-ва «Обществ. польза», 1874. С. 48–49.

22 Ломоносов М. В. Избранные философские произведения. М.: Госполитиз-дат, 1950. С. 353.

23 Лазаревич Э. А. Популяризация науки в России. С. 29.24 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: в 13 т. Т. 13. М.: Изд-во АН

СССР, 1955. С. 671.


Акопов, Александр. Научная популяризация как важнейшее звено в пропаганде и продвижении научных исследований // RELGA. 2011. 1 февр. URL: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?level1=main&level2=articles&textid=2844.

Акопов А. И. Отечественные специальные журналы. 1765–1917: историко-типол. обзор. Ростов-н/Д: Изд-во Ростов. ун-та, 1986.

Громова Л. П., Маевская М. И. Научно-популярная журналистика в России XVIII–XIX вв.: вехи становления: учеб. пособие. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2012.

Западов А. В. М. В. Ломоносов и журналистика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961.

История русской журналистики XVIII–XIX веков: учебник /под ред. Л. П. Громовой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013.

Лазаревич Э. А. Искусство популяризации науки. 2-е изд. М.: Наука, 1978.

Лазаревич Э. А. Популяризация науки в России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.

Очерки по истории русской журналистики и критики: в 2 т. Т. 1. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1950.

Тюличев Д. В. Книгоиздательская деятельность Петербургской Ака-демии наук и М. В. Ломоносов. Л.: Наука, 1988.

275 лет. Санкт-Петербургский университет: летопись 1724–1999. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.


96



1. Почему возникновение научной популяризации в России связы-вают с деятельностью Петра I?

2. Расскажите об истории открытия Академии наук и ее структуре. 3. Какие типы научно-популярных изданий выпускались Академи-

ей наук?4. Кто был редактором первых периодических изданий Академии

наук?5. В чем состоит значение деятельности М. В. Ломоносова для раз-

вития научно-популярной журналистики?6. Расскажите об основах журналистской этики, заложенной Ломо-

носовым.7. Роль Н. И. Новикова в развитии научно-популярной журнали-

стики.8. В каких провинциальных изданиях было представлено научно-

популярное знание?9. Опишите основные итоги становления научно-популярной жур-

налистики в XVIII в.

§ 2. Развитие научно-популярной журналистики в XIX веке

XIX век занимает особое место в становлении научно-популяр-ной журналистики в России. Его с полным основанием можно назвать периодом зрелости научной популяризации, когда уже сложились типологические разновидности изданий, определи-лись жанровые формы, сформировался язык научно-популярных публикаций. Опираясь на накопленный в XVIII в. первоначаль-ный опыт популяризации научных знаний, в новых условиях общественно-экономического и культурного развития страны возникает потребность в их практическом применении. Этому

97

способствует и благоприятная общественно-политическая ситу-ация, сложившаяся в первом десятилетии XIX столетия в связи с подготовкой и проведением реформ Александра I. В 1804 г. был принят Цензурный устав, который впервые сформулировал зако-ны о цензуре и ввел некоторые послабления для печати. Журна-листика откликнулась созданием новых периодических изданий, в том числе экономического характера.

В экономике страны все интенсивнее идет накопление элемен-тов нового капиталистического производства, которое во второй четверти века привело к кризису всю систему крепостнических производственных отношений. Потребности промышленности и сельского хозяйства стали мощным толчком для применения на практике достижений науки и техники.

Возросшая в начале XIX в. роль России как экспортера сель-скохозяйственного сырья на Запад, а также ее ускоренное про-мышленное развитие, огражденное высокими таможенными пошлинами от конкуренции передовых индустриально развитых стран, позволило российской промышленности достигнуть успе-хов, в значительной степени превосходивших предшествующее столетие, что вызвало потребность в экономической литерату-ре, в том числе и в периодических изданиях. На это указывает А. В. Предтеченский, изучавший экономические проблемы и пе-чать первых десятилетий XIX в.: «Экономические журналы, число которых в XVIII в. измерялось единицами, теперь появляются уже в гораздо большем количестве — в течение первых 25 лет XIX в. только новых журналов и газет выходило 18»1. Правда, в их число исследователь включил и издания общего характера, активно ос-вещавшие экономические вопросы.

Экономические издания этого времени Предтеченский делит на две группы. Одну из них составили те, которые «освещали ис-ключительно практические вопросы экономики». К другой отне-сены «разрабатывавшие не только практические, но и теорети-ческие проблемы». К периодике, востребованной хозяйственной практикой, принадлежали прежде всего издания Вольного экономического общества: помимо продолжавших выходить «Трудов Вольного экономического общества» с 1805 г. издается

§ 2Развитие научно-популярной журналистики в XIX веке

98


ежемесячный журнал «Круг хозяйственных сведений», заменен-ный в 1807 г. «Полной системой практического сельского домо-строительства» — популярным журналом, в котором печатались разнообразные сведения, необходимые в сельском и домашнем хозяйстве. Такой же популярный и «полезный» характер имели и другие издания Вольного экономического общества: «Хозяй-ственные записки» (1812–1815), «Записки деяний Вольного эко-номического общества» (1802–1811) и др. Московское общество сельского хозяйства с 1821 г. начинает выпускать «Земледельче-ский журнал» — один из лучших журналов, по оценке Предтечен-ского, в дореволюционный период.

Вопросам не только сельскохозяйственных, но и промышлен-ных технологий был посвящен «Технологический журнал» (1804–1815), издававшийся в Петербурге Академией наук. Его первым редактором был академик В. М. Севергин, известный физик и минералог, который сам много писал для журнала. Содержание журнала было шире его заголовка: «Технологический журнал, или Собрание сочинений и известий, относящихся до техноло-гии и приложения учиненных в науках открытий к практическо-му употреблению». Статьи этого издания («О перегонке масел», «Описание деления латуни в Ежевском заводе», «О железоплави-ленных промыслах в Новгородской губернии» и др.) восполняли недостаток знаний в области технологии у российских предпри-нимателей.

Впоследствии профессор Петербургского университета Н. П. Щеглов предпримет издание «Указателя открытий по фи-зике, химии, естественной истории и технологии» (1824–1831), который также с полным основанием может быть отнесен к тех-нологическим журналам. Такой же характер имели и московские журналы, издававшиеся адъюнктом университета М.П. Дружи-ниным, — «Журнал полезных изобретений» (1806) и продол-жившее его «Повременное издание о полезных изобретениях» (1807–1810).

Этот ряд изданий, предназначенных для специалистов, допол-няют журналы, занимавшиеся популяризацией технологических знаний среди широкого круга читателей, в их числе московский

99


журнал «Экономический и технологический магазин» (1814–1815) а также «Новый магазин естественной истории, физики, химии и сведений экономических» (1820–1830), издававшийся профессором московского университета И. А. Двигубским. Как правило, экономические журналы носили популярный характер и ориентировались на универсальную аудиторию.

Приведенные названия отнюдь не исчерпывают всего перечня изданий экономического характера, ориентированных на прак-тическую деятельность. К ним необходимо отнести и официаль-ные газеты «Санкт-Петербургские коммерческие ведомости» (1802–1810), которые в 1811 г. были объединены с «Северной по-чтой», а с 1825 г. переименованы в «Коммерческую газету», а так-же «Санкт-Петербургский прейс-курант» (1806–1857), который в виде торговых бюллетеней издавался сначала Коммерц-коллеги-ей, а после ее упразднения — Министерством финансов.

К теоретической разработке вопросов экономики наиболее часто обращались «Статистический журнал» (1806–1808), вы-ходивший в Петербурге под редакцией профессора универси-тета К. Ф. Германа, основателя в России статистики как науки, «Санкт-Петербургский журнал» (1804–1809), издававшийся Ми-нистерством внутренних дел и, не будучи чисто экономическим изданием, значительное место уделявший экономическим теори-ям, особенно идеям Адама Смита, а также «Северная почта, или Новая Санкт-Петербургская газета» (1809–1819), издававшаяся при почтовом департаменте Министерства внутренних дел под редакцией товарища министра внутренних дел О. П. Козодавле-ва, через год ставшего министром. В газетах, как и в журналах, стали заводить отделы, публиковавшие информацию о научных открытиях, экспедициях, о природных явлениях, изобретениях. Научные отделы стали неотъемлемой частью журналов общего характера.

В первой половине ХIХ в. творили такие известные ученые, как М. В. Остроградский, В. Я. Буняковский (в их исследованиях получили развитие математическая физика, теория чисел и те-ория вероятностей), физики Э. Х Ленц (исследования в области электромагнитных явлений), Б. С. Якоби (в 1837 г. телеграфный

100


аппарат конструкции Якоби был установлен в подземной ли-нии и соединил Петербург с Царским Селом; мировую извест-ность принесло Якоби изобретение гальванопластики), химик А. А. Воскресенский, учениками которого были Д. И. Менделеев, А. Н. Бекетов. Для возрождения былой славы Медико-хирурги-ческой академии, пришедшей в 20-е годы в упадок из-за финан-совых трудностей, много сделал выдающийся хирург и ученый Н. И. Пирогов, по предложению которого здесь была основана кафедра госпитальной хирургии. Пирогов разработал научные основы военно-полевой хирургии, впервые в истории применил на поле боя наркоз, широко использовал гипсовые повязки.

В развитии науки в этот период значительную роль играют профессора Московского университета. Здесь протекала науч-ная и просветительская деятельность К. Ф. Рулье, который создал учение о развитии органического мира, заложил основы эколо-гии и основал «первую в мировой науке додарвиновского време-ни школу биологов-эволюционистов»2.

Наука развивается, усложняется ее система, дифференциру-ются научные направления, а значит, и формы ее популяризации становятся разнообразнее. Для распространения сведений об оте чественных и зарубежных достижениях издавались «запи-ски» многочисленных научных обществ, получивших большое распространение в этот период (Вольного экономического, Ми-нералогического, Горного и др.). Хотя все они в основном носили специальный характер, все же подобные издания были попыткой к более широкому распространению научного знания, обмену научной информацией.

Необходимо учитывать и другую, весьма существенную сторо-ну вопроса. Цензурным уставом 1828 г. не разрешалось писать о политике и о «современных правительственных мерах», что привело к тому, как отмечает В. Г. Березина, что в журналистике второй четверти ХIХ в. преобладали не общественные, а научно-литературные интересы3. Правительством учреждаются «Ученые записки Московского университета» (1833), «Журнал Министер-ства народного просвещения» (1834); специальная периодика: «Журнал мануфактур и торговли» (1825–1860), «Журнал путей

101

сообщения» (1826–1917), «Журнал министерства внутренних дел» (1829–1861) и ряд других изданий.

Однако и частные журналы отдают дань вопросам науки. Отдел «Науки и искусства» занимает центральное место в

«Московском телеграфе» (1825–1834) Н. А. Полевого. Издатель стремился к сближению науки с жизнью, печатал обозрения новейших открытий. Основным источником идей «Московско-го телеграфа» был французский журнал «Revue Encyclopedique» («Энциклопедическое обозрение»). Статьи из него тщательно от-бирались и комментировались. История, археология, география, статистика, естественные и точные науки, философия, эстетика, пристальное внимание к политической экономии — этим разно-образием журнал выделяется среди других изданий, которые, в отличие от него, просуществовали очень недолго и не сыграли существенной роли в истории русской печати. Отвлеченно-те-оретических характер носили статьи профессора Московского университета М. Г. Павлова в журнале «Атеней», издававшем-ся им в 1829–1830 гг. Научный отдел «Московского вестника» (1827–1830) наполнялся статьями по философии, эстетике, тео-рии и истории изящных искусств — но язык их был труден, су-хость изложения не подходила для научно-литературного жур-нала. Всего два раза (в 1832 г.) вышел «журнал наук и искусств» И. В. Киреевского «Европеец».

Большего внимания заслуживает журнал Н. И. Надеждина «Те-лескоп», который (с приложением «Молва») выходил в Москве с 1831 по 1836 г. Он принадлежал к числу ведущих журналов 30-х годов и получил высокую оценку со стороны современников, в том числе таких видных критиков, как В. Г. Белинский и Н. Г. Чер-нышевский. «Телескоп» известен как журнал литературный, историко-философский, как орган передовой критики. Однако большое число статей по естествознанию позволяет говорить и о вкладе журнала в популяризацию научных знаний. Количество статей по истории, философии и естествознанию очень значи-тельно: например, вопросам естествознания было посвящено 56 статей, причем русским авторам принадлежит 39 статей и 8 не-больших заметок, а иностранцам и переводам из них — 9.


102


Такое число статей по естествознанию не было напечатано ни в одном из общих журналов того времени, ни в «Московском те-леграфе», ни в «Атенее». В «Телескопе» публиковались М. Г. Пав-лов (бывший издатель «Атенея»), натурфилософ Д. М. Веланский, профессора Московского университета — зоолог А. Л. Ловецкий, астроном Д. М. Перевощиков, медик и химик А. А. Иовский. Много статей в журнале посвящено работам западных ученых — Эренбергу, Кювье, Одюбону. «Телескоп» был также одним из пер-вых научных полемических органов. Он полемизировал не толь-ко с отдельными лицами, но и с различными периодическими изданиями (полемика с известным физиком Ленцем и газетой «Северная пчела» по поводу статей М. Павлова и др.).

В первой половине ХIХ в. научно-популярная журналистика существовала в виде «отделов» частных журналов, статей отдель-ных ученых. Казенные издания постепенно перестают играть в ней сколько-нибудь существенную роль, частные же пока не фор-мируют самостоятельного типа научно-популярного журнала, не вносят и изменений в язык и стиль материалов на научные темы: наоборот, он даже усложняется, поскольку господствовавшая философская тематика статей требовала, как казалось авторам, особенной глубины и изощренности в изложении. Немаловаж-ную роль играл и тот круг читателей, на который были рассчи-таны эти публикации, — в подавляющем большинстве своем очень узкий, наиболее образованный. Однако большое значение придается также сообщениям о новейших достижениях науки и техники, утверждается такой жанр, как информационная науч-ная заметка, которая становится непременным членом традици-онного отдела «Смесь». Но научно-популярной литературы в это время издается очень мало. В 1836 г. В. Г. Белинский с горечью писал: «У нас есть ученые, именами которых мы по справедливо-сти гордимся, у нас есть несколько ученых сочинений, которых достоинство не подлежит никакому сомнению, но у нас все-таки нет ни ученых книг, ни книг для общего чтения с целью само-образования»4. Подлинного расцвета научная популяризация в России достигает лишь во второй половине ХIХ в., особенно в 60–70-х годах.

103

С 40-х годов XIX в. начинают распространяться материалисти-ческие философские взгляды В. Г. Белинского и А. И. Герцена. Свое дальнейшее развитие они получили в работах Н. Г. Черны-шевского, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева. В статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», высоко оценивая перевод книги Гумбольдта «Космос», Белинский писал, что «пара научно-попу-лярных статей об этом произведении» дала бы больше пользы широким массам читателей, чем самый хороший перевод.

Образец яркого публицистического суждения о единстве фи-лософии и естествознания — «Письма об изучении природы» Герцена — адресован русским просветителям. И в последующих своих работах, выступая в качестве популяризатора, Герцен об-ращался не только к образованной части русского общества, но и ко вступающим на стезю жизни и науки. Его «Беседы с моло-дыми людьми» (1858) и «Разговор с детьми» (1859) популярно объясняют возникновение Солнечной системы, происхождение религии, критикуют суеверие.

Вторая половина ХIХ в. отмечена в истории России стремитель-ным развитием капитализма. После падения крепостного права новый способ производства интенсивно утверждался в промыш-ленности, где мануфактура с громадной быстротой перерастала в фабрику. Внедрение капитализма в экономику России привело к глубоким сдвигам в области науки. Характерной чертой развития науки в условиях пореформенной России стало сближение науч-ных исследований с практикой, потребностями промышленности и сельского хозяйства, запросами технологии производства. Кроме того, на науку рассматриваемого периода благотворно влияла осо-бая атмосфера общественного подъема 60-х годов, наложившая ха-рактерный отпечаток на духовный облик целого поколения русских ученых. По мнению К. А. Тимирязева, «климат» эпохи оказывал ино-гда решающее воздействие на творчество: «Кто поручится, что не пробудись наше общество… к новой кипучей деятельности, может быть, Менделеев и Циолковский скоротали бы свой век учителями в Симферополе и Ярославле, правовед Ковалевский был бы прокуро-ром, Юнкер Бекетов — эскадронным командиром, а сапер Сеченов рыл бы окопы по всем правилам своего искусства»5.


104


Российская наука достигла высокого уровня во многих отраслях знания. Лингвист В. И. Даль, «отец русской авиации» Н. Е. Жуков-ский, математик С. В. Ковалевская, физик А. Г. Столетов — вот далеко не полный перечень имен, ставших всемирно известными.

С распространением научных знаний в широких слоях народа русские демократы связывали развитие общественного прогрес-са. Так, по причине глубокой убежденности в том, что «основная сила прогресса — наука», Н. Г. Чернышевский горячо ратует за широкое использование результатов научных открытий в про-изводстве, ставит в прямую зависимость количество научных знаний и их пропаганду с техническими достижениями произ-водства. «Успехи прогресса, — пишет он, — соразмерны степени совершенства и степени распространения знаний»6.

Подробный анализ взглядов русских революционеров-демо-кратов на популяризацию науки заслуживает отдельного иссле-дования. Мы же остановимся на анализе научной популяризации Д. И. Писаревым, поскольку он, в частности, в своей статье «Ре-алисты» (1864) дает наиболее подробное рассмотрение этого во-проса. Здесь, как в фокусе, сконцентрированы идеи как его соб-ственные, так и его учителей.

Писарев считал науку основной движущей силой развития об-щества, пробуждения и развития самосознания народных масс. Поэтому он такое большое значение придавал ее популяризации. «Можно сказать без малейшего преувеличения, — писал он, — что популяризирование науки составляет самую важную, все-мирную задачу нашего века. Хороший популяризатор, особенно у нас в России, может принести обществу гораздо больше пользы, чем даровитый исследователь»7. При всей крайности этого суж-дения оно объясняется именно заботой об общем подъеме куль-туры и просвещения народных масс.

Писарев формулирует основные принципы популяризации, которые не потеряли значения и до наших дней. Он рассматри-вает популяризацию как синтез науки и искусства, в котором ис-кусство дает такое могущество науке, которое она не могла бы обрести только своими средствами. Популяризатор в своем тру-де, в отличие от ученого, не может в расчете не то, что все и так

105

понятно, допускать скороговорки в изложении научных проблем, кажущихся для ученого ясными и тривиальными. Он должен, по мнению публициста, последовательно вести читателя от одного положения к другому, заботиться о связи этих положений, о «мо-стиках» между ними. «Популярное изложение должно тщательно избегать всякой отвлеченности. Каждое общее положение долж-но быть подтверждено обязательными фактами и пояснено част-ными примерами»8. Автор должен сам ставить вопросы, которые могут возникнуть у читателя, и, заранее предвидя возражения читателя, отвечать на них.

Огромное значение Писарев придавал стилю научно-популяр-ной литературы — простоте, ясности и изяществу выражения мысли. В то же время он выступал против бездумной погони по-пуляризатора за шуткой и смехом ради шутки и смеха, а не ради более ясного и доступного выражения научной идеи. «Шути, но так, чтобы каждая твоя шутка была строго рассчитана и чтобы со-вокупность твоих шуток выражала всю научную идею, которую ты хочешь провести в сознание твой читателей, всю, как есть, без искажений и утаек»9. В противном случае, по мнению критика, популяризатор приносит вред, опошляя и искажая неуместным юмором серьезность научной мысли.

Из всех отраслей научного знания, которые могут стать объ-ектом популяризации, на первое место Писарев ставит фунда-ментальные естественные науки: астрономию, физику, химию, ботанику, зоологию, географию и геологию, однако это не оз-начает недооценки им общественных наук. «…Естественные науки, — пишет он, — при всем своем великом значении, не исчерпывают собою всего круга предметов, о которых человеку необходимо составить себе понятие. Человек должен знать че-ловека и общество»10.

Пробуждение интереса к естественным наукам в 60-е годы ХIХ в. не было случайным. Его подготовили отмена крепостного права, тесно связанная с развитием промышленного капитала, и усиленный рост промышленности, торговли, железнодорожного строительства. Развитие отечественной науки, выход на обще-ственную арену разночинца во многом способствовали этому


106


процессу. Писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк вспоминает, что «60-е годы были отмечены даже в самой глухой провинции громадным наплывом новой научно-популярной книги. Это было яркое зна-мение времени. <…> Это была наивная и счастливая вера в ту науку, которая должна была объяснить всё и всему научить»11.

В этот период начинают свою просветительскую деятельность такие великие русские ученые, как И. М. Сеченов, И. И. Мечни-ков, Д. И. Менделеев. Все более широкое распространение полу-чает пропаганда научных знаний на страницах энциклопедиче-ских журналов.

В конце 1850-х — начале 1860-х годов развивается традиционный для русской журналистики тип энциклопедического научно-попу-лярного журнала, и в этом смысле выходивший в Санкт-Петербурге «Общезанимательный вестник» (1857–1858, редактор В. Рюмин) является достаточно характерным изданием конца 50-х годов.

«Общезанимательный вестник» имел подзаголовок «Журнал литературы, наук, искусств, промышленности и общежития». Такая широта охвата различных тем несет в себе опасность «аль-манашности», смешивания совершенно разных по характеру ма-териалов. Так оно и было — в первых номерах журнала. Однако вскоре он уже составляется преимущественно из материалов, довольно глубоко раскрывающих вопросы общественных и есте-ственных наук. Так, например, статья В. Попова «Характеристи-ка Грановского как историка» посвящена развитию истории как науки с Античности до середины ХIХ в.; автор тщательно анали-зирует различные направления и исторические школы (Маколея, Тьерри, Гизо, Нибура, Ранке). В разделе «Физиология» помещена переводная статья Уэ «Быстрота мысли».

С третьего номера «Общеобразовательный вестник» вводит новые разделы, которые становятся постоянными: «Технология», «Наука в семейном кругу», «Хозяйство и домоводство», «Обще-полезные сведения». Расширяются разделы «Землеведение» и «Естествоведение», почти до минимума сводятся «Беллетристи-ка» и «Поэзия», т. е. журнал получает форму научно-популярного издания. Характерной чертой становится обилие рисунков и чер-тежей, иллюстрирующих и поясняющих материалы.

107

Постоянным автором «Общезанимательного вестника» был известный журналист Г. Е. Благосветлов, часто выступавший на его страницах с критическими обзорами и рецензиями. Ста-тьи Благосветлова несли тот публицистический запал, которой порой не хватало журналу. Так, отзыв на публикацию «Записок Вильбуа», помещенный им в № 4 за 1858 г., представляет собой яркую публицистическую статью о задачах исторической науки, о ее гражданственности, ее прошлом и современном состоянии. Таковы же по глубине материала и яркости изложения осталь-ные объемные публикации Благосветлова («Последняя комедия Эмиля Ожье» — в № 9 за 1858 г., «Современное направление рус-ской литературы» — в № 1 за 1857 г. и др.).

Количество статей, посвященных общественным и естествен-ным наукам, в «Вестнике» почти одинаково; журнал носил, как было уже сказано, характер энциклопедический, следуя в этом традициям первых русских научно-популярных изданий. Однако характер публикаций несколько меняется — от описательности к анализу. Кроме того, несомненной заслугой «Общезаниматель-ного вестника» являются находки в форме подачи материала. В качестве иллюстративного материала широко применяются не только рисунки, но и чертежи и схемы. Тот или иной вопрос по-дается иногда в форме разговора или диалога (например, «Об открытии зрительных труб и телескопов»). Простое и доступное изложение сочетается с глубокими теоретическими выкладками.

Несмотря на то что журнал просуществовал недолго (в 1857 г. вышло 20 номеров, в 1858 г. — 13), он внес заметный вклад в раз-витие русской научно-популярной журналистики.

В шестидесятые годы произошел резкий перелом в издании естественнонаучной литературы. По данным Министерства народного просвещения в 1860 г. было издано 475 названий беллетристики, 169 — по естественным наукам, 139 — по бого-словию. С 1862 г. первое место принадлежит популярным со-чинениям по естествознанию. С 1864 г. начинается пропаганда теории дарвинизма.

Пропаганда науки в тот период велась в чрезвычайно небла-гоприятных условиях и стоила героических усилий энтузиастам


108


просвещения народа. Об отношении правительства к делу попу-ляризации знаний говорит следующий факт. В 1866 г. издатель М. О. Вольф, пожаловавшийся министру просвещения Д. А. Тол-стому на то, что некоторые переводные научно-популярные сочи-нения плохо расходятся, получит ответ: «Все эти так называемые книги по естествознанию — отрава, яд… Все эти мнимопопу-лярные сочинения по естествознанию, все эти теории Дарвина только развращают неокрепшие умы»12. Среди изданий Вольфа был журнал, на который жаловаться, что он «плохо расходится», не приходилось. В короткое время он приобретает большое ко-личество подписчиков и читателей. Таким стал журнал «Вокруг света».

Журнал «Вокруг света» выходил ежемесячно под редакцией П. Ольхина и носил подзаголовок «Журнал землеведения, есте-ственных наук, новейших открытий, изобретений и наблю-дений». В отличие от «Общезанимательного вестника», в нем совершенно отсутствовалит разделы беллетристики, поэзии, литературной критики: издание полностью было посвящено гео-графии, этнографии и биологии. Журнал «Вокруг света» выходил в течение 8 лет, с 1861 по 1868 г., затем его издание возобнови-лось в 1885 г., но уже как журнала путешествий и приключений, распространявшего географические знания среди молодежи. В 1891 г. он перешел к И. Д. Сытину, который издавал его до 1918 г.

Родоначальник всех последующих изданий «Вокруг света», жур-нал 1861–1868 гг. несколько отличается от них: во-первых, уделяет более пристальное внимание вопросам естествознания, во-вторых, публикует биографии известных ученых, новости промышленно-сти, т. е. является, в духе своего времени, более энциклопедичным. Однако описание путешествий уже в те годы становится одним из ведущих жанров издания. Исторические, географические, этногра-фические знания облекаются в форму увлекательного рассказа, ча-сто с героическими и трагическими подробностями («Гибель Бор-ка при экспедиции во внутренность Австралии в 1861 г.» — 1862, т. 2, с. 253–262, «Путешествие Дю-Шалью в Гвинее» — там же, с. 205–209). Кроме отдельных выпусков «Вокруг света» издавался в виде собраний всех публикаций за каждый год.

109

Одной из характерных черт журнала является его стремление привить читателю любовь к природе, ее познанию, воспитать чувство сопричастности человека с жизнью природы. На стра-ницах первого журнала путешествий применяется и подача ин-формации в юмористическом тоне. Этот прием позволяет вы-игрышно построить, например, повествование об Австралии:

«Австралия, большой материк, открытый позднее других, во многих отношениях представляет совершенно превратный мир, в сравнении нашею природою и образом жизни. Когда у нас лето, в Австралии зима, а во время нашего вечера там всходит солнце. Жи-вотные, которые у нас черны, в Австралии белы, и наоборот, наши белые животные, как напр. лебеди, там черны… Умственный труд в Старом Свете ценится и уважается всего более, а в Австралии имеет второстепенное значение…» (Вокруг света. 1862. Т. 1. С. 2–4).

Издание уделяет внимание прежде всего экзотическим реги-онам: странам, растениям, животному миру, населению и обы-чаям Африки, Америки, Австралии. Однако публикуются и мате-риалы, посвященные России («Волга и Приволжье. Общий обзор Волги от источников до устья», «Тверь. Углич. Рыбинск» и др.).

Журнал богат иллюстрациями, причем в большинстве своем цветными. Публикации почти все без подписи авторов, так что об авторском составе судить трудно — скорее всего, журнал со-ставлялся в основном из переводных материалов. В год выходило 12 тетрадей с приложением «Природа и Землеведение». Журна-лы, подобные «Вокруг света», получили широкое распростране-ние в ряде стран, но заграничные издания этого типа предпо-читали развлекательные путешествия популяризации знаний; путешествия же и приключения в русском журнале являлись лишь литературным приемом для привлечения интереса к миро-ведению и краеведению.

В конце ХIХ в. научно-популярная журналистика вступает в период все большей специализации: появляются журналы, попу-ляризующие только отдельные виды наук. 70-е годы открывают период «медицинских общедоступных журналов»: «Здоровье» (позднее «Медицинская библиотека»), «Русская медицина» и ряд других.


110


К этому времени относится и появление первых «журналов природы». Попытки издания подобных журналов предпринима-лись и в конце 1850-х — начале 1860-х годов. Таковым являлся, например, журнал профессора зоологии, выдающегося биолога-эволюциониста и просветителя К. Рулье «Вестник естественных наук». Но после смерти Рулье журнал превратился в информаци-онно-научный бюллетень, и читатель отвернулся от него. Однако опыт «Вестника» лучшей поры его существования сыграл нема-ловажную роль в осуществлении издания журнала Л. П. Сабане-ева и С. А. Усова «Природа», который, в сущности, и открывает ряд научно-популярных журналов природоведческой тематики.

Журнал «Природа» выходил с 1873 по 1877 г. в Москве. Его ре-дакторами были зоолог, профессор Московского университета С. А. Усов и молодой зоолог-путешественник, охотовед-любитель Л. П. Сабанеев, на средства которого и издавался этот журнал. В год выходило четыре книжки довольно солидного объема — по 15 печатных листов в каждой (с 1874 г. выходило 4 книжки в год объемом в 25 печатных листов каждая). Внешний вид журнала отличался высоким качеством: он издавался на дорогой велене-вой бумаге, был хорошо иллюстрирован. Некоторые рисунки, за-казанные за границей, производят впечатление художественных произведений. В оформлении журнала участвовал известный рисовальщик Николай Аверьянович Мартынов. Здесь впервые была употреблена олеография для изображения животных, боль-шая часть рисунков делалась с натуры.

Журнал «Природа» представлял собой попытку осуществления издания специализированного научно-популярного журнала, посвященного исключительно вопросам природоведения и сы-гравшего определенную роль в формировании нового для Рос-сии типа научно-популярного журнала (до этого, как мы знаем, развивался традиционный в русской журналистике энциклопе-дический журнал). Возникновение в отечественной журналисти-ке новой, «природоведческой», линии явилось важной вехой на этом пути.

Журнал представляет собой интерес по ряду причин. Здесь помещались исключительно оригинальные статьи, имевшие

111

несомненную научную ценность, и в то же время многие из них являют собой прекрасные образцы научно-популярного изложения. Издание интересно своим авторским составом. Оно осуществлялось видными учеными — и с этой точки зре-ния продолжало традиции первых русских научно-популярных журналов. Почти все авторы «Природы» внесли значительный вклад в развитие отечественной науки; кроме того, им было свойственно похвальное стремление к научно-просветитель-ской деятельности, к популяризации новейших научных от-крытий. Исключительно «профессорским», ученым авторским составом, думается, можно объяснить многие достоинства и недостатки этого издания (например, появление сугубо специ-альных статей).

Исходя из заявления редакции журнала к выходу первой книж-ки об «известной, не доведенной до крайности, популярности» (Природа. 1873. Кн. 1. С.1), можно говорить о том, что с самого начала издания читательская аудитория журнала ограничива-лась кругом людей в достаточной степени образованных, но не-специалистов (хотя ряд публикаций «Природы» носил явно выра-женный специальный характер). С. А. Усов, ученик и сотрудник К. Ф. Рулье по «Вестнику естественных наук», будучи редактором «Природы», очень тщательно отбирал материал для журнала, предпочитая сухость, но научную достоверность изложения кра-сотам слога компилятивных статей, далеких как от науки, так и от истинной идейной популяризации.

Таким образом, в программу «Природы» входило просвещение интеллигенции, занимающейся самообразованием и интересу-ющейся вопросами естественных наук. Наибольшее внимание удалялось вопросам зоологии (это и понятно, коль скоро изда-телями и редакторами журнала были ученые-зоологи). Четкого деления на разделы в журнале не было, материал размещался по принципу научной ценности и объема статей, но с 1874 г. появ-ляется отдел «Смесь», который, впрочем, тоже носил своеобраз-ный характер. Здесь помещались статьи такого же рода, как и все остальные, только меньшего объема и без подписи. Тематика их также в основном была зоологическая.


112


В большинстве случаев статьи, посвященные зоологии, со-ставляют около двух третей всего количества публикуемых. В по-следний год издания происходит сдвиг в сторону увеличения ко-личества публикаций по физике. По сравнению с первым годом существования журнала в его последующих номерах уменьша-ются размеры помещаемых статей, возрастает их общее коли-чество, разнообразие (помещаются даже статьи, освещающие проблемы современной промышленной химии и металлургии). Практически нет материалов по медицине (за все годы издания не больше 3–5 статей, правда очень объемных), зато богато пред-ставлены ботаника, география и этнография — и не только ко-личественно. Авторами были известные русские путешественни-ки: здесь начал публиковаться исследователь Центральной Азии Н. М. Пржевальский; для журнала пишет статьи о Средней Азии зоолог-новатор Н. А. Северцов; очерки из жизни папуасов поме-щает Н. Н. Миклухо-Маклай.

Как уже было сказано, практически все публикации «Приро-ды» были оригинальными и содержали в себе новейшую инфор-мацию. Статьи Усова, Сабанеева, Маевского и др. были, кроме всего прочего, изложены доступным, живым языком. Как одну из форм подачи материала журнал часто использовал публикацию лекций профессоров для широкой аудитории, так называемые публичные лекции («Публичные лекции астрономии» профессо-ра Ф. А. Бредихина, 1873, кн. 1; «О вулканах» — речь профессо-ра К. Фогта, 1875, кн. 1; «Лучеиспускание» — публичная лекция профессора Дж. Тиндаля, 1877, кн. 3, и др.) На страницах «При-роды» велась пропаганда дарвинизма, помещались переводные статьи Т. Гексли (Гексли Томас Генри, 1825–1895 — английский естествоиспытатель, друг и последователь Дарвина. Написал це-лый ряд крупных работ по биологии, сравнительной анатомии, палеонтологии и антропологии); Э. Геккеля (Геккель Эрнст, 1834–1919 — немецкий естествоиспытатель, видный последова-тель Ч. Дарвина. Из книг Геккеля наибольшую известность по-лучили «Мировые загадки», 1899, и «Чудеса жизни. Общедоступ-ные этюды по философии и биологии», 1908. Громадная заслуга Геккеля — борьба за научное мировоззрение против идеализма);

113

духом теории Дарвина были проникнуты статьи русских зооло-гов, учеников и последователей эволюциониста К. Ф. Рулье; А. П. Богданова, Н. А. Северцова, С. А. Усова.

К. Ф. Рулье оставил после себя целую группу преданных ему учеников и сотрудников, которые в дальнейшем развивали взгляды своего учителя. Одним из учеников и идейных наслед-ников Рулье был Сергей Алексеевич Усов (1827–1886), на форми-рование которого как ученого Рулье оказал огромное влияние.

Почвой для ближайшего знакомства Рулье и Усова мог по-служить еженедельный журнал «Вестник естественных наук», который Рулье начал издавать в 1854 г. В 1856 г. Усов поместил в «Вестнике» большую статью «Рыбоводство», излагавшую но-вейшие сведения об искусственном разведении рыб по русским и иностранным источником. Собственно, с этой статьи начи-нается деятельность Усова как талантливого популяризатора. Поле смерти Рулье в 1858 г. Усов заменил его на посту редакто-ра журнала.

Кроме журнала Усов принял активное участие в другом боль-шом предприятии, унаследованном от Рулье, — Комитете ак-климатизации, по инициативе которого в начале 60-х годов в Москве был основан первый в России зоологический сад, чьим первым директором и стал Усов. По своему мировоззрению Усов был биологом-просветителем; он считал, что зоосад необ-ходим как научное, учебное и просветительское заведение. Он открыл в зоосаде библиотеку из им же пожертвованных книг, организовал объяснительные беседы с посетителями и публич-ные лекции. Он и сам читал лекции на тему классификации млекопитающих. Однако у него нашлись враги, и Усов был вы-нужден оставить должность, которую на протяжении десяти лет исполнял безвозмездно.

Усов не оставляет и научной работы. Его диссертация на сте-пень магистра («Зубр») написана научно и в то же время интерес-но и популярно — особый талант, которым Усов обладал в высокой степени и который накладывал на все его сочинения яркий отпе-чаток. Докторская диссертация Усова представляла собой первую на русском языке большую работу по истории биологии.


114


Он много занимался и переводом научно-популярных сочине-ний. В их числе одна из самых удачных популяризаций теории Дарвина — книга Ф. Ролле «Учение Дарвина о происхождении ви-дов». Перевод Усова (1865) был первым на русском языке популяр-ным изложением теории Дарвина, вышедшим отдельной книгой.

Таким образом, к тому времени, когда к С. А. Усову с предло-жением основать совместно естественнонаучный популярный журнал обратился молодой зоолог-путешественник Л. П. Сабане-ев, тот уже обладал завидным опытом как в области научно-по-пулярной литературы, так и в ведении журнального дела. Бли-жайшими его сотрудниками стали ботаник А. И. Петунников и географ Д. И. Анучин.

Участие Николая Алексеевича Северцова (1827–1885) в жур-нале «Природа» также не случайно. Он, как и Усов, был учеником Рулье, причем наиболее выдающимся: основоположник русской зоогеографии, Северцов более 20 лет путешествовал по Средней Азии. Вместе с Рулье Северцов явился основателем новой отрас-ли биологической науки, лишь в наше время получившей долж-ное развитие, — экологии.

Ряд материалов помещает в своем журнале и Леонид Павло-вич Сабанеев: «Зауральские озера. Лето, осень и зима на озерах» (1874, кн. 1), «Соболь и соболиный промысел» (1874, кн. 2), мо-нографии о тетереве (1875, кн. 3), рябчике (1876, кн. 4), волке (1877, кн. 2).

Имя Сабанеева неразрывно связано с историей изучения уральской природы. В течение трех лет он исследует этот тогда еще практически не изученный край, а по возвращении печатает в «Природе» и других изданиях целый ряд сочинений, которые в полноте обрисовали Урал.

После двух лет работы в журнале С. А. Усов уходит из «При-роды». Однако «Природа» продолжала публиковать статьи сво-их постоянных авторов, в число которых вошел и И. И. Мечни-ков. Возрастает количество публикаций по физике, естественно уменьшается по биологии.

Что касается характеристики жанровых и языковых особенно-стей публикаций, помещенных в журнале, то, как уже было ска-

115

зано выше, она определялась тем кругом читателей, на который было рассчитано издание. Основными жанрами «Природы» яв-лялись научно-популярная статья, публичная лекция, иногда — географический очерк. Короткие заметки «смеси» выдержаны в сугубо научном стиле. Вообще здесь преобладала стилистика научной речи, иные публикации из-за сухости изложения пред-ставляет определенную трудность для понимания.

Хотя журнал «Природа» заслужил всеобщее одобрение и сво-им внешним видом, и богатым содержанием, подписчиков он имел недостаточно. Пожалуй, во многом издание носило слиш-ком сложный характер для средней читающей публики. Ста-тьи были чересчур длинны для научно-популярного издания, а книжки выходили редко, что мешало журналу оперативно от-кликаться на злобу дня. В 1877 г. вследствие недостаточного числа подписчиков Сабанеев прекратил издание «Природы» на 3-й книге и осуществил свой план слияния дух изданий — «При-роды» и «Журнала охоты» («Журнал охоты» выходил 6 раз в год, а с 1875 г. — ежемесячно. Сабанеев печатался в нем гораздо чаще, чем в «Природе»). Новое издание — «Природа и охота» — оказалось долговечным (охотников всегда было достаточно на Руси), и Сабанеев редактировал его в течение 20 лет, до своей смерти в 1898 г.

Наследниками «Природы» 1873–1877 гг. стали, с одной сто-роны, еженедельник «Природа и люди», а с другой — издание, которое играет роль распространителя новейших научных зна-ний среди ученых смежных областей наук. И это показывает, что журнал сочетал в себе две линии изложения научного материа-ла — сугубо научную и научно-популярную в современном по-нимании этого слова.

В развитии научно-популярной журналистики «Природа» сы-грала существенную роль. Важным было то, что в популярной форме излагались новейшие данные, наблюдения, открытия, сделанные самими авторами-учеными, часто без предваритель-ной публикации, как это обычно делается, в научном журнале. Таким образом, эти научные данные первым узнавал читатель популярного издания. До появления еженедельника П. П. Сой-


116


кина «Природа и люди», представлявшего собой уже сформиро-вавшийся тип научно-популярного издания, только французский журнал «La nature» и «Природа» Сабанеева занимались вопроса-ми природоведения.

В 1878 г. известный в Петербурге владелец картографических заведений А. А. Ильин предпринял издание журнала «Природа и люди», однако из-за однообразия материала и однотонности из-ложения он успеха не имел и под таким названием выходил всего год. С января 1879 г. он сливается с журналом «Всемирный путе-шественник», который в декабре 1880 г. прекращает свое суще-ствование.

В конце ХIХ — начале ХХ в. в России возникает целый ряд «журналов природы» по типу издания Сабанеева: «Природа и люди» (1889–1918), «Природа и жизнь» (1902–1904), «Природа» (выходит с 1912 г.) и др. Таким образом, журнал Сабанеева был одним из первых в этом ряду и уже по этой причине заслуживает внимания.

В середине 1880-х годов произошел некоторый перелом в из-дательском деле, связанный с наметившимся промышленным подъемом и вызванным им оживлением общественной актив-ности. Выпуск книг и журналов начал неуклонно расти. Про-должались капиталистические преобразования в издательском и книготорговом деле: появились новые крупные предприятия, акционерные общества. В эти годы широко развернули свою де-ятельность крупнейшие издательские фирмы России — И. Д. Сы-тина, А. Ф. Маркса, Ф. Ф. Павленкова, А. С. Суворина, братьев М. В. и С. В. Сабашниковых, П. П. Сойкина.

Петр Петрович Сойкин (1862–1938) внес огромный вклад в дело распространения просвещения. В 1885 г. он основывает в Петербурге издательство. За свою долгую жизнь Сойкин вы-пустил более 80 млн. книг, 32 наименования журнала, 7 наиме-нований газет. По выпуску книг он уступал только крупнейшему русскому издателю И. Д. Сытину, а по выпуску журналов и газет не имел себе равных. В книгах и журналах, издававшихся им, печатались В. М. Бехтерев, К. Э. Циолковский, И. В. Мичурин, А. С. Грин, А. Е Ферсман, А. Ф. Кони, Е. В. Тарле, Н. А. Семаш-

117

ко, Н. И. Вавилов, Н. Я. Марр, Н. А., Рубакин, М. М. Пришвин, Д. И. Менделеев.

Конечно, Сойкин был прежде всего успешный предпринима-тель, чья деятельность развернулась в 80–90-е годы — период бурного развития капитализма в России. Но в то же время он пре-следовал и благородную цель распространения просвещения13.

«Первенцем» Сойкина был журнал «Природа и люди» (до 1889 г. издательство выполняло заказы «со стороны»). Журнал появился в 1889 г. и сразу же приобрел огромную популярность. Первые номера журнала так быстро разошлись, что пришлось их выпу-стить вторым и даже третьим изданием. В течение всего перво-го года существования еженедельника его редакция состояла из двух человек — П. П. Сойкина и В. С. Груздева. Основатели жур-нала не могли быть его официальными редакторами; для офи-циального признания их в должности редакторов требовалось высшее образование. Сойкин высшего образования не имел, а Груздев был еще студентом. Поэтому формально в первые годы издания журнала редактором числился старший брат В. С. Груз-дева — С. С. Груздев, врач, только что закончивший академию. Через год к нему присоединился младший из талантливой плея-ды Груздевых — Ф. С. Груздев.

Журнал «Природа и люди» издавался в течение двадцати вось-ми лет. За это время вышло 1470 номеров по 16 страниц каждый. География подписки была обширная: Владикавказ, Томск, Петер-бург, Ереван, Верхне-Днепровск, Белгород, Соликамск, Умань, Севастополь. Были подписчики и за рубежом.

Программа издания была гораздо шире, чем у его предше-ственников, в частности «Природы» Сабанеева. В номере от 13 сентября 1890 г. редакция, обращаясь к читателям с объяв-лением о годовой подписке (подписной год журнала «Природа и люди» считался с 1 ноября), определила характер еженедельника и его содержание:

«Близко первое ноября… Еще два месяца — минет ровно год с тех пор, как мы, задавшись трудною задачею общедоступной по-пуляризации всех отраслей естествознания, выпустили первый номер журнала… Давно известно, что издавать популярно-науч-


118


ный журнал, притом такой, который был бы одинаково доступен и интересен и для взрослых, и для детей, и для ученых, и для неуче-ных, гораздо труднее, чем журнал ученый. Особенно трудно это в России, где хорошие популяризаторы — наперечет… За то, с одной стороны, блестящий успех подписки, почти втрое превысивший первоначальные скромные ожидания редакции и вызвавший пере-печатку первых номеров вторым изданием, — свидетельствует, что мы вполне верно угадали потребность нашей публики в дешевом по цене, популярном, но в то же время серьезном и правдивом из-дании, посвященном науке и природе… Дух, направление и про-грамма журнала „Природа и люди“ в будущем году останутся те же, что и в нынешнем, но по всем частям издания будут произведены коренные улучшения» (Природа и люди. 1890. № 46. С. 722).

Еженедельник состоял из пяти разделов: историко-биогра-фического, беллетристического, географо-этнографического, естественнонаучного и, наконец, текущих известий и смеси. По широте охвата материала он был, пожалуй, ближе к журналу «Вокруг света», чем к «Природе», однако, в отличие от первого, больше уделял внимания естественноисторическому материалу и беллетристике, которую «Вокруг света» не публиковал вообще. Но и литературные материалы подбирались только те, которые содержали в себе и научную информацию:

«…Между тем мы помещаем в своем журнале романы, пове-сти и рассказы с крайне тщательным выбором, — мы даем место лишь таким, которые, при увлекательной фабуле, имеют в то же время строго научную и вполне серьезную и правильную под-кладку. Наш роман „В неведомых мирах“, например, заключает, без преувеличения, всё, что известно о луне современным астро-номам. Роман „Под волнами океана“ — вполне верно знакомит читателя с жизнью моря и его обитателей» (Там же. С. 723).

В обращении «К нашим читателям» редакция справедливо отмечает, что русский читатель гораздо более осведомлен об успехах зарубежной науки, чем о достижениях русских ученых, которым научно-популярные журналы уделяют недостаточное внимание. Поэтому историко-биографический отдел необходи-мо пополнить отечественными именами:

119

«Такие ученые, как Ломоносов, Брандты, Менделеев, Меч-ников, — такие изобретатели, как самоучка Кулибин, Якоби, Бабаев, — такие отважные „землепроходцы“, как Челюскин, Атласов, Поярков, Беринг, Пахтусов, Крузенштерн, Беллин-гаузен, Миклухо-Маклай, Пржевальский, — могут соста-вить славу и гордость любой страны, а между тем, — увы! На родине-то они менее всего и известны, хотя жизнь их не менее занимательна, не менее любопытна, чем жизнь любого ученого, путешественника или изобретателя Западной Евро-пы» (Там же).

Нужно сказать, что это программное заявление редакции еже-недельника было осуществлено и на практике: на протяжении всего существования журнала ведущее место отводилось в нем биографиям отечественных ученых, достижениям отечествен-ной науки.

Видя главную задачу своего еженедельника в распростра-нении научных знаний, Сойкин сумел проявить подлинную прозорливость. Он привлекал внимание читателя не только к современной науке и технике, но и учил его заглядывать в бу-дущее. В 4-м номере за 1896 г. была напечатана положительная рецензия на научную работу Циолковского «Тяготение как ис-точник мировой энергии». Еженедельник Сойкина неуклонно поддерживал идеи гениального ученого, которые в то время многие воспринимали как утопические. В 1914 г. (№ 36) «При-рода и люди» поместит научно-фантастический рассказ Циол-ковского «Без тяжести» — собственно, и сам жанр научно-фан-тастического рассказа начинался на страницах еженедельника. В 1918 г. он опубликует научно-фантастическую повесть Циол-ковского «Вне Земли».

Основное внимание журнал уделял естественнонаучному ма-териалу. По количеству публикаций этот раздел наиболее обшир-ный с самого начала существования издания. Приведем для на-глядности следующие цифры (раздел текущих известий и смеси, заполнявшийся короткими заметками, здесь не учитывается). За 1889–1890 гг. журнал «Природа и люди» опубликовал следующее количество материалов:


120


1. Историко-биографический …............................................ 182. Беллетристики ………........................................................ 193. Географо-этнографический ……........................................ 374. Естественнонаучный ……................................................ 108 В том числе: зоология и биология ......................................................... 51 научные статьи разного содержания ................................ 18 астрономия, космография и метеорология ...................... 12 физика и химия …................................................................ 8 ботаника ……...................................................................... 7 минералогия, геология, почвоведение .............................. 6 медицина, гигиена и антропология …................................ 6

Поскольку журнал был рассчитан на массовую аудиторию, то по этим данным можно судить и о вопросах, интересовавших чи-тающую публику. Это, прежде всего, зоология и биология, затем астрономия и метеорология, физика и химия.

Что касается жанровой характеристики, то естественнонауч-ный материал был представлен в основном научно-популярными статьями, подававшимися в более живой форме, чем в журнале «Природа». Но, в общем, они достаточно традиционны.

Для того чтобы распространять научные знания в массовой аудитории, необходимо сначала подготовить эти знания для восприятия их не работающими в науке людьми. Просто «пе-редавать» научные знания без соответствующей переработки нельзя. Главное в популяризации — сложное объяснить просто, спуститься в изложении с высокого научного уровня до более понятного широкому кругу людей. В известной мере здесь не-избежно упрощение и даже огрубление: раз ставится задача изложить сложное простым путем, упрощения не миновать (в нашем примере автор простого материала сознательно свел всю классификацию носорогов по видам, довольно, кстати, обширную, к обобщенной характеристике). Но, естественно, никакое упрощение не должно превращаться в вульгаризацию. Популяризатор на самом деле поднимает читателей с обыден-ного уровня на научный (для раскрытия сущности популяриза-

121

ции выделяют два уровня знаний: научный и «обыденный», или теоретический и эмпирический).

Такая переработка научного знания для его передачи касается и форм изложения, языка и стиля. Стилистика научной речи при-сутствует и в публикациях еженедельника «Природа и люди», осо-бенно в материалах, касающихся физики, химии, астрономии, но уже не в той степени, как у его предшественника. Правда, срав-нивая язык этих двух изданий, следует учитывать и разный уро-вень образованности аудиторий, на которые были ориентирова-ны журналы. В то же время в русле развития научно-популярной журналистики вообще такое сравнение представляется достаточ-но правомерным. Чем шире круг читателей, чем неопределенней, расплывчатей его границы, тем труднее популяризатору, тем боль-шей переработке должен подвергаться научный материал.

Следующий по значению раздел еженедельника Сойкина — географо-этнографический — включает в себя публикации по Африке, Северной Америке, Индии, Европе (Англия, Испания); большое внимание уделяется России. Здесь родился жанр этногра-фического и географического очерка (очерки Ф. Константинова «Киргизский край и его обитателя», «Письменность у разных на-родов», «Погребальные обычаи у разных народов», «Якуты»; Ф. Ун-жина (псевдоним Ф. Груздева) «В низовьях Волги» и др.).

Часто используемый в научно-популярной литературе жанр биографического очерка или рассказа несет в себе возможность показать не только само открытие или довести до сведения чита-теля какой-либо научный факт, но и дать общую картину разви-тия науки, ее проблем, процесса их решения; представить жизнь ученого как повседневный, тяжкий труд, не всегда увенчиваю-щийся открытием. Этот жанр предоставляет широкие возмож-ности для введения большого количества научной информации, и эти возможности полностью использовались в публикациях историко-биографического раздела журнала «Природа и люди». Рассказывая о жизни «отца химии» Лавуазье, автор А. Попов в сущности излагает основы современной химии. Сравнительно небольшая по размеру (три журнальные страницы), эта биогра-фия очень информативна.


122


Как уже было сказано, литературный материал еженедельни-ка тоже подбирался с расчетом на познавательный интерес чи-тателя. Журнал публиковал романы Луи Буссенара (романы из-вестного французского писателя и путешественника Луи Анри Буссенара, 1847–1910, были насыщены большим количеством географического и естественноисторического материала) и рас-сказы Камиля Фламмариона (Камил Фламмарион, 1845–1925 — французский астроном. Известен как автор научно-популярных книг по астрономии. Наибольший успех имела «Популярная астрономия», 1880, переведенная на многие языки мира. В 1882 г. основал научно-популярный журнал «Астрономия»), про-изведения Жюля Верна, Майна Рида и др. Здесь научная инфор-мация была облечена в захватывающую остросюжетную форму.

Наконец, отдел текущих известий и смеси тоже заслуживает внимания. В нем публикуются полезные советы и рецепты («Эко-номическое мыло для рук», «Средство против ожогов», «Средство против икоты»); так называемые научные развлечения (как вы-растить голубую гортензию, развести под водой костер и др.) — в современных журналах эта рубрика называется, как правило, «Маленькие хитрости»; хроника открытий и изобретений; не-большие материалы из области естествознания («Смесь из ме-лочи» — под такой рубрикой публиковал их еженедельник). Для «Смеси» подбирались материалы интересные, забавные и в то же время достоверные. Например, заметка такого рода:

«Английский журнал „Британская медицинская ассоциация“ приводит странный отчет, выведенный из наблюдений над людь-ми, пьющими спиртные напитки и совершенно не пьющими их. Оказывается, что люди, совсем не пьющие водки, живут всего меньше (в среднем 51 г. 22 дня), а больше всего живут (в среднем 63 года 13 дней) люди, пьющие умеренно. Вывод очень удиви-тельный, но только на первый взгляд. В самом деле, кто из нас совсем не пьет спиртных напитков? — Только те люди, которые и без того дышат, что называется, на ладан. Поэтому заключать на основании приведенных данных, что алкоголизм благодетель-но действует на организм, было бы абсурдом» (Природа и люди. 1896. № 47. С. 735).

123

Неверно было бы утверждать, что еженедельник никогда не публиковал недостоверного материала. Редакция к этому стре-милась, но журнал для широкой аудитории не мог не отдать дани модным «научным» увлечениям того времени — например, спи-ритизму был посвящен целый роман, помещенный в нескольких номерах. От таких явлений не избавлены и современные научно-популярные журналы.

Таково в общих чертах «лицо» первого русского научно-попу-лярного еженедельника «Природа и люди». Но говорить об этом журнале — это значит говорить и подлинной школе русских по-пуляризаторов естественнонаучных знаний, которую создал еже-недельник. С. П. Глазенан, Я. И. Перельман, А. М. Никольский, Д. О. Святский, И. А. Клейбер, Э. Ю. Петри, В. С. Груздев, Ф. С. Груз-дев, Е. А. Предтеченский — вот далеко не полный перечень извест-ных деятелей науки, постоянно сотрудничавших в нем.

Талантливый популяризатор Ф. С. Груздев (1867–1913) в тече-ние первого года существования журнала поместил в нем более 30 очерков и статей. С 1890 г. и до конца жизни он был бессменным секретарем редакции. Ф.С. Груздев (печатался под многочислен-ными псевдонимами: Богданов, Волгин, Костромитин, Унжин и др.) явился родоначальником жанра естественнонаучного попу-лярного очерка, получившего жизнь на страницах журнала «При-рода и люди» и постепенно утвердившего свои гражданские права и в других журналах. Школу журнала «Природа и люди» прошел замечательный популяризатор, зачинатель советской научно-по-пулярной литературы Яков Исидорович Перельман, бывший по-сле смерти Ф. С. Груздева ответственным секретарем редакции.

Еженедельник Сойкина был одним из самых популярных и лю-бимых изданий того времени. Очень многие ученые впоследствии с благодарностью признавались, что «выросли» на «Природе и лю-дях», что этот журнал «некогда удовлетворял их юношескую лю-бознательность и будил жажду к знанию»; спустя десятилетия они сами, уже признанные ученые, делились в нем своими знаниями и опытом с новым подрастающим поколением14.

Во второй половине XIX столетия русская научно-популяр-ная литература располагала уже богатым жанровым арсена-


124


лом. Научно-популярная литература — понятие чрезвычайно широкое. Сюда входят биографии, описания путешествий, произведения об основах науки и ее проблемах. На страницах первых русских журналов — «Примечаний к Ведомостям» и «Ежемесячных сочинений» — появляются популярные статьи по науке.

К началу ХIХ столетия прочно утверждаются такие жанры научно-популярной литературы, как описание путешествий, информационные статьи и заметки по науке и биографии. Эти формы подачи материала долго остаются основными, и лишь во второй половине XIX в. формируется жанр научно-популярного очерка — этнографического, исторического, географического и т. д. Научной информацией насыщаются художественные произ-ведения: рассказы и даже романы — возникает так называемая научно-художественная литература.

Таким образом, развитие форм популярного изложения науч-ного материала идет по линии все возрастающей его «беллетри-зации»; яркий пример тому — еженедельник «Природа и люди», подававший материал почти исключительно в художественной форме. Конечно, только одна доступность, красочность, «белле-тризирование» не делает материал научно-популярным.

Следует учитывать то обстоятельство, что формирование стиля научно-популярного изложения шло не внутри жанра, а в русле развития русского литературного языка вообще, и в этом смысле выделение его как самостоятельного функционального стиля достаточно условно. Применительно к публикациям науч-но-популярных журналов прошлого века это, скорее, некая смесь элементов научного и публицистического стилей, а также стилей художественной литературы.

Признаки научного стиля легко различимы в языке научно-популярных материалов. В нем легко обнаружить термины. Но термин, лексически нейтральный в научной литературе, приобретает здесь оценочное значение, эмоционально окра-шивается благодаря своему соседству с экспрессивно-эмоцио-нальными словами. Существуют два пути изложения научного материала: замена научной лексики общелитературной или

125

разъяснение ее значения. Научно-популярные журналы про-шлого века использовали оба эти пути, но все же гораздо чаще прибегали к научным терминам не заменяя, а разъясняя их. При этом использовались различные средства введения специ-альных слов.

Одно из них — краткое объяснения термина, данное в скоб-ках: «Цикады… снабжены прозрачными жилковатыми элитра-ми (верхними крыльями)» (Природа и люди. 1891. № 47. С. 740).

Второе — термин вводится попутно: «Зрительный нерв, выхо-дя из головного мозга, проходит к задней части глазного яблока, разветвляется здесь и образует нервную сеть, или, как ее называ-ют, ретину…» (Природа. 1877. Кн. 3. С. 34).

В научно-популярных статьях журнала «Природа и люди» тер-минам часто дается определение: «Вода, считавшаяся прежде простым телом, оказалась сложным… Этот путь исследования помощию соединения простых тел называется сложением (син-тезом)» (Природа и люди. 1890. № 34. С. 540). В данном примере используется и попутное введение термина.

Журнал «Природа» пользуется преимущественно включением определения в текст: «…Тут собственно начинается настоящее восхождение, потому что эта верхняя часть вулкана состоит из ляппили, или, что одно и то же, из кусочков измельченной лавы, величиною с горошину и до ореха; из них насыпан весь конус, склоны которого составляют с горизонтом угол в 30–35 граду-сов…» (Природа. 1873. Кн. 1. С. 288).

Несмотря на то что «Природа» — журнал, рассчитанный на об-разованного читателя и, следовательно, научно-популярный ма-териал подается в более сложной форме, чем, скажем, в журналах Сойкина, способы введения специальных слов здесь разнообраз-ны (очевидно, это связано с тем, что журнал публикует в основ-ном те статьи, где содержатся новые научные данные, и введе-ние новых терминов просто необходимо. «Природа и люди», как правило, использует литературную замену научной лексики). В то же время по степени художественности изложения «Природа» значительно уступает последующим научно-популярным изда-ниям, хотя некоторые публикации поражают красочностью опи-


126


саний, конкретностью и образностью разъяснений. В ходе фор-мирования языка и стиля в русской журналистике выработались и традиционные черты композиции научно-популярных статей и очерков.

Таким образом, основные особенности популярного изло-жения сформировались уже к середине века, хотя некоторые жанры возникают и позже (научно-популярный очерк, науч-но-фантастический рассказ и др.). Конечно, язык современной научно-популярной литературы отличается от языка журналов Ольхина, Сабанеева и даже Сойкина, но, в сущности, отличает-ся в той мере, которую диктует процесс развития языка вообще. Он приобрел более яркие характерные черты, благодаря кото-рым читатель безошибочно определяет научно-популярный текст. В него прочно вошел, как один из элементов, разговор-ный стиль, потеснив «засушливость» научной речи и сложность ее конструкций, что было свойственно стилю популярного из-ложения XIX в. Однако лучшие образцы научно-популярной литературы для читателя XIX столетия остаются лучшими и для нас, читателей XXI в.

Подводя итог всему изложенному, можно прийти к следую-щим выводам.

В первой половине ХIХ в. научно-популярная журналистика функционировала в основном в виде отделов общественно-поли-тических и литературных журналов. Язык популярного изложе-ния усложнен. Формируются жанры научно-популярной статьи, заметки, биографии, описания путешествий.

В 50-х годах XIX в. развивается форма энциклопедического научно-популярного издания. Начинается специализация на-учно-популярных журналов по отраслям знания («Вестник есте-ственных наук» Рулье); к 70-м годам утверждается форма есте-ственнонаучного популярного журнала. «Природа» Сабанеева популяризирует не только отдельные достижения науки, но и прививает материалистический взгляд на мир. Облегчается фор-ма изложения, привлекается богатый иллюстративный матери-ал. На страницах первого географического журнала «Вокруг све-та» формируется жанр географического очерка.

127

В конце века научно-популярное изложение «беллетризи-руется» в журнале «Природа и люди». Возрастает образность и художественность изложения. Широко используется жанр био-графии для подачи научного материала. Происходит четкое рас-пределение публикаций по темам. Возрастает занимательность изложения, возникает научно-художественный вид научно-по-пулярной литературы и как его разновидность — научная фан-тастика. Расширяется аудитория. Таким образом, можно ска-зать, что возникает научно-популярный журнал в современном понимании.


1 Предтеченский А. В. Экономические журналы первой четверти XIX в. // Общественная мысль в России XIX в. Труды ЛОИИ АН СССР. Вып. 16. Л.: Наука, 1968. С. 8.

2 Лазаревич Э. А. С веком наравне: популяризация науки в России: книга, газета, журнал. М.: Книга, 1984. С. 68.

3 Березина В. Г. Русская журналистика 2-й четверти XIX века (1826–1839 гг.). Л.: Изд-во Лениегр. ун-та, 1965. С. 4–7.

4 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: в 13 т. Т. 2. М.: Изд-во АН СССР, 1955. С. 69.

5 Тимирязев К. А. Сочинения: в 10 т. Т. 8. М.: Сельхозгиз, 1939. С. 144.6 Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений: в 16 т. Т. 7. М.: Гос. изд-во

худож. лит., 1950. С. 645.7 Писарев Д. И. Сочинения: в 4 т. Т. 3. М.: Гос. изд-во худож. лит, 1956. С. 129.8 Там же. С. 134.9 Там же. С. 133.10 Там же. С. 138.11 Мамин-Сибиряк Д. И. Из далекого прошлого. М.: Ред. журн. «Детское чте-

ние» и «Педагог. листок», 1902. С. 207–209.12 Либрович С. Ф. История книги в России: в 2 ч. Ч. 2. СПб.; М.: Изд. тов-ва М.

О. Вольф , 1914. С. 286.13 Подр. об издательской деятельности П. П.Сойкина см.: Адмиральский А.,

Белов С. Рыцарь книги: очерки жизни и деятельности П. П. Сойкина. Л.: Лениз-дат, 1970.


128


14 См.: Белов С. В. Предшественники современных научно-популярных жур-налов // Природа. 1965. № 7. С. 111.


Алексеев М. Н. Сущность популяризации // Просто о сложном. М.: Знание, 1977. С. 47–52.

Белов С. В. Предшественники современных научно-популярных журналов // Природа. 1965. № 7. С. 109–111.

Березина В. Г. Русская журналистика 2-й четверти XIX века (1826–1839 гг.). Л.: Изд-во Лениегр. ун-та, 1965.

Громова Л. П., Маевская М. И. Научно-популярная журналистика в России XVIII–XIX вв.: вехи становления: учеб. пособие. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2012.

История русской журналистики XVIII–XIX веков: учебник /под ред. Л. П. Громовой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2013.

Казакова О. В. Вопросы естествознания в русских научно-лите-ратурных журналах 20-30 гг. ХIХ века // Из истории биологических наук. Вып. 1. М.; Л.: Наука, 1966. С. 142–203.

Лазаревич Э. А. Искусство популяризации науки. 2-е изд. М.: Наука, 1978.

Лазаревич Э. А. Популяризация науки в России. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.

Мамин-Сибиряк Д. И. Из далекого прошлого. М.: Ред. журн. «Дет-ское чтение» и «Педагог. листок», 1902.

Очерки по истории русской журналистики и критики: в 2 т. Т. 1. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1950.


1. Назовите особенности развития научно-популярной журнали-стики в начале XIX в.

2. Почему первую половину XIX в. научно-популярной журналисти-ки считают периодом «отделов»?

129

3. С какими обстоятельствами связано ускоренное развитие науч-ной популяризации во второй половине XIX в.?

4. Назовите популяризаторов науки второй половины XIX в.5. Д. И. Писарев как популяризатор науки.6. Каковы типологические особенности журнала «Общезанима-

тельный вестник»?7. Опишите историю и перечислите характерные черты журнала

«Вокруг света».8. Расскажите о «журналах природы».9. Опишите журнал «Природа и люди» П. П. Сойкина.10. Каковы основные итоги развития научно-популярной журнали-

стики в XIX в.?

§ 3. Научно-популярная пресса начала ХХ века в социокультурном контексте*

Переломная эпоха начала ХХ в. отмечена научно-техническим прорывом, повлиявшим на изменение не только картины мира, но и повседневной жизни людей. Теория относительности Аль-берта Эйнштейна, с одной стороны, а с другой — психоанализ Зигмунда Фрейда трансформировали понимание как окружаю-щей физической реальности, так и социально-психологической природы человека. «Научные революции» происходили на фоне кризиса позитивистских идей. Цивилизационный прогресс спо-собствовал стремительному ускорению темпа жизни. Столица Российской империи стала настоящим мегаполисом — озари-лась электрическим освещением по методу электротехника Пав-ла Николаевича Яблочкова (1847–1894). Петербургская знать пересела в автомобили, горожане попроще — в трамваи. Теле-

* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 16-03-50128.

§ 3Научно-популярная пресса начала ХХ века в социокультурном контексте

130


фон и телеграф, радиотелеграф (радио) Александра Степановича Попова (первое испытание которого состоялось еще в 1895 г. на заседании физического отделения Русского физико-химического общества в Санкт-Петербургском университете1) решали вопрос оперативной связи.

Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) постоянно воз-вращался к тезису о том, что «следствия вновь открытых обла-стей научных фактов вызвали одновременное изменение самых основ нашего научного познания понимания окружающего, ча-стью остававшихся нетронутыми целое тысячелетие, а частью даже совсем впервые выявившихся, совершенно неожиданно, даже в наше время»2.

Влияние науки на умы было огромным. Специфический коло-рит модернистской эпохи, отмеченной панэстетизмом и богоис-кательством, сформировал особый подход к научному знанию. Представители различных интеллектуальных элит стремились подвести научные основания под сферу духа3 и эстетической дея-тельности4. Научно-технический прогресс, урбанизм, новая кон-цепция человека, вышедшего из природного мира и живущего в «каменных джунглях», стали мировоззренческой основой для формирования принципиально значимых для России авангард-ных течений «искусства будущего» (футуризм, кубизм, абстрак-ционизм, позже — конструктивизм). Ведущие деятели культуры принимали активное участие в издании научно-популярной пе-риодики. Так, журнал «Летопись»5 выходил в Петрограде с дека-бря 1915 по декабрь 1917 г., при ближайшем участии М. Горько-го, питавшего на протяжении всей жизни особый пиетет к науке, видимо, на психологическом уровне связанный с компенсацией отсутствия «своих университетов». По просьбе Горького Климент Аркадьевич Тимирязев6 (1843–1920) стал руководителем отдела науки в журнале. Помимо Ал. Блока, И. Бунина, Вл. Маяковского, Г. Уэллса и других признанных литераторов к сотрудничеству с журналом по инициативе Тимирязева были привлечены колле-ги-физиологи: Иван Петрович Павлов (1849–1936) Илья Ильич Мечников (1845–1916), получившие Нобелевские премии в 1904 и 1908 гг. соответственно. Наука интерпретировалась как «Мир

131

Божий» (1892–1906) — именно так назывался один из ведущих литературных и научно-популярных журналов начала ХХ в., предназначенный для самообразования.

На рубеже XIX–ХХ вв. активно развивались просветительные инициативы, относящиеся к сфере неформального образования и направленные на разные слои общества (заинтересованных в них прежде всего с целью повышения социального статуса и социальных лифтов, которое давало образование). В это время основным организатором культурно-просветительной деятель-ности выступали различные по своему социальному статусу меценаты, создававшие рабочие просветительные общества, народные университеты, народные дома (как, например, знаме-нитый Народный дом графини С. В. Паниной, располагавшийся на неблагополучной Лиговской окраине Петербурга). Развитие внешкольных учреждений как самостоятельного социального института приходится именно на начало ХХ в. На базе открытого в 1905 г. С. Т. Шацким7 и А. У. Зеленко в Москве специального клуба для детей был учрежден «Дневной приют для приходя-щих детей», а затем известное общество «Сетлемент» («Сеттль-мент»), которое своей главной целью ставило «удовлетворение культурных и социальных потребностей детей и молодежи мало-обеспеченной и малокультурной части населения, фактически лишенной возможности получить школьное образование. По-мимо детского сада и детских клубов общество имело ремеслен-ные курсы и начальную школу. Общество вело культурно-про-светительную работу и среди взрослого населения. <…> Первые внешкольные учреждения во многом выполняли компенсирую-щую функцию…»8

В такого рода просветительной деятельности активно уча-ствовали широкие слои российской интеллигенции (профессо-ра, педагоги, юристы, врачи), реализуя тем самым нравственно-этическую концепцию «долга интеллигенции перед народом». Несколько иной подход к просветительству и научной популя-ризации сложился в советское время (точнее сказать, во второй половине ХХ в.), когда в работе разветвленной сети различных научных обществ, ассоциаций (например, осуществлявшем ши-


132


рокую деятельность обществе «Знание») принимали участие ве-дущие советские ученые.

В конце XIX — начале ХХ в. российская наука не просто высту-пала составной частью мировой научной мысли, но была — без всякого преувеличения — передовой европейской наукой.

В конце 1930-х годов нобелевский лауреат по физике Петр Леонидович Капица (1894–1984) в письме к Сталину напрямую связывал уровень развития науки с научной пропагандой, спра-ведливо подчеркивая, что «у нас в массах заложен большой есте-ственный интерес» к науке:

«Товарищ Сталин, С наукой у нас неблагополучно. Все обычные заверения, которые делают-

ся публично, что у нас в Союзе науке лучше, чем где бы то ни было, — не-правда. Эти заверения не только плохи, как вся всякая ложь, но еще хуже тем, что мешают наладить научную жизнь у нас в стране…

…Задача, мне кажется, ясна: надо воспитать в массах интерес к на-уке, показать значение ее для прогресса. Я думаю, что это нетрудно, так как у нас в массах заложен большой естественный интерес… В капитали-стических странах уделяется очень много внимания научной пропаганде. В Англии эта работа особенно широко развита, и я думаю, что этим в значительной степени объясняется… исключительно высокий уровень ее науки.

Англия еще сто лет назад создала специальные общества популяризации науки — Королевский институт и Британскую ассоциацию для распростра-нения науки. Ее музеи — Британский, Кенсингтонский — наиболее значи-тельные в мире, в ее прессе, больше, чем в прессе других стран, уделяется места для науки и научной жизни…

Популяризация науки носит у нас халтурный характер. Пример Англии весьма поучителен… Ни в „Правде“, ни в „Известиях“ нет грамотного жур-налиста, который мог бы самостоятельно составить интервью на научную тему…

Я уверен, что если в ближайшие годы удастся поднять интерес к науке в массах, то появится энтузиазм у научных работников. Они станут частью страны, они будут горды своей советской наукой, они возьмутся сами за ее организацию…»9

133

В этом же письме Петр Капица выделял, как пишет А. И. Ако-пов, пять основных направлений научной пропаганды: научные музеи, кинофильмы, популярная литература и лекции на науч-ные темы, научная журналистика и пропаганда науки в школе. Консерватизм, свойственный системе распространения науч-ного знания, призванный герметизировать элитарную научную сущность, повлек за собой то обстоятельство, что начиная с Но-вого времени основные формы популяризации науки остаются фактически неизменными. К ним относятся: 1) пресса; 2) науч-ные диспуты; демонстрации, публичные лекции, защиты диссер-таций; 3) научные общества (наиболее закрытая форма); 4) му-зеи; 5) система образования.

Со времен создания Петром I первой организации ученых — так называемой Петровской академии — российская наука по традиции находилась в ведомстве Академии наук. В начале ХХ в. высшие учебные заведения становятся ведущими научными цен-трами. Это оказалось возможным вследствие того чрезвычайно значимого обстоятельства, что в них складываются научные школы. Вообще говоря, фактор среды, стимулирующей к науч-ному поиску, в принципе выступает определяющим в процессе приращения научного знания.

Поступательный процесс формирования научных парадигм тесно связан с особым университетским духом. В России «идея университета» (именно так назывались классические работы Джона Генри Ньюмана и Карла Ясперса об университетской фе-номенологии) была сопряжена с вопросом об автономии универ-ситетов. Вслед за реформами образования в эпоху Александра I и Александра II в начале ХХ в. также предпринимаются созида-тельные шаги в этом направлении. По следам революционных событий 1905 г. российские университеты вновь получают авто-номию, т. е. самоуправление. Университетская автономия рас-пространялась на право самостоятельно определять учебные программы; университетские должности оказывались выборны-ми (включая ректорскую, хотя все предыдущие университетские уставы предусматривали назначаемость ректора); в университе-тах действовал свой суд, своя типография, собственная цензура.


134


Помимо этого в начале ХХ в. в системе образования в целом стали активно развиваться различные формы культурно-досуговой дея-тельности. Так, «полезными признавались до этого категорически запретные студенческие научные и литературные кружки, хоры и оркестры… под „ответственным руководством профессоров“, которые могли бы удержать эти объединения „в требуемых гра-ницах“. <…> В академический быт студенчества вводились на-чала корпоративного представительства, еще недавно считавши-еся особенно крамольными. <…> Первая русская революция в корне изменила организационные формы, практику и идеологию студенческих объединений. Преобладающую роль приобрели созданные инициативой самих студентов факультетские, межфа-культетские и общегородские коалиционные органы студенче-ского самоуправления, избиравшиеся собраниями учащихся по партийным спискам. Они являлись органами защиты академи-ческих, экономических, гражданских интересов студенчества»10.

В основание российской системы среднего и высшего образо-вания была положена, как известно, германская образовательная модель. Однако российские университеты никогда не являлись, подобно западноевропейским образцам, «государством в госу-дарстве»; иными словами, они не были отделены от общества. Поэтому российские университеты тесно связаны со становлени-ем и развитием российской прессы. Так, студенты начала ХХ в. выпускали специально-научные и научно-публицистические сборники11, представляющие собой совершенно не изученный пласт прессы начала ХХ в.

Среди студентов была развита практика посещать лекции на других факультетах, и они старались учиться не утилитарно. Для прояснения этого последнего тезиса, идущего в разрез с приня-тыми сегодня установками, сошлемся на прощальную лекцию, прочитанную в университетских стенах Д. И. Менделеевым:

«Но не для того мы здесь и не для того учреждаются университеты, чтобы получались только дипломы и чтобы получить знакомство с предме-том… есть другая, высшая сторона… что дает тот оттенок университетско-му знанию, который должен быть назван духом университета… Этот дух

135

состоит исключительно и всецело, в существе, только в одном: в стремле-нии достигнуть истину во что бы то ни стало, — не практическую пользу, не личное улучшение… всё это сбоку, всё это придатки… И вот это-то по-нимание истины во всей ее чистоте и совершенстве и составляет единствен-ный, исключительный дух университетов»12.

В главном российском высшем учебном заведении стра-ны — Императорском Санкт-Петербургском университете мож-но было слушать лекции физика Ивана Ивановича Боргмана (1849–1914), в 1905 г. он стал первым избранным ректором Петербургского университета; химика Льва Александровича Чугаева (1873–1922); зоолога Валентина Александровича До-геля (1882–1955); лингвиста Ивана Александровича Бодуэна де Куртенэ (1845–1929), филолога Алексея Александровича Шах-матова (1864–1920). Среди студентов историко-филологическо-го факультета особой приверженностью пользовался «Пушкин-ский семинарий» Семена Афанасьевича Венгерова (1855–1920). Убежденный последователь господствовавшего тогда культур-но-исторического метода, Венгеров воспитал целую плеяду блестящих деятелей культуры и филологов, причем последние смогли создать новую методологическую школу: формальный метод в литературоведении. Семинар более напоминал литера-турное общество, где не было казенного порядка. Фактически это была своего рода молодежная научная дискуссионная пло-щадка, формирующая ту самую среду, о значении которой гово-рилось выше. Будущие формалисты: Юрий Николаевич Тыня-нов13 (1894–1943), Борис Михайлович Эйхенбаум (1886–1959) вынесли оттуда еще и представление о «веселой науке» (именно так называлась одна из центральных книг Фридриха Ницше). С. А. Венгеров — не только крупнейший отечественный лите-ратуровед, но и литературный критик, публицист, редактор, одним из первых стал внедрять точные методы анализа, собрав обширную картотеку анкет для своего фундаментального (но не оконченного) «Критико-биографического словаря русских пи-сателей и ученых (от начала русской образованности до наших дней)» (т. 1–6. СПб., 1889–1904).


136


Конструктивные изменения происходили в начале ХХ в. и в средней школе. Опыт организации школьного дела в этот период отчетливо свидетельствует о том, что для погружения школьни-ков в образовательную среду требуется параллельное развитие внешкольного воспитания. Среди таких популярных в начале ХХ в. культурно-досуговых форм, как спорт, экскурсии, кружки, выделяется школьная пресса. Этот сегмент прессы представляет собой, выражаясь современным языком, гибридное медиа, или инверсивное медиа, где происходит объединение науки, жур-налистики, просвещения, эстетики. Процесс усвоения знаний в данном контексте осуществляется имманентно, на основе кол-лективных действий, подражания и игры14.

Но, пожалуй, главным просветительным результатом в сфере образования явился тот факт, что «к 1915 г. страна вплотную по-дошла ко всеобщему обучению»15.

Переходя от сферы просветительства, реализующей себя через разные общественные институты, к смежной области — научной популяризации, отметим, что ведущим каналом была и остает-ся пресса, а точнее — научно-популярный журнал. Собственно говоря, журнал как тип издания возник именно в своей науч-ной ипостаси (первые журналы появились во Франции и Англии именно как научные).

В XIX в. научно-популярные произведения на постоянной ос-нове публиковались сначала в энциклопедическом, а затем и классическом «толстом» журнале. Эта тенденция сохраняется и в начале ХХ в., даже на фоне потери «толстым» журналом своих лидирующих позиций. Литературным, научным и обществен-ным журналом предстает один из лучших русских дореволю-ционных журналов — «Русское богатство» (1876–1918). При этом наука контаминируется в начале века с критикой, как в символистском научно-литературном и критическом ежеме-сячнике, редактируемым В. Я. Брюсовым, — «Весы» (1904–1909), или с публицистикой, как в центральных для эпохи со-циально-философских сборниках: «Проблемы идеализма» (М., 1902) и «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции» (М., 1909).

137

Одним из прообразов отечественных научно-популярных жур-налов послужили британские иллюстрированные журналы. Они оказали влияние через их адаптацию отечественными иллюстри-рованными еженедельниками (учитывая моду рубежа веков на всё английское, замечательно описанную Вл. Набоковым в «Дру-гих берегах»). Новинки зарубежной науки и литературы регуляр-но доводились до сведения образованного читателя эпохи модер-на16. «Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки» Фёдора Булгакова (СПб., 1897–1909) позиционировал себя в следующем, довольно эпатажном, ключе: «Первое в России общедоступное иллюстрированное ежемесячное издание (Вдвое больше лучших заграничных иллюстрированных ежемесячни-ков)». Его издатель — Федор Ильич Булгаков (1852–1908) — жур-налист, сотрудник и ответственный секретарь газеты «Новое время». Присутствие научной тематики особенно ощутимо в раз-деле хроники, например: «Новости научной техники», «Атмосфе-ра (Популярная метеорология)», «Тайна южного полюса», «Воспо-минания польского легионера о походах Наполеона I», «Женщины в мужском костюме», «Игральные карты прежде и теперь»17.

Симптоматичен факт появления отдела «Новости науки и ци-вилизации» в популярном «тонком» богато иллюстрированном журнале «Всемирная иллюстрация», оказавшем — вместе с при-ложениями — существенное влияние на последующее развитие научно-популярных журналов. В газетах появляется должность хроникера (репортера) научных обществ. Массовые газеты на-чинают формировать из околонаучной повестки дня инфор-мационные поводы в аспекте сенсационности (обстоятельства поимки кита и пр.). Массовые издания как таковые в принципе тяготеют к научно-популярной составляющей. Так, один из пер-вых новейших отечественных таблоидов — перестроечная газета «Спид-Инфо» — до сих пор позиционирует себя в качестве мас-совой газеты научно-популярной направленности. Это обстоя-тельство дополнительно свидетельствует о латентном интересе к науке у массовой российской аудитории, который необходимо эксплицировать. Собственно, о присутствии такого рода инте-реса говорил еще академик Петр Капица. В этом смысле — со


138


стороны аудитории — Россия с ее самоучками Кулибиными от-крывает широкие, до сих пор еще недостаточно реализуемые возможности для популяризации науки.

Переходя к типологии научно-популярных журналов начала ХХ в., сразу отметим принципиальное их свойство: в системе на-учно-популярной периодики рассматриваемого периода доми-нировали специализированные (монотематические) журналы и сборники, посвященные, главным образом, вопросам техники, медицины, освоению воздушного пространства18. Макс Вебер проводил разграничение между универсальным и узкоспециаль-ным знанием в дефинициях: «наука как призвание и профессия». Вот что он писал: «В настоящее время отношение к научному производству как профессии обусловлено прежде всего тем, что наука вступила в такую стадию специализации, какой не знали прежде, и что это положение сохранится и впредь»19.

При этом общее количество разноплановых журналов, связан-ных с наукой и ориентированных на разные группы читателей, в начале ХХ в. очень велико.

Основную типологическую группу составляют научно-попу-лярные журналы универсального (общего) типа. Обратимся к ключевому бренду российского-советского «научпопа» — журна-лу «Наука и жизнь» (СПб., 1890–1900, 1904–1906; М., 1934 — по наст. время). Уже на первоначальном, дореволюционном, этапе выпуска в свет «Науки и жизни» трансформировалась концеп-ция издания — из научно-промышленного еженедельника конца XIX в. в типично модернистский журнал с доминированием от-делов литературы и искусства. Одновременно структура «Науки и жизни» 1904–1906 гг. представляется знаковой для типа отече-ственного научно-популярного журнала в целом. Данный тип ха-рактеризуется погруженностью науки в литературно-обществен-ный контекст.

Журнал общего типа «Научное обозрение» (СПб., 1894–1903) позиционировал себя как ежемесячный научно-философский и литературный журнал. Как пишет составитель первого обозре-ния истории научно-популярной прессы в России справочного характера В. А. Парафонова, «основатель и редактор... журнала...

139

доктор философии М. М. Филиппов (1858–1903) „с самого начала не мыслил ограничить сферу деятельности журнала узкоспеци-альными вопросами“, но „стремился превратить его в трибуну передовых идей современной науки и общественной мысли“. В мае 1903 года, наряду с „Заветными мыслями“ Д. И. Менделе-ева, в „Научном обозрении“ впервые была напечатана работа К. Э. Циолковского „Исследование мировых пространств реак-тивными приборами“. Это была далеко не единственная статья великого ученого, помещенная в журнале. В своих воспомина-ниях Л. К. Циолковская пишет об отце, что он представил в Ака-демию наук доклад... но „доклад был бы похоронен, если бы не журнал „Научное обозрение“, который согласился напечатать краткое извлечение из доклада“»20. Этот журнал, как и следую-щий, был тесно связан с марксистскими установками его орга-низаторов. Вообще научно-популярная пресса выступала легаль-ным каналом распространения марксистских идей.

Наиболее универсальной, иными словами разнообразной по содержанию, подгруппой внутри универсальных научно-популяр-ных журналов выступает новый типологический ряд, сложивший-ся именно в начале ХХ в., — это журналы для самообразования. Разнородность содержания уводит их все дальше от классической структуры «толстого» журнала, приближает к типу альманаха. Остановимся на двух крупных журналах из этой серии.

Первый — «Знание для всех: ежемесячный общедоступный журнал самообразования с картинками в красках, картами, чертежами и иллюстрациями в тексте» (1913–1917, редак-тор-издатель П. П. Сойкин). В рекламных объявлениях о выходе журнала позиционировались ключевые его черты:

«В каждой книжке печатаются вполне законченные произведения. Из-ложение ясное и вполне доступное каждому. Книги большого формата, в папковых переплетах»;

«Периодическая печать дала единодушный отзыв, что журнал „Знание для Всех“ дает разумное, полезное и вместе с тем интересное чтение по всем отраслям знания, литературы и изящных искусств, а с внешней сторо-ны небывалое по роскоши»;


140


«Энциклопедия знания — программа журнала „Знание для Всех“: стро-гая научность, широкая всесторонняя обработка предмета — основные чер-ты журнала „Знание для Всех“. Отличительная особенность книг журнала „Знание для Всех“ состоит в том, что они являются оригинальными труда-ми русских выдающихся ученых и известных писателей, а не переводами или переделками с иностранных языков»;

«Только путем самостоятельного чтения можно приобрести те философ-ские, научные, нравственные и исторические воззрения, которые необходи-мы для удовлетворения запросов мысли, для выработки миросозерцания. Еще большее значение приобретает такое чтение для лиц, не попавших в среднюю школу; для них книги журнала „Знание для Всех“ являются не-обходимым источником образования»21.

Второй журнал — «Вестник знания: ежемесячный иллю-стрированный, литературный и популярно-научный журнал с приложениями для самообразования» (1903–1918, редактор-издатель В. В. Битнер; журнал продолжал выходить и в советское время, вплоть на 1941 г.; на протяжении 1920-х годов под эги-дой издательства «П. П. Сойкин»). Этот журнал послужил моде-лью для советских естественнонаучных журналов. Вот что пишет С. Я. Махонина о «Вестнике знания»:

«Авторы журнала были высокообразованными специалистами, прекрас-но знавшими свой предмет, но для подобного издания нужна была особая форма подачи научного материала. Журнал публиковал статьи, посвящен-ные сложным вопросам, очень продуманно. В каждом номере чередова-лись статьи сложные, ориентированные на подготовленного читателя, и популярные, доступные и не слишком образованным людям. Статьи рас-полагаются „таким образом, чтобы за более серьезными следовали относи-тельно легкие, и при том соблюдается известное чередование самих пред-метов“, – объяснял журнал структуру своих номеров.

Постоянными в „Вестнике знания“ были три отдела: „Литература и жизнь“, который потом получил название „Летопись современной литера-туры и искусства“; „Научное обозрение“ с подотделами „Научные беседы“, „Научные новости“, „Ответы“; позже были введены „Библиография“, „Во-просы народного образования“, „Справочный отдел по народному образо-

141

ванию“. С 1907 г. возник раздел, посвященный молодежи. „Вестник знания“ все больше внимания уделял проблемам образования и самообразования, все дальше отходил от толстых журналов, к которым себя причислял.

Как и было обещано, журнал Битнера давал приложения, в основном бесплатные. <…>

Цензура внимательно следила за „Вестником знания“, особое волнение доставляла ей организаторская деятельность журнала. Она была достаточ-но необычной для русского периодического издания. При журнале был соз-дан Союз подписчиков „Вестника знания“. <…>

Союз подписчиков „Вестника знания“ в определенной мере можно счи-тать прообразом общества „Знание“, которое в первые послереволюцион-ные годы проводило большую просветительскую работу. К сожалению, впоследствии его роль резко упала, и оно превратилось в бюрократическую структуру»22.

Внутри рассматриваемой группы универсальных журналов выделяется также универсально-специализированная подгруппа (по аудиторно-тематическому принципу)23.

Еженедельный иллюстрированный журнал «Известия Рус-ского общества любителей мироведения» издавался с 1912 по 1937 г. (после революции название несколько раз незначительно варьировалось) и оказался одним из «долгожителей», что доволь-но типично для сегмента научно-популярных журналов в целом, но не вполне типично для недолговечных научно-популярных журналов начала ХХ в. в их общей массе. Журнал «Известия рус-ского общества любителей мироведения» продолжал успешно издаваться уже в советское время, поскольку у истоков его созда-ния стоял участник революционного движения, а затем член АН СССР Н. А. Морозов. Именно благодаря Морозову в 1909 г. воз-никло чрезвычайно известное впоследствии Русское общество любителей мироведения, или проще — Общество мироведения, «мироведы». Не следует забывать, что именно кружковые объ-единения образовывали матрицу социокультурной жизни эпохи модерна. И по характеру выпускающего органа — кружок еди-номышленников, и с позиций финансирования — на средства хорошо известной меценатки М. К. Тенишевой, и с точки зре-


142


ния идеологической подоплеки — ницшеанство, сверхчеловече-ство — издававшийся «мироведами» журнал полностью вписы-вается в систему прессы эпохи модерна.

Общество мироведения располагалось на 1-й линии Васильев-ского острова и пользовалось обсерваторией, размещенной на крыше одного из лучших в стране Тенишевского училища (соз-данного, к слову, супругом Марии Клавдиевны — князем Вячес-лавом Николаевичем Тенишевым). Цель перед собой общество ставило настолько глобальную, что ее хватило бы на весь ХХ в.: популяризация идеи межпланетных полетов. Разумеется, члена-ми общества были К. Э. Циолковский и Я. И. Перельман (автор серии «занимательных» книг, любимых еще советскими школь-никами). Впрочем, школьники начала прошлого века никак не отставали: в гимназической среде возникали общества мирове-дения.

В редакционной статье первого номера журнала декларирова-лись следующие позиции:

«В наше время, когда друг знания и просвещения — любитель миро-ведения не представляет уже собою явления исключительного и появил-ся почти в каждом уголке нашего необъятного отечества, потребность в создании периодического органа, который бы служил целям объединения всех любителей во имя интересов науки, считается давно уже назревшим вопросом. Русское Общество Любителей Мироведения, имея своей прямой задачей объединение любителей естественных и физико-математических наук в целях поднятия уровня и ценности их трудов, решило с нынешнего года издавать свой периодический орган, который и ставит своей задачей с одной стороны отражать жизнь самого Общества, с другой же — стремится к достижению прямой своей цели — организации любителей мироведения. Этим определяется и программа наших «Известий», редакция которых при-ложит все усилия сделать их органом русского любителя мироведения. С этой целью большое внимание в них будет уделяться вопросам практиче-ского характера, важным для любительских работ в разных областях науки. Но рядом с этим, по мере расширения нашего издания, мы постепенно бу-дем вводить в него все те теоретические отделы, которые являются обыч-ными в популярно-научных журналах. Однако наш журнал будет существо-

143

вать не для тех любителей, для которых наука является развлечением, а для друзей знания — тех любителей, незаметные, но многочисленные труды которых нередко приносили большую пользу науке в её поступательном движении и из среды которых выдвигались нередко имена, занимавшие по-том видное место в науке.

Горячо верим и надеемся, что такие любители, по присущей им, как любителям, широте взгляда на науку вообще, — поймут и поддержат нас, потому что наши стремления — это их стремления и наше дело должно стать их делом. Concordia parvae res crescent! (Согласием малые государства укрепляются! — Ю. Б.)»24.

«Широта взгляда на науку вообще» проявилась в журнале в тя-готении к «содружеству наук» — центральной установке и дости-жению научно-популярной прессы всего ХХ в.

В первом номере вслед на тремя центральными статьями, по-священными звездному небу, шла дискуссионная статья «Почему теперь устраивать школу нужно иначе?» (большинство матери-алов сопровождалось фотографиями). В ней рассматривается вопрос о прикладном характере современного научного знания, которое должно закладываться со школы.

«Следовало бы теперь прямо сказать, что теперь все науки имеют свою прикладную часть, если не к интересам хозяйства, не к интересам обще-жития, то — к прогрессу самой науки. <…> В наш век ничто никому не дается даром. Всякий должен работать. Понятие работы вторглось даже в не свойственную ему умственную сферу. А всякая работа, конечно, должна быть умная. Таковыми же должны быть и научные работники. Это значит, что школа никаким образом не может ограничиться одной областью отвле-ченного знания. Она должна сообщать и умения, а значит, между прочим, должна учить работать руками»25.

Лучшие, элитарные школы начала ХХ в. (Тенишевское учили-ще, гимназия и реальное училище К. И. Мая) как раз и воплощали в жизнь этот принцип. «Успевает в науке не тот, кто знает множе-ство имен и названий, а тот, кто уразумел соотношение и взаимо-действие вещей», — афористично замечает автор статьи26.


144


Отдельный отряд научно-популярной прессы начала ХХ в. со-ставляют массовые просветительно-развлекательные издания для народного и семейного чтения. На формирование этого раз-нородного отряда повлияли общие процессы коммерционали-зации и массовизации журналистики. Так, во второй половине XIX в. среди научно-популярных начинают преобладать журналы приключений и путешествий для семейного чтения. Именно в это время появился знаменитый журнал «Вокруг света», создан-ный в 1860 г. как ежемесячный научно-художественный журнал («журнал землевладения, естественных наук, изобретений и на-блюдений»), однако затем, после перерыва в издании, выходил в 1885–1917 гг. как еженедельный иллюстрированный журнал «путешествий и приключений на суше и на море» (т. е. науки, литературы и искусства). Данный пример демонстрирует изме-нение концепции издания в направлении большей развлекатель-ности27.

В это время на авансцену выходят сериальные и энциклопе-дические издания, никак не связанные с журнальным типом. В 1889 г. Ф. Ф. Павленков начинает издавать научно-популярную серию «Жизнь замечательных людей», книги по всемирной и отечественной истории, культуре, а с 1899 г. «Энциклопедиче-ский словарь». В виде отдельных изданий появляются собрания сочинений русских писателей. С 1895 г. И. Д. Сытин выпуска-ет «Библиотеку самообразования». Издательство «Посредник» Л. Н. Толстого и В. Г. Черткова печатает дешевые книги для на-рода. Выходят популярные энциклопедии для народного чтения. Книги по самым разным отраслям знания становятся доступны-ми массовому читателю. Адаптированная наука действительно популярна в самой широкой читательской среде.

Особым спросом у читателей пользовались массовые иллю-стрированные издания: журналы и альманахи — с тематиче-скими доминантами, тесно связанными между собой: природа и путешествия. Ближайшим прототипом журналов природы вы-ступают календари, где на протяжении веков аккумулировались практические сведения и народная мудрость. Один из наиболее известных народных календарей — «Всеобщий русский кален-

145

дарь» издавался И. Д. Сытиным (он был впервые представлен на Нижегородской выставке 1884 г., а к 1916 г. его тираж превысил 21 млн. экземпляров). Наряду с настольными календарями Сы-тин — при поддержке Л. Н. Толстого — стал выпускать отрывные календари. О значении календаря Сытин высказывался в следу-ющем ключе: «В русских условиях календарь — дело громадной и, можно даже сказать, всенародной важности, и он может слу-жить первоначальным проводником культуры. Разбросанные по огромному русскому бездорожью люди по календарю думали, по календарю учились, из календаря черпали все свои знания, и календарь же давал им наставления на все случаи жизни»28. Сот-нями тысячами экземпляров расходился «Крестный календарь» А. А. Гатцука. Свою книгоиздательскую деятельность А. С. Суво-рин начал в 1872 г. с выпуска «Русского календаря». В то же время «с середины XIX в. с широким распространением частного книго-издательства выпуск календарей стал одним из его направлений наряду с изданием учебной, научной, художественной, сельско-хозяйственной и другой литературы»29.

Культурная память по крайней мере нескольких поколений сохранила доброе имя Петра Петровича Сойкина (1862–1938). П. П. Сойкин был уникальным и разносторонним издателем, за-нимавшимся популяризацией научных знаний в увлекательной форме. Он делал из научного материала эстетически привлека-тельный и коммерчески успешный продукт, рассчитанный на самую широкую аудиторию, на семейное чтение. Поколение «де-тей Серебряного века» воспитывалось в том числе на журнале Сойкина (как позже советские дети на журнале «Юный натура-лист»). Собственно, с тех пор семейная аудитория, по-видимому, остается наиболее универсальной для научно-популярной прес-сы (другое дело, что выделение ее на современном этапе пробле-матично).

Центральный издававшийся им «тонкий» журнал-еженедель-ник назывался «Природа и люди: иллюстрированный журнал науки, искусства и литературы» (СПб., 1889–1918). Весь кон-тент журнала излагался в сюжетно-беллетризованной форме; если рассматривать журнал в целом как сверхтекст, то метатек-


146


стом по отношению к нему, дающему ключ для прочтения дру-гих материалов, выступает в данном случае приключенческая литература (регулярно публиковавшиеся приключенческие ро-маны и повести). Для характеристики жанрово-тематического состава журнала произвольно возьмем один из номеров (№ 12) за 1915 г. На передней и задней стороне внутренней и внеш-ней части обложки журнала помещена реклама. Основная часть журнала содержит: богато иллюстрированные путевые очерки («Брусса — древняя столица Турции», «Трансильвания и транс-ильванцы»); научно-популярные статьи: на мифологическую («Небесное воинство Даниила Святского») и естественнонауч-ные темы («Зрение животных», «Враги металлов), а также одну из частей исторического романа «Русские в Берлине». В завер-шающей части журнала — постоянная рубрика «Смесь» (есте-ственнонаучной направленности) и некролог, посвященный памяти профессора. На протяжении Первой мировой войны в конце журнала помещалась вкладка, которая так и называлась: «Война».

В полном соответствии с актуальной практикой «тонких» ил-люстрированных еженедельников в дополнение к «Природе и людям» издавался целый ряд приложений. Это были приложе-ния научно-отраслевого профиля, представляющие собой фак-тически общедоступную энциклопедию разных наук, включая «Жизнь животных» А. Брема, «Историю свечи» М. Фарадея, а так-же приключенческого характера30 (библиотека приключенче-ских романов) и др. В общей сложности Сойкин выпустил свыше 80 млн. книг, 32 журнала, 7 газет и во многих случаях сам высту-пал как редактор31.

Случай П. П. Сойкина — это пример самоучки-энтузиаста, ди-летанта, сумевшего совместить служение науке со значительной общественной пользой и предпринимательством.

Романтика «неоромантической» эпохи модерна была также связана с географическими открытиями, экспедициями бес-страшных полярников. Эту тему несколько позже развил в своем известном научно-фантастическом романе академик Владимир Афанасьевич Обручев (1863–1959). Сюжетная линия, завязанная

147

на поиски пропавшей полярной экспедиции, положена в основу романа Вениамина Каверина «Два капитана», на котором вырос-ло не одно поколение советских подростков.

Э. А. Лазаревич, одна из немногих исследователей исто-рии научной популяризации в России, писала: «Деятельность В. А. Обручева — пропагандиста науки — удивительно широка и разнообразна. Он выступает как автор рассказов, повестей, романов, как критик и публицист. <…> Итогом многолетних исследований ученого-естествоиспытателя является более ты-сячи печатных работ. Здесь и специальные монографии, и мно-гочисленные рецензии, и научно-популярные сочинения (около 150), и научно-фантастические произведения. <…> При опре-делении тем общедоступных произведений следует отдавать предпочтение основным наукам, так как без них прикладные знания превращаются в простую рецептуру. <…> С. И. Вави-лов, В. А. Обручев и А. Е. Ферсман — авторы естественнонауч-ных книг широкого профиля, воспитывающих научное мышле-ние… В сочинениях, предназначенных для массового читателя, С. И. Вавилов пропагандировал историю и философию науки… Многочисленные популярные работы В. А. Обручева посвяще-ны геологии, палеонтологии, этнографии, освоению природ-ных богатств родины, деятельности замечательных географов-путешественников»32.

Сам Обручев характеризовал мастерство романиста-научного фантаста на основе следующего ключевого критерия:

«Хороший научно-фантастический роман должен быть правдоподобен, должен внушать читателю убеждение, что все описываемые события при известных условиях могут иметь место, что в них нет ничего сверхъесте-ственного, чудесного. Если в романе нагромождены разные чудеса — это уже не роман, а сказка для детей. <...> Уже первые издания романа „Плу-тония“ (роман 1915 г. о путешествии в глубь Земли, навеянный Жюлем Верном. — Ю. Б.) показали, что он удовлетворяет условию правдоподоб-ности. <...> Я получил от читателей немало писем, в которых... совершенно спрашивали, почему не снаряжаются новые экспедиции в Плутонию для изучения подземного мира...»33


148


В советское время научно-приключенческая / фантастическая литература квалифицировалась преимущественно как чтение для «детей среднего и старшего возраста», т. е. в качестве вне-классного чтения школьников, помогающего тем самым в освое-нии дисциплин школьной программы.

Всесторонний анализ влияния научно-фантастической лите-ратуры на общественное создание жителей разных стран в ХХ в. еще ждет своего исследователя. Приведем в пример только один факт. После радиопостановки в конце 1930-х годов вышедшего в конце XIX в. романа Герберта Уэллса «Война миров» жители США поддались массовой панике, ожидая захвата Земли мар-сианами.

Таким образом, завершая сжатое рассмотрение научно-попу-лярной прессы периода расцвета, в начале ХХ в., сделаем следу-ющие выводы. В начале прошлого века полностью оформилась система научно-популярной прессы, сложились ее основные ти-пологические разновидности. В этой системе значительный сег-мент составляли массовые научно-популярные издания различ-ной направленности, вызванные к жизни появлением массовой аудитории. Судя по их популярности, функции просвещения и развлечения здесь органично совмещались. При этом важней-шая задача дореволюционной научно-популярной прессы состо-яла в развитии миропонимания аудитории.

Сегодня прослеживаются определенные признаки возрожде-ния российской научно-популярной журналистики. Очевидно, что научно-популярная пресса должна опираться не только на западные аналоги, но и на богатую отечественную традицию по-пуляризации науки. Между тем хотя эту традицию и начинали изучать в советское время, однако с позиций современных подхо-дов к исследованию медиа можно говорить о том, что она факти-чески не изучена. Представляется продуктивным сформировать несколько видов исторических моделей на основе трех основных факторов влияния: 1) уровень развития и публичности самой на-уки, 2) общие процессы, протекающие в прессе, и степень ее со-циальной ответственности, 3) деятельность других институтов просвещения и образования.

149

С учетом обозначенных позиций, применительно к началу ХХ в. выделяются следующие типологические группы научно-по-пулярной прессы34.

1. Узкоспециальные (монотематические) издания, вызванные к жизни общим процессом специализации научного знания.

2. Универсальные журналы (общего типа), включая журналы самообразования и универсально-специализированные журна-лы. На формирование данной группы повлиял пассионарный скачок, связанный с приращением научного знания, высоким ав-торитетом и действенным влиянием науки на общество.

3. Массовые издания, представленные журнально-альманаш-ным типами изданий, с тематическими доминантами: природа (в широком смысле) / путешествия. Огромная популярность у читателей изданий данной группы определялась, с одной сторо-ны, ростом образованности в широких массах, эффективностью системы образования и просвещения, с другой — процессом мас-совизации и коммерционализации издательского дела и журна-листики.

С точки зрения современной терминологии модель научно-популярной прессы начала ХХ в. можно обозначить как транс-медиа, или гибридное медиа, с органичным совмещением функ-ций просвещения, образования, развлечения. Вероятно, такую модель можно считать оптимальной. Ее продуцирует слаженная работа важнейших социальных институтов общества: образова-ния, просвещения, журналистики.

Сложившиеся в начале века принципы научного просвеще-ния оказались настолько эффективными, что — даже в услови-ях кардинальной смены общественно-политической парадигмы в 1917 г. — продолжали действовать вплоть до Великой Отече-ственной войны. Приведем несколько дополнительных объясне-ний подобной специфической преемственностью:

1) огромный потенциал дореволюционной российской науки и ее парадигмальность;

2) многие ведущие российские ученые остались жить и рабо-тать в СССР, тогда как следующее звено, шедшее им на смену, — приват-доценты — массовым образом эмигрировали из страны.


150


В отличие от значительной части представителей культурной элиты «первой волны» русской эмиграции, судьба которых не сложилась на Западе, научной элите в целом удалось влиться в западную систему и сделать карьеру;

3) марксистские идеологические установки научно-популяр-ной прессы начала века отвечали политической линии новой со-ветской действительности.

Именно сформированную в начале ХХ в. модель научно-по-пулярной прессы: установку на содружество наук, самообразо-вание читателей, увлекательность, богатый иллюстративный ряд, — возьмет затем за основу советская научно-популярная пресса. В свою очередь, советская система научной популяри-зации, базировавшаяся на стремлении повысить уровень совет-ского человека до научного, обеспечивала чрезвычайно высокий статус и престиж в глазах общественности советской науки, что во многом определяло мощь СССР.


1 На Западе изобретателем радио считается Гульельмо Маркони, поскольку передача им сигнала через Антлантику оказалась несравненно более коммер-ционализированной, хотя эксперименты по беспроволочной передаче инфор-мации Попова и Маркони шли параллельно.

2 Вернадский В. И. Научная мысль как планетарное явление // Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М.: Наука, 2013. С. 69.

3 Таково антропософское учение Рудольфа Штейнера, названное им «на-укой о духе» и получившее значительный резонанс в России. В журналистике обозначенная тенденция нашла выражение в появлении таких журналов, как «Вестник оккультных наук» (1907), причислявших себя к научно-популярным.

4 В своей мемуарной прозе Андрей Белый подробно описывает ту проблему «ножниц», которая возникла перед ним во время учебы в Московском универ-ситете: «Со второго же курса мое положение, как студента, перед которым сто-яла проблема специализации, становилось весьма неудобным; специальности, строимой мной, озаглавленной „Методология естествознания“, не было; не было спайки естествознания с философией, естественной в Германии, где „доктор есте-ствознания“ именуется „доктором философии“; а у нас: коли ты философствуешь, изучай филологию, расселение племен меж притоками Припяти; коли читаешь

151

ты Дарвина, то помалкивай о философии. <…> …Мною ставилась цель овладе-ния методом осмысления фактов в духе мировоззрения, строимого на двух колон-нах; одна — эстетика, другая — естествознание» (Белый, Андрей. На рубеже двух столетий: воспоминания: в 3 т. Кн. 1. М.: Худож. лит., 1989. С. 421, 381).

5 Издателями журнала выступали Александр Николаевич Тихонов (1880–1956) и Иван Павлович Ладыжников (1874–1945); журнал выпускался на паях.

6 Ср. с поэтической характеристикой Тимирязева, данной А. Белым: «…хо-дил Тимирязева слушать я изредка, чтобы увидеть прекрасного, одушевленно-го человека, метающего большие голубые глаза, с привзвизгом ритмическим вверх зигзагами мчащегося вдохновенного голоса, выявляющего фигурой и позой — взлет ритма» (Белый А. Указ. соч. С. 430).

7 Представления С. Т. Шацкого способствовали созданию концепции трудо-вой школы, утвердившейся в советское время.

8 Дополнительное образование детей: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений / под ред. О. Е. Лебедева. М.: ВЛАДОС, 2003. С. 8, 9. — Само название общества отсылало к американской практике миссионерских поселе-ний для проведения просветительской работы.

9 Цит. по: Акопов А. И. Научная популяризация как важнейшее звено в про-паганде и продвижении научных исследований // Акопов А. И. Журналистика: научные работы, публицистика, очерки и зарисовки разных лет: сб. ст. Ростов-н/Д: Изд-во Ростов. ун-та, 2012. С. 116–117.

10 Иванов А. Е. Студенчество России конца XIX — начала ХХ века: социально-историческая судьба. М.: Рос. полит. энцикл., 1999. С. 250, 251.

11 См., напр.: Студенческий сборник. Харьков: Изд. В. Бенгис, 1907; В зати-шье: студенч. сб. СПб., 1912–1913, и др.

12 Цит. по: Муравьёва И. А. Век модерна: панорама столичной жизни: в 2 т. Т. 2. СПб.: Изд-во Пушкин. фонда, 2004. С. 86. — Поражающая своей Ренессанс-ной масштабностью личность Менделеева привлекает еще и тем, что он был кумиром учащейся молодежи, общественным деятелем, публицистом.

13 Формалисты выступали не только как историки и теоретики литературы, но и как критики. В высшей степени примечателен тот переход, который про-изошел в творческой биографии Ю. Н. Тынянова, — от академической науки к созданию научно-популярных исторических романов и повестей («Кюхля», «Смерть Вазир-Мухтара», «Пушкин», «Подпоручик Киже» и др.). Фактически он вскрывает одну из важнейших функций научной популяризации, а именно компенсаторную: возможность сказать о том, о чем сложно говорить в рамках строгого научного дискурса. «Там, где кончается документ, там я начинаю» — это высказывание Тынянова-романиста стало хрестоматийным.


152


14 Подр. об этом см.: Балашова Ю. Б. Школьная журналистика Серебряного века. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007.

15 Начальное и среднее образование в Санкт-Петербурге. XIX — начало ХХ века: сб. документов. СПб.: Лики России, 2000. С. 172.

16 Напр.: Фиорды: датские, норвежские, шведские писатели. Сб. 1–9. СПб.: Тов-во А. Ф. Маркс, [1909–1911].

17 См.: Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки. 1900. Т. 1. — Журнал издавался с 1 июля 1897 г.

18 Например, «Медицинское обозрение» (М., 1874–1918), «Математический вестник» (М., 1914–1917) и др.

19 Вебер М. Наука как призвание и профессия // Самосознание европейской культуры ХХ века: мыслители и писатели Запада о месте культуры в современ-ном обществе. М.: Политиздат, 1991. С. 130.

20 Парафонова В. А. Популяризация науки в России: краткий обзор журналь-ной периодики (1702–1991 гг.). М.: Ин-т стратег. стабильности, 2007. С. 21.

21 Природа и люди. 1915. № 2.22 Махонина С. Я. История русской журналистики начала ХХ века: учеб. по-

собие. М.: Флинта, 2003. С. 187, 188.23 О данных типологических дефинициях см.: Массмедиа российского ме-

гаполиса: типология печатных СМИ / под ред. М. А Шишкиной; науч. ред. Б. Я. Мисонжников. СПб.: Роза мира, 2009.

24 Известия русского общества любителей мироведения. 1912. № 1, март. С. 1–2.

25 Там же. С. 24.26 Там же. С. 23.27 Подр. об этом см.: Лазаревич Э. А. С веком наравне: популяризация науки

в России: книга, газета, журнал. М.: Книга, 1984.28 Цит. по: Марштупа Г. С., Сахарова Л. Г. «Правдив сей календарь…»: к

300-летию печатного «Брюсова календаря»: буклет к одноименной выставке 18 декабря 2008 г. — 28 февраля 2009 г. М.: Гос. ист. музей, 2009. С. 34.

29 Там же. С. 20.30 Другой издатель — Альфред Федорович Девриен, швейцарец по проис-

хождению, выпускал — среди другой обширной литературы, в основном по сельскому хозяйству, — серию «Путешествия» (Н. М. Пржевальского, Ф. Нансе-на). Они пользовались успехом у юных читателей. Ряд изданий Девриена был рекомендован Министерством народного просвещения в качестве наградных книг учащимся.

31 Фактически основной корпус разнородной научно-популярной литерату-ры начала века печатался именно в типографии П. П. Сойкина.

153

32 Лазаревич Э. А. Искусство популяризации: академики С. И. Вавилов, В. А. Об-ручев, А. Е. Ферсман — популяризаторы науки. М.: Изд-во АН СССР, 1960. С. 18, 26–27. — Научные работы Элеоноры Анатольевны Лазаревич о научной популя-ризации, написанные в советское время, содержат обширную фактографическую базу и ряд ценных наблюдений над поэтикой научно-популярного текста.

33 Обручев В. А. Плутония. Земля Санникова. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1986. С. 7.

34 О принципах типологии научных журналов см.: Акопов А. И. Методика типологического исследования периодических изданий: на примере специаль-ных журналов. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985.


Книги и статьи

Адмиральский А., Белов С. Рыцарь книги: очерки жизни и деятель-ности П. П. Сойкина. Л.: Лениздат, 1970.

Акопов А. И. Методика типологического исследования периодиче-ских изданий: на примере специальных журналов. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985.

Акопов А. И. Научная популяризация как важнейшее звено в пропа-ганде и продвижении научных исследований // Акопов А. И. Журна-листика: научные работы, публицистика, очерки и зарисовки разных лет: сб. ст. Ростов-н/Д: Изд-во Ростов. ун-та, 2012. С. 112–118.

Балашова Ю. Б. Школьная журналистика Серебряного века. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007.

Белов С. В., Толстяков А. П. Русские издатели конца XIX — начала ХХ века / отв. ред. Д. С. Лихачёв. Л.: Наука, 1976.

Белый, Андрей. На рубеже двух столетий: воспоминания: в 3 т. Кн. 1. М.: Худож. лит., 1989.

Вебер М. Наука как призвание и профессия // Самосознание евро-пейской культуры ХХ века: мыслители и писатели Запада о месте куль-туры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991.

Лазаревич Э. А. Искусство популяризации: академики С. И. Вави-лов, В. А. Обручев, А. Е. Ферсман — популяризаторы науки. М.: Изд-во АН СССР, 1960.


154


Лазаревич Э. А. С веком наравне: популяризация науки в России: книга, газета, журнал. М.: Книга, 1984.

Махонина С. Я. История русской журналистики начала ХХ века: учеб. пособие. М.: Флинта, 2003.

Муравьёва И. А. Век модерна: панорама столичной жизни: в 2 т. Т. 2. СПб.: Изд-во Пушкин. фонда, 2004.

Обручев В. А. Плутония. Земля Санникова. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1986.

Олесич Н. Господин студент Императорского Санкт-Петербургского университета. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.

Парафонова В. А. Популяризация науки в России: краткий обзор журнальной периодики (1702–1991 гг.). М.: Ин-т стратег. стабильно-сти, 2007.

Сорокина М. Ю. Мыслящие миры российского либерализма: графи-ня Софья Владимировна Панина (1871–1956). М.: Дом рус. зарубежья им. А. И. Солженицына, 2012.

Электронные ресурсы

Золотые имена истории: русские лауреаты Нобелевской премии. URL: http://www.fio-8.vrn.ru/istochniki.htm.

Паевский, Алексей. Вестник знания // Троицкий вариант. 2012. 22 мая. URL: http://trv-science.ru/2012/05/22/vestnik-znaniya/.

Парафонова В. А. Научно-популярные журналы в дореволюци-онный период // Медиаскоп: электрон. науч. журн. 2011. № 3. URL: http://www.mediascope.ru/node/897.

Электронные версии работ В. И. Вернадского. URL: http://vernadsky.lib.ru/e-texts/.


1. Какие неформальные каналы приобщения к знанию получили распространение в начале ХХ в.?

2. Какие научные школы сложились в России в начале ХХ в.?

3. Какие выдающиеся ученые работали в Императорском Санкт-Петербургском университете в начале прошлого века?

4. Выделите типологические группы научно-популярной прессы на-чала ХХ в.

5. Назовите российские журналы для самообразования.6. Каков был жанровый состав журналов о природе?7. Какова была концепция дореволюционного журнала «Наука и

жизнь»?8. Закончите название научно-популярного журнала рубежа веков:

«Мир …»9. В честь каких династий ученых названо несколько улиц в Санкт-

Петербурге?10. Назовите имя ученого — первого российского нобелевского ла-

уреата.


156

§ 1. Научно-популярный мир Петербурга XVIII — начала ХX века

Дореволюционная отечественная наука формировалась пре-жде всего в столице Российской империи, поэтому столь ценно изучить формы приобщения аудитории к знанию, существовав-шие в Петербурге (книгоиздательство, библиотеки, выставки, музеи, народные чтения, кинематограф и пр.).

Изначально весьма сложно было приучить население к чте-нию, и потому применялись самые разнообразные меры. На-пример, по приказу Петра I посетителям аустерий (трактиров) бесплатно выдавались первая печатная газета «Ведомости» и уго-щение. В первом частном журнале России сообщалось, что в саду Сухопутного шляхетного корпуса по четвергам и воскресеньям в беседке посетители могут знакомиться с двумя русскими, тремя немецкими, пятью французскими ведомостями и несколькими журналами. Помимо прессы «для забавы находятся в оном саду биллиард, Фортуна и качель»1. «Идея национальной библиотеки в русском обществе XVIII в. формировалась в специфической и непростой социально-культурной ситуации. Россия переходила в режим ускоренного развития, вызванного реформами Петра I, а ускоренное развитие нуждалось в наличии образованной части

Системообразующие факторыи предметные области научной популяризации

Глава III

157

общества», как справедливо утверждал директор первой в Петер-бурге библиотеки В. П. Леонов2. Основанная в 1714 г. по указу Петра I Библиотека императорской Академии наук вмещала в себя собрания книг Аптекарского приказа и герцога Голштинско-го, самого Петра I и царевича Алексея, предполагала иностран-ный книгообмен и свободный допуск ученых и государственных деятелей к книжным сокровищам (менее знаковые персоны до-пускались в библиотеку дважды в неделю, по вторникам и пят-ницам). С 1783 г. по указу Екатерины II Библиотека получала обязательный экземпляр книг, изданных в казенных и вольных типографиях. В 1725 г. в Библиотеке было 12 тыс. томов; со-временное книгохранилище БАНа располагает более 20,5 млн. томов. Но библиотечная история, как и история в целом, часто переписывается: «Сегодня в основу профессионального библио-течного праздника страны положен не 1714 год (основание Пе-тром I императорской библиотеки), а год 1795 — дата основания императорской публичной библиотеки Екатериной II»3.

Сложности появления публичной библиотеки в новой столи-це России объясняются малым числом населения Петербурга XVIII в. и социальным составом потенциальных читателей. Пер-вый план организации петербургской общедоступной библиоте-ки появился в 1766 г. Граф А. С. Строганов, князь П. М. Голицын и др. предложили составить «общество, по образцу Вольного Экономического, которое, собирая средства путем членских и добровольных взносов, образовало бы публичную библиотеку в Санкт-Петербурге» из российских духовных и светских книг4. Этот проект не исполнился, но книги из собраний барона И. А. Корфа, Эрмитажной библиотеки, книжной коллекции бра-тьев Ю. А. и А. С. Залусских легли в основу книжных сокровищ Императорской публичной библиотеки. Целью новой доступной для всех библиотеки было «создать полное собрание российских книг, изданных с начала книгопечатания в России и выпущенных на русском языке в чужих краях, а также книг о России, изданных на иностранных языках»5. 16 (27) мая 1795 г. Екатерина II одо-бряет проект здания Библиотеки, представленный архитектором Е. Т. Соколовым; в июне 1794 г. стройка начинается. 14 января

§ 1Научно-популярный мир Петербурга XVIII — начала ХX века

158

III Системообразующие факторы и предметные области научной популяризации

1814 г. Императорская публичная библиотека была торжествен-но открыта. Двери были открыты для всех, кроме простонаро-дья и лакеев; книги выдавались бесплатно для чтения в залах (на дом почти не выдавались). В 1811 г. директором библиотеки стал А. Н. Оленин. Директор создал библиографическую систему, разделив все книжное богатство на три части (наука, искусство, словесность); ввел деление книг по языкам; составил первые ин-струкции по составлению каталогов; во многом заложил основы библиотечного дела России6. С 1856 г. был налажен книгообмен с крупнейшими библиотеками Европы. В год открытия в библи-отеке было 243 тыс. томов, в XXI в. их число превысило 37 млн.

Третья крупная библиотека Петербурга послужила основой для создания Публичной библиотеки в Москве (ныне Российская государственная библиотека). Граф Н. П. Румянцев, известный государственный деятель и коллекционер, с конца XVIII в. по всей Европе и России собирал книжные редкости — по опреде-ленному плану, с особым вниманием к раритетам. До 28 тыс. то-мов, рукописи на разных языках, инкунабулы и старопечатные книги7 сначала являлись частью личной коллекции сенатора, за-тем вошли в состав Румянцевского музея (1828 г.). В 1845–1861 гг. Румянцевский музей был частью Императорской публичной библиотеки, в 1861 г. коллекция была перевезена в Москву.

К середине XIX в. в России сформировалось три типа библио-тек: общественные, специальные и личные. Крупнейшими кни-гохранилищами как страны, так и Петербурга оказались Библио-тека Императорской академии наук и Императорская публичная библиотека; библиотеки органов государственной власти (Госу-дарственного Совета, Святейшего Синода); библиотеки научных обществ (Императорского Вольного экономического, Минерало-гического, Общества врачей и пр.) и военные (Главного морско-го штаба и пр.).

Библиотеки публичные делились на три категории: крупней-шие библиотеки с функциями национальных (Императорская публичная), библиотеки органов местного самоуправления (го-родские, земские), частные библиотеки. Публичные библиотеки были открыты для всех желающих, в отличие от специальных.

159

Зародились они в 1830-х годах по предложению президента Вольного экономического общества адмирала Н. С. Мордвино-ва. Главными проблемами таких библиотек были экономические сложности (государство в основном эти библиотеки не финан-сировало), юридические (например, с 1884 г. издавались «Ал-фавитные списки произведений печати, которые не должны быть допускаемы в публичных библиотеках и общественных читальнях»), ограниченность фондов. До революции была соз-дана и сеть специальных библиотек всевозможных обществ. Би-блиотеки открывали «общественно-политические организации, научные, религиозные, профсоюзные, сословные, благотвори-тельные, просветительные, художественно-искусствоведческие, спортивные общества и клубы по интересам»8.

В Петербурге, как и во всей стране, существовали коммерче-ские библиотеки (их легко узнать по странному для нас сочета-нию «библиотека для чтения»). К 1910 г. в нашем городе было 45 таких библиотек9. Такие библиотеки часто существовали при книжных магазинах, широко привлекали иногородних чи-тателей, выдавали книги на дом (в отличие от, например, «ка-бинетов для чтения»). Как правило, здесь предлагалось более легкое чтение; но выделялись библиотеки и по языковому, воз-растному, тематическому, национальному делению. Например, в частной библиотеке А. А. Пестовской, фонд которой насчи-тывал 40 тыс. томов, было представлено 6 тыс. произведений на французском языке, 2400 на английском, одна тысяча — на немецком10.

Было и немало других типов библиотек: народные, специ-альные, военные, учебных заведений, духовные и т. д. Понятно, что книжный фонд Дворцовой библиотеки отличался от библи-отеки Генерального штаба, а библиотека Санкт-Петербургского Императорского университета — от Синодальной Патриаршей библиотеки. Санкт-Петербургский комитет грамотности, Санкт-Петербургское городское Попечительство о народной трезвости, офицерские собрания, Императорская охота, лесопильный за-вод — учредителями разных библиотек выступали разнообраз-ные структуры и частные лица. Читателя дореволюционной Рос-


160


сии исследовали, организацию библиотек — значительно реже. В трудах Х. Д. Алчевской затрагивался круг чтения учащихся вос-кресных школ, Н. А. Корф изучал читателей-учеников земских школ, Е. С. Некрасова знакомилась с чтением крестьян. А. С. Пру-гавин составил программу централизованного изучения читате-лей, Н. А. Рубакин — программы для собирания сведений о том, что и как читает народ, и др. Характеристики русской читающей публики встречались в служебных записках Ф. В. Булгарина, Главного управления по делам печати, Комитетов грамотности. В 1911 г. в Петербурге состоялся Первый Всероссийский съезд по библиотечному делу.

Со второго года основания Санкт-Петербурга начались за-кладка Летнего сада — не просто красивого места для отдыха, но и сада-музея со скульптурами. Не случайно Петербург во всем мире воспринимают как город музеев. Сейчас в городе на Неве 182 музея, из них 24 федерального значения. Первый музей не только России, но и Петербурга — Кунсткамера (1714 г.) — вы-росла из «Государева кабинета», коллекции редкостей, закуплен-ных Петром I во время Великого посольства. Адмиралтейская «модель-камора», Петергоф и Монплезир явились родоначаль-никами отечественных музеев разного профиля (научного, исто-рического, дворцово-паркового, художественного). Рассмотрим хронологию возникновения общедоступных музеев Петербурга XVIII — начала XX в.

Год основания / открытия для публики

Общедоступные музеи Петербурга

Первоначальное местонахождение

1703 / 1868 Цейхауз; с 1811 г. Ар-тиллерийский музей

Петропавловская крепость

1709 / 1805 «Модель камора»; с 1805 г. Морской музеум

Адмиралтейство

1714 / 1723 Петергоф Петергоф 1758 / 1859 Музей Академии худо-

жествДворец И. И. Шувалова на Ма-лой Садовой

1764 / 1852 Эрмитаж Малый Эрмитаж

161

1770 / 1803 Музей Вольного эконо-мического общества; с 1859 г. Сельскохозяй-ственный музей

Главный штаб

1774 Горный музей Горное училище1811 Мануфактурный музе-

умДепартамент мануфактур и внешней торговли

1820–1830-е На базе Кунсткамеры — Этнографический, Ази-атский, Египетский, Анатомический, Зооло-гический, Минералоги-ческий музеи и кабинет Петра I

Часть — в здании Кунсткамеры

1831 Румянцевский музеум; с 1861 г. в Москве

Дом гр. Н. П. Румянцева

1859 Сельскохозяйственный музей

Лесной институт

1872 / 1877 Телеграфный музей; с 1884 г. Почтово-теле-графный музей

Почтамтская улица, 17

1879 Музей А. С. Пушкина Александровский лицей1881 Музей М. Ю. Лермон-

товаНиколаевское кавалерийское училище

1895 / 1898 Русский музей импера-тора Александра III

Михайловский дворец

1896 / 1910 Музей ведомства путей сообщения имени импе-ратора Николая I

Юсупов сад

1901 / 1904 Мемориальный музей А. В. Суворова

Храм-памятник Суворову

Здесь названы только самые крупные музеи. Помимо них су-

ществовали еще музеи малые (по современной терминологии): азиатский, природы, гигиенический, придворно-конюшенный, алкоголизма, общества борьбы с бугорчаткой (туберкулезом), сыскной полиции, изобретений, Хирургического общества, ев-рейский, при Обществе спасания на водах, толстовский и др.


162


В мясном патологическом музее при бойнях на Забалканском проспекте (с 1890 г.) обучали полковых врачей, фельдшеров и всех желающих отличить качественное мясо от испорченного. Интендантский музей (1868–1927 гг.) хранил образцы военной формы. Музей имени великого князя Михаила Николаевича (с 1911 г.) рассказывал о военной и государственной деятельности последнего сына Николая I.

Другой формой активной популяризации знаний были вы-ставки. Зародившиеся в Европе в середине XVIII в., выставки пре-жде всего проводились как промышленные (мануфактурные). Первая российская выставка состоялась в Петербурге в 1829 г. Для этого было специально возведено здание на Стрелке Васи-льевского острова — «Экспозиционная зала». Здесь проходили Всероссийские мануфактурные выставки 1829, 1833, 1839, 1849 и 1861 гг., а в 1850 г. экспонировались предметы, предназначен-ные к отправке в Лондон на Всемирную выставку 1851 г.11 Вы-сочайше утвержденные правила первой выставки поясняли, что выставляться будут предметы только российского производства, поделенные на 15 тематических отделов. Вход на выставку был свободным; посетители могли любоваться 4041 экспонатом с помощью впервые изданного каталога «Роспись вещам, выстав-ленным в первую публичную выставку Российских изделий в Санкт-Петербурге 1829 года». Помимо «Экспозиционной залы» в Петербурге выставки проводились в манежах, экзерциргаузах, дворцах, выставочных павильонах и зданиях в Соляном городке и Таврическом саду. Огромное число выставок организовыва-лось культурно-просветительными обществами (Императорским Вольным экономическим, Русским техническим обществом, Рос-сийским обществом садоводства и пр.).

В 1836 г. организация выставок была закреплена законода-тельно; с 1848 г. определен их хронологический порядок (по-переменно в Петербурге, Москве и Варшаве через четыре года на пятый); с 1853 г. были введены платные входные билеты. За 1820–1850 гг. в Петербурге прошло восемь Всероссийских про-мышленных выставок; в начале ХХ в. город стал центром и меж-дународных выставок — Международная рыбопромышленная

163

(1902 г.), Международная строительно-художественная (1908 г.), международные автосалоны (1907, 1910, 1913 гг.), Международ-ная выставка садоводства (1914 г.)12. С 1829 по 1916 г. в столице Российской империи прошло более 70 мануфактурных, сельско-хозяйственных и пр. выставок13. Выставлялись рогатый скот, на-родное шитье, детские игрушки; проходили фотографические, гигиенические, пчеловодческие, спортивные, кулинарные, муко-мольные, железнодорожные выставки. Из необычных отметим выставку печатного дела (1895 г.), монастырских работ (1904 г.), патриотическую (1905 г.), протезов (1916 г.). Особняком стоят передвижные выставки (началось все с художников-передвиж-ников). Выставки плыли на баржах и ездили в поездах (I Всерос-сийская передвижная пожарная выставка, 1897–1899). Под Все-российскую мануфактурную выставку 1870 г. отдали большую часть Соляного городка; подготовили иллюстрированное опи-сание экспозиции. В память о выставке и своем друге архитек-торе В. Гартмане М.П. Мусоргский написал цикл фортепианных пьес «Картинки с выставки» (1874 г.). Лучшие художники разра-батывали рекламные плакаты выставок (К. Сомов, Е. Лансере, М. Врубель и др.). Развитие архитектурных форм, поиски новых конкурентных форм, пропаганда и поддержка отечественного производителя — выставки успешно решали целый ряд экономи-ческих, просветительских и социальных задач.

Петербург показывал пример в организации музеев ведом-ственных (прежде всего в военной сфере), педагогических (Музей военно-учебных заведений, с 1864 г.), театральных (Те-атральный музей, 1908 г.) музеев — исследовательских органи-заций (Пушкинский Дом, 1905 г.) и др. При учебных заведени-ях формировался целый комплекс музеев (минералогический в Горном институте, технический в Институте инженеров путей сообщений, анатомический в Медико-хирургической академии и пр.), куда допускались посетители вне сословных рамок. Музей Старого Петербурга (1907–1918 гг., позднее часть Музея истории города), созданный Обществом архитекторов-художников, соби-рал, изучал, охранял памятники искусства и архитектуры нашего города. В проекте этого музея говорилось, что он основан «с це-


164


лью а) собирать в систематическом порядке предметы, относя-щиеся к основанию, застройке и расширению Санкт-Петербурга во все последовательные эпохи; б) собрать все предметы, изо-бражения и литературу, характеризующие историческое архи-тектурное и художественное развитие столицы»14.

Способы просвещения разных социальных слоев Петербурга были различными, но столица Российской империи постоянно выступала и в этом отношении некой законодательницей мод. Именно с Петербургского лесного коммерческого училища, например, начинается включение образовательных экскур-сий в учебный процесс. В 1910 г. здесь вышла книга «Школь-ные экскурсии», написанная группой преподавателей училища под редакцией Б. Е. Райкова. Петербург оказался пионером и в организации отечественных народных домов — первым та-ким культурно-просветительным учреждением стал Лиговский народный дом, организованный на средства графини С. В. Па-ниной в 1903 г.15 Юридическая консультация и сберегательная касса, первая народная обсерватория и гимнастический зал, читальня и театральный зал, мастерские и прачечная, общедо-ступная столовая и передвижной музей учебных пособий — да-леко не полный перечень предоставлявшихся бесплатно петер-буржцам образовательных и досуговых возможностей. Среди преподавателей были лучшие ученые того времени; по подобию Дома стали создаваться учреждения в столице и по всей России (Народный дом Николая II, Народный дом-читальня им. Нобе-ля и пр.). Появлялись и народные университеты; весной 1906 г. в Петербурге Д. А. Дрилем было основано Общество народных университетов.

Традиции публичных чтений в Петербурге зарождаются еще в начале XIX в. В знаменитом Демутовом трактире фран-цузский писатель Эмиль Дюпре де Сен-Мор читал лекции о французском театре и литературе. Русским языком де Сен-Мор не владел, и поэтому можно понять социальный состав его аудитории. Например, на цикл из двенадцати лекций Сен-Мора в 1820–1821 гг. записались А. И. Тургенев, Н. М. и Е. А.Карамзины, и Тургенев писал князю П. А. Вяземскому:

165

«A propos: St-Maure на сих днях начинает свои 12 лекций, и я жалею о своих 100 рублях»16. Очевидно, литературные вечера с чтением наизусть французских произведений, их критиче-ский разбор, рассказы о французских писателях и артистах, попытка проанализировать причины упадка французского те-атра были для русской великосветской публики слишком хоро-шо знакомым предметом.

С 1870-х годов в Петербурге, а затем и в России начались на-родные чтения (тематические беседы, лекции, демонстрации «туманных картин»). Лекции Педагогического музея в Соляном городке посещало более 100 тыс. слушателей в год. В 1885 г. му-зей выпустил первый сборник народный чтений. Чтения сопро-вождались музыкальными выступлениями народных музыкаль-ных классов — первой общедоступной музыкальной школой Петербурга17. От «туманных картин» просветительство быстро шло к первым кинотеатрам — первая в России демонстрация «движущихся картин» состоялась 4 мая 1896 г. в саду «Аквариум» на Каменноостровском проспекте. В 1911 г. в Петербурге име-лось уже 115, а в 1917 г. — 257 кинематографов18.

Культурно-просветительские общества вели серьезную изда-тельскую работу. Например, Санкт-Петербургским комитетом грамотности еще в 1861 г. был издан Первый рекомендательный каталог книг для народного чтения. За последние 15 лет деятель-ности (1881–1895, закрыт в 1895 г. по решению правительства) Комитет издал 126 книг с общим тиражом около 2 млн. экзем-пляров — книги беллетристические (преимущественно русская классика), исторические, географические, естественнонаучные, сельскохозяйственные19. Помимо научно-популярных журналов и газет в Петербурге выходило немало книг, приобщавших ши-рокие массы к научному знанию: книжная продукция А. С. Су-ворина, М. О. Вольфа, М. М. Стасюлевича, Г. Д. Гоппе, книго-издательства «Образование», Академии наук, Петербургского императорского университета и др. «История книжного дела не-разрывно связана с историей Санкт-Петербурга», — справедливо утверждает крупный историк книги И. Е. Баренбаум. — «На бе-регах Невы работали известнейшие издатели, открывшие миру


166


многие шедевры отечественной литературы»20 и, добавим, отече-ственного просветительства.

Многообразие просветительских форм, практиковавшихся в столице Российской империи, сохранилось и после революции. Новаторские экспериментальные площадки Петрограда — Ле-нинграда — Санкт-Петербурга порождали новые формы популя-ризаторства. Так, Дом занимательной науки Ленинграда до сих пор остается непревзойденным в распространении знаний среди разновозрастной и разноуровневой по профессиональной подго-товке аудитории. Хотелось бы надеяться, что традиции просве-щения в городе на Неве не иссякнут.


1 Праздное время, в пользу употребленное. 1759. 5 июня. С. 365–366.2 Леонов В. П. Восемнадцатый век: идея национальной библиотеки в рус-

ском обществе // Национальная библиотека. 2014. № 2 (02). С. 18.3 Летопись Библиотеки Российской академии наук: в 2 т. Т. 1. 1714–

1900 / науч. рук. В. П. Леонов; отв. ред. Н. В. Колпакова; отв. сост. Г. В. Головко. СПб.: Б-ка Рос. академии наук, 2004. С. 9.

4 Императорская публичная библиотека за сто лет. 1814–1914. СПб.: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1914. С. 2.

5 Российская национальная библиотека: к 200-летию со дня открытия: аль-бом. СПб.: Рос. нац. б-ка, 2014. С.63.

6 Подр. см.: Голубева О. Д. А. Н. Оленин. СПб.: Рос. нац. б-ка, 1997. 7 Буров Н. В. Превращение частной коллекции в государственный музей:

одна из первых попыток (судьба коллекции Н. П. Румянцева) // Вопр. музео-логии. 2010. № 1. С. 69.

8 Матвеев М. Ю. Библиотеки общественных организаций в дореволюци-онной России. Ч. 2. Библиотеки естественнонаучных, математических, меди-цинских, технических, сельскохозяйственных, искусствоведческих и других обществ // Вестн. С.-Петерб. гос. ун-та культуры и искусств. 2014. № 1. С. 89.

9 Матвеев М. Ю. Российские библиотеки во второй половине XIX — начале века. СПб.: Рос. нац. б-ка, 2014. С. 42.

10 Либова О. С., Глухова Л. В. Библиотеки и читатели Санкт-Петербургской губернии на рубеже XIX — начала ХХ вв.: по матер. С.-Петерб. филиала Архива Рос. академии наук. СПб.: Культ.-просвет. тов-во, 2015. С. 39.

167

11 Никитин Ю. А. Архитектура выставочных комплексов России XIX — на-чала XXI века: автореф. дис. … д-ра архитектур. наук. СПб., 2016. С. 11.

12 Выставки Петербурга. Конец XIX — начало XX века: альбом / сост. С. А. Козлов, Е. Ф. Любомирова. СПб.: Ист. иллюстрация, 2009. С. 11, 14.

13 См. об этом: Никитин Ю. А. Выставочный Петербург: от экспозиционной залы до ЛЕНЭКСПО. Череповец: Полиграфист, 2003; 2-е изд., доп. и перераб. 2008.

14 Цит. по: Петрова, Людмила. Городской музей и власть: 1880-е — 1930-е годы: Петербургский городской музей, Музей старого Петербурга, Музей горо-да. СПб.: Алетейя, 2015. С. 52.

15 См. об этом: Панина С. В. На далекой окраине. СПб.: Бояныч, 2003.16 Остафьевский архив князей Вяземских / под ред. и с примеч. В. И. Саито-

ва: в 2 т. Т. 2. СПб.: Изд. графа С. Д. Шереметева, 1899. С. 25.17 Лелина Е. И. Педагогические музеи в России второй половины XIX — нача-

ла XX веков: история становления и развития: автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб., 2008.

18 Алянский Ю. Л. Увеселительные заведения старого Петербурга. СПб.: Стройиздат; Аврора, 2003. С. 153.

19 Книга в России. 1881–1895 / под общ. ред. И. И. Фроловой. СПб.: Рос. нац. б-ка, 1997. С. 169.

20 Баренбаум И. Е. Книжный Петербург: три века истории: очерки издатель-ского дела и книжной торговли. СПб.: Культ-информ-пресс, 2003. С. 5.


Баренбаум И. Е. Книжный Петербург: три века истории: очерки издательского дела и книжной торговли. СПб.: Культ-информ-пресс, 2003.

Лурье Ф. М. Петербург 1703–1917: история и культура в таблицах. СПб.: Золотой век, 2001.

Никитин Ю. А. Выставочный Петербург: от экспозиционной залы до ЛЕНЭКСПО. Череповец: Полиграфист, 2003; 2-е изд., доп. и пере-раб. 2008.

Томалинцева Л. Д. Музейное пространство Санкт-Петербурга в куль-турной картине мира: учеб. пособие для вузов. СПб.: Знание, 2009.


168


Три века Санкт-Петербурга: энциклопедия: в 3 т. Т. 1. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, Филол. ф-т, 2001; т. 2. 2011; т. 3. 2011.

Центр петербурговедения Публичной библиотеки им. В. В. Маяков-ского. URL: // http://mirpeterburga.ru/info/about-center/about/.


1. Какие ранние способы привлечения петербуржцев XVIII в. к чте-нию и посещению музеев вам известны?

2. Какие типы библиотек дореволюционного Петербурга вы знаете?3. Приведите примеры музеев разного профиля в дореволюцион-

ном Петербурге.4. Какие общества выступали организаторами всероссийских и

международных выставок, проводимых в дореволюционном Петер-бурге?

5. Какие просветительские формы для простонародья зародились в Петербурге XIX в.?

§ 2. Историческая научно-популярная журналистика в России: особенности и тенденции развития

Понятие «историческая журналистика» допускает два раз-личных варианта толкования. В широком смысле историче-скую журналистику составляют все публикации периодики и материалы аудиовизуальных СМИ, освещающие вопросы исторического развития стран, народов, различных отраслей деятельности человека. В более узком смысле к исторической журналистике можно отнести специализированную, отрасле-вую группу СМИ, концентрирующих свое внимание на разра-ботке исторической тематики, формально заявляющих при-

169

оритет исторической темы как специфическую черту своего актуального формата1.

В центре нашего внимания будет прежде всего историческая журналистика в узком понимании — специализированные СМИ. Однако в ходе анализа специфики развития этой отрасли жур-налистики мы неизбежно будем останавливаться и на широком спектре медиатекстов, увидевших свет в неспециализированных изданиях, что обусловлено необходимостью показать историче-ский и профессиональный контекст, в котором развивалась дан-ная отрасль журналистики, и осветить особенности формирова-ния исторического дискурса в российских СМИ.

Значимое развитие историческая журналистика в России получает в первой половине XIX в., и это не случайно. Русские публицисты и мыслители назовут это время для нашего отече-ства «эпохой сознания», подчеркивая, что именно в этот период необходимость понять свое место среди народов Европы, свою историческую роль и задачу в общем духовном развитии челове-чества, вызвала зарождение национального самосознания.

Эту задачу массового «осознания себя» в окружающем мире стран и народов и решала историческая журналистика «новой европейской страны» — России. Кроме того, для русской журна-листики, особенно в эпохи перемен, историческая тематика ни-когда не была только изучением прошлого, а всегда была полем для общественно-политических деклараций, касающихся насто-ящего и будущего.

Формирование системы исторической периодики в России XVIII — первой половины XIX в. Зарождение русской исто-рической журналистики. Основополагающее значение слова история (от гр. historia) — рассказ о прошедшем, об узнанном. История как область системных знаний о развитии стран, на-родов и, наконец, родного отечества с самого начала привлекла внимание только что появившейся российской периодической печати. Значимость исторической тематики для едва зарождав-шейся русской журналистики подчеркивается даже названиями периодических изданий — уже приложение к первой российской газете «Ведомости» называлось «Месячные исторические, генеа-

§ 2Историческая научно-популярная журналистика в России...

170


логические и географические примечания в Ведомостях». В этом издании, начавшем выходить в 1728 г., существовал особый от-дел, называвшийся «В классе историческом», в котором публико-вались первые научно-популярные статьи по истории, которые положили начало российской «исторической журналистике» 2.

После прекращения «Примечаний…» традицию популяри-зации истории и исторического просвещения общества через прессу продолжило другое издание Российской академии наук «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие» (1755–1765). Это издание уже в полной мере можно назвать «первым научно-популярным журналом», где историческая тематика за-нимала существенное место3.

Однако эти «пробные камни» исторической прессы имели уз-кую читательскую аудиторию — прослойка образованных людей и ученых в России была еще незначительной, что помешало ин-тенсивному развитию исторической журналистской традиции.

В истории формирования и развития дореволюционной исто-рической повременной печати С. С. Дмитриев выделяет два пери-ода: 1) 1772/73–1863; 2) 1863–1917, а в этих периодах — грани (подпериоды): 1. а) 1772/1773–1818/1819; б) 1820–1844; в) 1845–1863; 2. а) 1863 — рубеж XIX–ХХ вв.; б) рубеж XIX–ХХ вв. — 1917. Критерием для обозначения и периодов, и подпериодов явилось в основном появление новых типов исторических изданий4.

Согласно данным дореволюционного библиографа Н. М. Ли-совского и периодизации С. С. Дмитриева первый период начи-нается с появлением первых специальных исторических изданий на русском языке в последней четверти XVIII в. Это прежде все-го: «Древняя российская вивлиофика» (1773–1775; 1788–1791), «Повествователь древностей российских» (1776), «Российский магазин» (1792–1794), «Старина и новизна» (1772–1773). Таким образом, начало специальным историческим изданиям положил Н. И. Новиков («Древняя российская вивлиофика»), но первым русским историческим журналом в полной мере можно считать «Российский магазин» Ф. О. Туманского5.

Появление «специализированной исторической периодики» было связано с журнально-издательской деятельностью Николая

171

Ивановича Новикова. В 1773–1775 гг. он предпринял издание «Древней Российской вивлиофики» (в 10 частях), в которой начал систематическую публикацию архивных документов по исто-рии России: старинных грамот дворянству и духовенству, госу-дарственных актов и дипломатических материалов, дворянских родословных, послужных списков, летописей и др. Это была еще не журналистика, но начало обнародованию и популяризации исторических материалов в формате периодического издания было положено. Издание имело такой успех, что в 1786–1801 гг. Академия наук выпустила его продолжение под названием «Про-должение древней Российской вивлиофики» (в 11 сборниках), а в 1788–1791 гг. сам Н. И. Новиков предпринял второе расширен-ное издание «Вивлиофики» в 20 частях. Под влиянием этих на-чинаний в 1792–1794 гг. начал выходить «Российский магазин» — первый русский исторический журнал (издатель и редактор Ф. И. Туманский), где впервые исторический материал предла-гался в литературной обработке6.

Необходимо отметить, что значимого, цельного направления исторической периодики в XVIII в. не сложилось, издания были единичны и недолговечны. Сказывались как зачаточное со-стояние самой исторической науки в России и отсутствие про-фессиональных кадров (а также научно-исследовательской и источниковой базы), так и недостаточное развитие системы пе-риодической печати.

Русская историческая журналистика первой половины XIX в. С 1820 г. в лице «Отечественных записок» П. П. Свиньина возникает новый тип ежемесячного журнала, преимущественно посвященного вопросам истории. И хотя «Отечественные запи-ски» в дальнейшем развивались как общественно-литературный журнал, именно за этим изданием закрепились в историографии такие характеристики, как «дедушка», «предшественник» рус-ских исторических журналов. Весьма скромный успех у публики «Отечественных записок» до момента их трансформации в обще-ственно-литературный журнал под редакцией А. А. Краевского подчеркивает тот факт, что в 1820-х годах тип специализирован-ного исторического журнала еще не сложился и не был востребо-


172


ван. Вплоть до середины 1840-х годов для русской журналистики будут в основном характерны типы исторического альманаха и альбома: «Русская старина. Карманная книжка для любителей отечественного» (1824, 1825) А. О. Корниловича; «Карманная книжка для любителей русской старины и словесности» (1829, 1832) В. Н. Олина; «Альманах исторический, или Красоты рос-сийской истории, изданный Кгнцм» (1832) М. Л. Магницкого; «Запорожская старина» (1833–1838) И. И. Срезневского; «Киев-лянин» (1840, 1841, 1850) М. А. Максимовича7.

Говоря о начальном этапе формирования русской историче-ской периодики, нельзя обойти вниманием одно важное явление русской культурной и общественной жизни начала XIX в. Назна-ченный придворным историографом известный писатель и пу-блицист Н. М. Карамзин после кропотливых научных изысканий написал фундаментальный научный труд — «История государ-ства Российского», тем самым создав для русских наиболее пол-ное (после В. Н. Татищева) описание «национальной истории». По замечанию А. С. Пушкина, «все, даже светские женщины, бро-сились читать историю своего отечества… Древняя Россия, ка-залось, найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом»8. Рост популярности исторической темы среди читательской аудито-рии вдохновил русскую журналистику на обсуждение различных аспектов русской истории.

В связи с этим в начале XIX в. историческая тематика нахо-дила свое отражение не только на страницах специальной на-учно-исторической периодики, но в общественно-литературных журналах. В 1845 г. «Москвитянин» (1841–1856) М. П. Погодина открывает особый отдел — «Материалы для русской истории и истории русской словесности». Он стал первым образцом специ-альной «исторической рубрики» в общественно-политическом журнале и послужил прообразом для будущих исторических жур-налов «Русский архив» и «Русская старина»9.

В целом для 1-го периода, если проанализировать развитие именно исторической журналистики, характерен преимуще-ственно переходный смешанный тип повременного историче-ского издания — «сборник-журнал». Особенностью периода ста-

173

новления являлась и распространенность таких «эпизодических форм», как «альманахи» и «альбомы». Для 1-го периода историче-ская тематика не стала преимущественным делом специальных изданий. Главным образом она печаталась в общественно-лите-ратурных журналах. Существование специализированных исто-рических изданий было очень краткосрочным (от 1 до 3, макси-мум 10 лет).

Типологическая структура и содержательные особенности исторической периодики второй половины XIX — начала XX в. Развитие системы исторической периодики во второй половине XIX в. Второй период развития исторической перио-дики определяется С. С. Дмитриевым рамками 1863–1917 гг. Он ознаменовался появлением нового направления — «историко-литературных» (в современной терминологии — исторических научно-популярных) журналов.

После прекращения Свиньиным в 1831 г. «Отечественных записок», носивших при нем характер исторического журнала, историко-литературный ежемесячный журнал возрождается в лице «Русского архива» (1863–1917) П. И. Бартенева. Он откры-вал собой целую плеяду «толстых» исторических журналов-еже-месячников, где главная роль отводилась публикации историче-ских документов, мемуаров и исследований по истории России.

С 1860-х годов уже в полной мере можно говорить о «русской исторической журналистике» как о сложившемся направлении развития периодики. В период 1861–1917 гг. в России издавалось около двух с половиной десятков исторических журналов. Из них около 60% составляли журналы историко-литературные (исто-рические научно-популярные), рассчитанные на широкие круги читателей. Кроме того, были представлены журналы научно-ака-демические («Научный исторический журнал» Н. И. Кареева) и узкоспециализированные («Христианские древности», «Кавказ-ская старина» и т. п.), ориентированные на узкую аудиторию специалистов и ученых10.

Некоторые из журналов (главным образом, историко-лите-ратурные) приобрели большую известность. Такие журналы имели значительные тиражи, устойчивый состав сотрудников и


174


подписчиков, издавались длительное время. Это прежде всего: «Русская старина» (1870–1918) М. И. Семевского, «Древняя и Но-вая Россия» (1875–1881) С. Н. Шубинского и В. И. Грацианского, «Киевская старина» (1882–1906) Ф. Г. Лебединцева, «Историче-ский вестник» (1880–1917) С. Н. Шубинского и А. С. Суворина и др. Универсальный историко-литературный журнал занял го-сподствующее положение в русской исторической журналисти-ке. Важнейшей характеристикой данного типа является предна-значенность для массовой аудитории, ориентация на широкие круги читателей. Историко-литературный журнал носил попу-лярный характер. Стремление избежать узкоспециального, рас-считанного только на подготовленную аудиторию специалистов, направления постоянно заботило редакторов.

Во второй половине ХIХ — начале ХХ в. исторические матери-алы, статьи помещали и общественно-политические журналы («Сын отечества», «Русский вестник», «Вестник Европы»). Редак-тором «Сына отечества» в 1856 г. стал историк А. Старчевский, который придал журналу исторический характер. В «Русский вестник» М. Н. Каткова привлекались в качестве авторов та-кие известнейшие историки, как И. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, И. Е. Забелин, С. М. Соловьев. «Вестник Европы» под редакцией М. М. Стасюлевича с 1866 г. также становится журналом с силь-ным «историческим акцентом» (постоянные авторы С. М. Соло-вьев, Н. И. Костомаров и др.)11.

Основной тенденцией рубежа XIX–ХХ вв. было появление из-даний с узкой специализацией. Возникает множество журналов с ориентацией на специально подготовленную аудиторию: архе-ологические («Древний мир», 1902), нумизматические («Старая монета», 1910–1912), издания для коллекционеров предметов старины («Старые годы», 1907–1916).

Распространение получили журналы и сборники по истории отдельных регионов (историко-краеведческие издания): «Сибир-ский архив» (журнал археологии, истории и этнографии Сиби-ри), 1911–1916; «Тверская старина», 1911–1913.

Давно существовавшая самостоятельно в лице «Военного сбор-ника» (1858–1917) военно-историческая периодика пополнилась

175

целой серией печатных органов (более десятка изданий) глав-ным образом «Русского военно-исторического общества»: «Во-енно-исторический вестник» (1909–1914), «Журнал…» и «Труды Русского военно-исторического общества» и др.

Историко-религиозные издания освещали вопросы церковной археологии, истории религии и церкви, памятники церковного искусства и старины. Этой специализации придерживались даже отдельные историко-литературные журналы, в частности «Све-точ» (1910–1912), «Историческая летопись» (1914–1916), выхо-дившие в качестве приложений к журналу «Русский Паломник»12.

Ведущие универсальные «историко-литературные» жур-налы России («Русский архив», «Русская старина», «Истори-ческий вестник»). Как уже упоминалось выше, в лице журнала «Русский архив» идея «исторического научно-популярного жур-нала» возрождается в России во второй половине XIX в. и больше уже не прерывалась. Журнал возник по замыслу А. С. Хомякова и Г. А. Черткова. Основателем его был П. И. Бартенев, библиограф Чертковской библиотеки в Москве, человек, близкий к славяно-фильским кругам. Бартенев в период с 1863 по 1912 г. возглав-лял, составлял и вел журнал в основном единолично. Характер журнала был заявлен уже в подзаголовках — «Историко-литера-турный сборник», «Историко-литературное издание». Целью его провозглашалось «всестороннее изучение прошлого нашего оте-чества»13.

Круг сотрудников и авторов «Русского архива», как всякого долговременного издания (выходил 54 года), претерпевал зна-чительные изменения, но идеологический тон задавали пред-ставители консервативных взглядов: историки и археографы H. П. Барсуков, П. П. Вяземский. С середины 1870-х годов в ка-честве ведущего сотрудника «Русского архива» выдвигается кон-сервативный историк Д. И. Иловайский, ставший «идеологом» журнала, формирующим его линию14.

Содержание самого журнала было по преимуществу «фактиче-ское», т. е. статьи и очерки появлялись редко. За эту привержен-ность к «сырым» материалам (т. е. документам в чистом виде) журнал вызвал много негативных отзывов современников и


176


исследователей нашего времени. Но это была принципиальная установка самого Бартенева. В центре его концепции, как исто-рика, тезис — «в основе исторического познания — факт», «тол-кование» и «интерпретация» объявлялись вторичными15.

Оригинальные исторические документы, были приоритетны-ми материалами в данном издании. Преобладающими видами источников в «Русском архиве» были воспоминания (или за-писки) и переписка (наиболее развитые и популярные жанры в ХIХ в.), что обусловливалось характером издания, рассчитанного на широкий круг читателей. К 1892 г. журнал обнародовал мему-ары, записки и письма около двух с половиной тысяч различных исторических деятелей16.

Тираж «Русского архива» долгое время возрастал (к началу 1870-х — около 2000 экземпляров), но к началу ХХ в. он изда-вался тиражом всего в 700–800 экземпляров. «Русский архив» не приобрел достаточно широкой аудитории, чему, очевидно, спо-собствовали и приверженность журнала публикации «сырых» материалов, и слабость художественно-литературной части из-дания17.

«Русская старина» (1870–1918) стала следующей ступенью в эволюции научно-популярного журнала по истории. Издание было основано в 1870 г. в Петербурге либеральным историком М. И. Семевским, который и стал до 1892 г. ее бессменным изда-телем-редактором. Основная цель журнала (как было заявлено в объявлении) — «Служить разработке русской истории новейше-го времени начиная с Петра Великого» и на этой основе способ-ствовать развитию народного самосознания18.

В качестве сотрудников журнал привлек ведущих историков и историков литературы. Отчасти поэтому, в отличие от «Рус-ского архива», в «Русской старине» кроме «сырых» фактических материалов-документов печаталось больше оригинальных ис-следований по истории России XVIII–XIX вв. — П. А. Ефремова, Б. А. Бильбасова, А. П. Брикнера, И. Е. Забелина, H. И. Костома-рова, H. К. Шильдера, Д. И. Иловайского и др.19

Но все же приоритет М. И. Семевским отдавался личным вос-поминаниям и запискам, непосредственным источникам-ориги-

177

налам (документы, письма). Некоторые воспоминания, публико-вавшиеся в «Русской старине», стенографировались редакцией со слов авторов — так возникли мемуары И. К. Айвазовского, А. Г. Рубинштейна, Ф. Г. Солнцева. Многие записки были состав-лены по настоянию редактора журнала: записки Т. П. Пассек о русском обществе 1810–1862 гг., записки артиста Каратыгина, декабриста М. А. Бестужева, П. А. Мурзакевича, H. В. Берга. Та-ким образом, Семевский сам намеренно способствовал процессу «регистрации и описания» исторических событий их очевидца-ми20.

Портреты, помещенные в «Русской старине», вышли также от-дельным собранием в 5 книгах. М. И. Семевский много внима-ния (в отличие от П. И. Бартенева) уделял оформлению журна-ла. С 1879 г., в его издании регулярно помещаются гравюры на дереве Д. А. Серякова и его учеников, гравюры лучших русских художников, гелиогравюры с лучших старинных образцов21.

В целом «Русская старина» явилась, безусловно, следующим (после «Русского архива») шагом в развитии исторической жур-налистики. Все перечисленные отличительные особенности соз-дали журналу широкую читательскую аудиторию. Новый исто-рический журнал более устраивал читателей. Согласно отчетам Императорской Публичной библиотеки по количеству ежегод-ных читательских требований «Русская старина» занимала в 1880–1905 гг., как правило, 10–11-е места среди всех периодиче-ских изданий22.

Концепцию «классического научно-популярного журнала по истории» наиболее оптимально, на наш взгляд, реализовал сле-дующий, самый популярный и многотиражный исторический журнал — «Исторический вестник» (1880–1917) С. Н. Шубинско-го и А. С. Суворина. Наибольший тираж издания составил 13 000 экземпляров (в 1914 г.). Бессменным редактором до июня 1913 г. являлся С. Н. Шубинский. Издателем выступил один из крупней-ших деятелей русского издательского бизнеса А. С. Суворин23.

Помимо основных «штатных» сотрудников-публицистов: Ф. И. Булгакова, Б. Р. Зотова, В. А. Тимирязева, А. И. Фаресова, Е. С. Шумигорского и др. — в журнал был привлечен широчайший круг


178


авторов — ученых и литераторов. В разные годы с журналом по-стоянно сотрудничали известные беллетристы: Д. Л. Мордовцев, Н. И. Костомаров, Н. С. Лесков, Г. П. Данилевский, Е. П. Карнович, Е. А. Салиас, С. Н. Терпирогорев, Н. И. Мердер и др. Научную базу журнала обеспечивали статьи И. Е. Забелина, Д. И. Иловайского, Д. А. Корсакова, А. Ф. Галахова, М. И. Сухомлинова, А. И. Незеле-нова, А. И. Кирпичникова, В. Я. Стоюнина и др.24

Помня свою неудачу с журналом «Древняя и новая Россия», на этот раз Шубинский тщательно разработал программу издания.Он привносит значительную новизну в историческую журна-листику путем введения элементов, являвшихся до того достоя-нием общелитературных органов, а именно: 1) беллетристику; 2) литературную критику; 3) компендиум и компиляцию; 4) уме-ренную публицистику.

До 1885 г., под влиянием «Древней и Новой России» и общей традиции первых исторических журналов, Шубинский считал обязательным присутствие значительного количества серьезных научных исследований в журнале. Однако, вовремя почувствовав угрозу «повторения прежних ошибок» (до середины 1880-х годов издание было также убыточным), с 1885 г. редактор спешно ре-формирует журнал в направлении более облегченного научно-популярного характера, усиления общелитературной стороны из-дания (расширение разделов беллетристики, мемуаров и т. п.)25. В 1890-х годах эти тенденции развития еще больше закрепляют-ся. Господствующим жанром среди публикаций «Исторического вестника» постепенно становится исторический (в том числе историко-бытовой, биографический и т. п.) очерк.

В новое, ХХ столетие «Исторический вестник» вступил уже окончательно сложившимся (внешне и внутренне) изданием. К 1913 г. произошла полная смена руководства журнала, оба по-ста — редактора и издателя — занял Б. Б. Глинский. Это суще-ственно отразилось на характере издания. Уже в начале 1913 г. заполнившая журнал публицистика носит политический под-текст, происходит «актуализация» и «политизация» тематики.

В общем, в период второй половины XIX — начала ХХ в. в Рос-сии сложилась целая система исторической периодики. К 1916 г.

179

она включала в себя не менее 122 изданий. Наиболее распро-страненными типами являлись: периодические сборники раз-личных исторических обществ, ежегодные труды губернских ар-хеографических комиссий. Собственно журналов насчитывалось не менее 25 наименований, из них 17 историко-литературных (исторических научно-популярных) и 9 научных и узкоспециа-лизированных26.

Историческая журналистика советского периода (1921–1991). Специфика советской исторической журналистики в 1920–1930-е годы. Первая мировая война, Февральская и Ок-тябрьская революции, Гражданская война прервали деятель-ность почти всех исторических обществ разного типа, а также работу археографических комиссий. Как «буржуазные», «кон-трреволюционные» или с «мелкобуржуазным уклоном», были ликвидированы почти все научно-популярные исторические журналы и дореволюционная система русской исторической пе-риодики была фактически уничтожена к 1918 г. 27

Взамен ликвидированной «буржуазной» исторической пе-чати создавалась новая система «пролетарской исторической периодики». Она должна была опираться на общие принципы партийности и классовости, провозглашенные главными и для печати, и для марксистской методологии исторической науки28. Преемственность и стремление к самопознанию через детальное изучение своего прошлого и его связи с настоящим оказались лишними в этой системе взглядов. Прошлое России — «тюрьмы народов» — объявлялось темным феодально-буржуазным вре-менем. «Связь времен» в различных областях культурно-исто-рического развития России, которую так трепетно стремились поддерживать дореволюционные историки-публицисты, была насильственно прервана.

Необходимо отметить и еще одну важную особенность со-ветской исторической журналистики. Советская власть рассма-тривала прессу как инструмент управления сознанием масс, это обусловило дальнейшее сращивание системы печати с админи-стративным аппаратом и присвоение журналистам официально-го статуса «подручных партии». Историческая журналистика не


180


стала исключением — издания этой тематики воспринимались как часть агитационно-пропагандистской системы государства29. Таким образом, они возникали в системе советской печати по идеологической разнарядке «сверху» и не могли избежать тен-денциозности, которая приводила к неизбежному упрощению исторического мышления, трактовок событий далекого прошло-го, а иногда и к умалчиваниям и фальсификациям.

История революционного и освободительного движений поч-ти единственный или главный тематический предмет и научно-исторической периодики («Вопросы истории КПСС», «Вопросы истории СССР»), и исторической журналистики советского пе-риода («Пролетарская революция», «Красный архив», «Красная летопись», «Каторга и ссылка», «Историко-революционный бюл-летень (вестник)» и др.)30. Главная задача, которая стояла перед новыми советскими историками (по признанию самих совет-ских историографов), — это «утверждение марксистско-ленин-ской концепции исторического процесса»31. Вновь создаваемые исторические журналы были призваны решать ее, исходя из ха-рактера того или иного издания.

C начала 1920-х годов советской властью предпринимаются первые шаги по реализации ленинского плана строительства советской науки, науки «нового типа», стоящей на страже клас-совых интересов «пролетарского государства». Только что соз-данная Социалистическая академия общественных наук должна была способствовать утверждению марксистской теории и мето-дологии в гуманитарных науках. Она координировала работу об-ширной сети из десятков учреждений и обществ, созданных для этой цели.

В ряду новых научных учреждений Комиссия по истории Ок-тябрьской революции и Коммунистической партии (Истпарт) заняла важнейшее место. Истпарт явился центром новой «совет-ской исторической науки», в задачу которого входили собирание и сохранение источников по истории российского революцион-ного движения, партии и Октябрьской революции. Его периоди-ка легла в основу новой системы советской исторической печати. Всего на территории страны в 1920-х годах выходило более 30 из-

181

даний Истпарта (правда, как правило, кратковременных), из ко-торых важнейшими стали центральный орган — «Пролетарская революция», а также органы Всеукраинского Истпарта «Летопись революции» и Ленинградского Истпарта «Красная летопись».

Программный печатный орган Истпарта — сборник, а затем журнал «Пролетарская революция» (1921–1941) по праву счи-тается «первым советским» историческим изданием. Его редак-тировал председатель коллегии Истпарта «историк-большевик ленинской школы» М. С. Ольминский. Деятельность журнала была тесно связана и с другой организацией — из 314 членов «Общества старых большевиков» треть сотрудничала в журнале (что составило 90% состава авторского коллектива). Задачи, ко-торые были поставлены перед этим «флагманом» исторической науки во вводной статье М. Н. Покровского «От Истпарта», ста-ли ориентирами для всей исторической печати и красноречиво характеризуют ее предназначение: 1) публикация материалов по истории Октябрьской революции, революционно-освободи-тельного движения в России, истории РКП(б); 2) предоставление исторического материала лекторам, агитаторам и пропаганди-стам; 3) организация истпартовской работы в масштабах всей страны; 4) организация идейной борьбы с антимарксистскими течениями исторической мысли32.

Уже из этой программной статьи видно, что «Пролетарская революция», как и другие первые советские исторические жур-налы, занималась не столько собственно историческим просве-щением, сколько идеологическо-пропагандистской работой по утверждению марксистско-ленинской концепции исторического процесса.

Общие тенденции освещения вопросов отечественной истории в советской литературе и журналистике 1940-х — начала 1980-х годов. Одной из основных особенностей послево-енного периода являлось почти полное исчезновение журналов различных исторических обществ и организаций в связи с пре-кращением деятельности последних. Так, в 1941 г. прекратилась деятельность Истпарта (который ранее выпускал до 30 изданий). Прекратили свое существование Общество старых большевиков


182


и Общество бывших каторжан и ссыльнопоселенцев. Специали-зированных научно-популярных журналов по истории до Пере-стройки не было в принципе. Историческая периодика в этот период оказалась представлена почти исключительно научными академическими изданиями. Однако это не значит, что истори-ческая журналистика (в широком смысле этого понятия) исчезла как таковая. Наоборот, неожиданно она нашла выход в широких общественных и культурных формах, в самых разнообразных жанрах журналистики и публицистики, представленных в СМИ различных типов.

Ключевым моментом здесь послужило то, что с середины 1930-х годов и после Великой Отечественной войны в идеоло-гии правящей Коммунистической партии СССР произошли су-щественные изменения. Хотя по-прежнему одними из главных принципов анализа исторической действительности оставались принципы «классовости» и «партийности», а почти любой науч-ный исторический труд начинался с цитат из классиков марк-сизма-ленинизма, в оценке исторического прошлого страны произошел довольно крутой поворот. Особенно под влиянием тяжелейшей национально-патриотической борьбы против гит-леровской Германии советское руководство переходит в идеоло-гии от «коммунистическо-интернационалистских приоритетов» к «национально-государственным».

Произошло частичное признание официальной идеологи-ей великого прошлого исторической России и русского народа. 15 мая 1934 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О преподавании гражданской истории в школах»33. В нем ре-комендовалось избегать «абстрактных социологических схем» и рассматривать советский период в преемственной связи с общим развитием российской государственности. Знаменательные име-на и события дореволюционного периода снова стали входить в школьную программу. В том же году в Московском и Ленинград-ском университетах были открыты исторические факультеты для подготовки ученых-историков. Были «реабилитированы» и рекомендованы для занятий в высшей школе переизданные курс русской истории В. О. Ключесвского, учебник по русской исто-

183

рии С. Ф. Платонова, многие другие работы дореволюционных историков. К активной научной деятельности вернулись извест-ные историки старой школы — К. В. Базилевич, С. В. Бахрушин, Б. Д. Греков, Н. М. Дружинин34.

Конкретно в исторической журналистике такой идеологиче-ский поворот выразился прежде всего в том, что к началу 1940-х годов было свернуто «историко-революционное» направление (в частности были закрыты почти все издания Истпарта). Правда, взамен не возникло столь же обширного специализированного исторического направления в журналистике, популяризировав-шего на этот раз «национально-государственную» историю. Но новые акценты во взглядах на отечественную историю, присут-ствовавшие везде в целом в советской культуре и искусстве, воз-обладали в журналистике и публицистике 1940-х — начала 1980-х годов.

Историческая журналистика и публицистика в этот период была представлена публикациями в различных периодических изданиях прежде всего в общественно-литературных журналах. Причем присутствовали даже различные социально-политиче-ские оттенки историко-публицистической мысли. У «либералов» своеобразным идейным штабом был журнал «Новый мир», у «кон-серваторов-сталинистов» — «Октябрь», у «неопочвенников» — «Молодая гвардия» и «Наш современник». Все эти журналы актив-но выступали в полемике по ключевым вопросам отечественной истории в соответствии со своими общественно-политическими позициями. Это стало благодатной почвой для развития «исто-рико-публицистической» мысли, представленной в это период целым рядом имен блестящих литераторов.

Общий активный общественный интерес к отечественной истории, сопровождавшийся оживленной публицистикой патри-отической направленности в общественно-литературных журна-лах (В. Солоухина, В. Кожинова, Ф. Нестерова, В. Белова, В. Рас-путина и др.), оказывал влияние на деятельность знаменитого Всероссийского общества охраны памятников истории и куль-туры (ВООПИК), основанного в 1966 г. В свою очередь, члены Общества играли огромную роль в формировании общественно-


184


го мнения по важнейшим проблемам отечественной истории и культуры. Научно-теоретической же базой нового общественно-го отношения к истории стала, конечно, советская историческая наука, представленная в периодике многочисленными академи-ческими изданиями: «Вопросы истории», «История СССР», «Во-просы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Историче-ский архив» и др.

Историческая журналистика в процессе социальных пре-образований периода Перестройки (1985–1991). Демократи-зация общественной жизни и гласность, провозглашенные со-ветским руководством в 1980-х годах в контексте «перестройки» советского общества, привлекли острое внимание прессы к во-просам истории. Разрушение многих идеологических запретов во время Перестройки привело к тому, что журналистика интен-сивно взялась за разработку ранее табуированных тем, к числу которых, несомненно, относились и многие моменты россий-ской истории. Отечественная история стала одним из тематиче-ских приоритетов не специализированной, а общественно-поли-тической прессы.

Почти каждое значимое общественно-политическое издание отдало дань новой тенденции и ввело у себя историческую рубри-ку, и закономерно, что при освещении вопросов отечественной истории приоритет безоговорочно отдавался темам, осознанно оставленным советским руководством «белыми пятнами».

Первичной мотивацией журналистов при разработке истори-ческой тематики было «восстановление правды» — стремление открыть широкой общественности и совместно в нею, в режиме диалога и обсуждения, осмыслить ранее предвзято толковавши-еся или замалчивавшиеся аспекты. Под воздействием массового спроса на «историческую правду» искаженная, во многом мифо-логизированная картина истории нашей страны стремительно корректировалась журналистикой.

Однако по мере политизации общества первичная благород-ная мотивация восстановления исторической справедливости преобразовывалась, историческая тематика в освещении жур-налистики обратилась в своеобразный поток «антипропаганды»,

185

недобросовестного изложения или умышленного искажения фактов, нацеленного на этот раз не на идеализацию, а на дискре-дитацию советской власти.

Характерной чертой первого этапа Перестройки (1985–1989) стало то, что периодические издания самой КПСС вначале за-давали тон в процессе «восстановления исторической правды» и реабилитации репрессированных партийных и советских го-сударственных деятелей. Среди исторических тем критическое осмысление важнейших периодов истории КПСС стало приори-тетом ряда партийных изданий. Газета «Правда» раз в неделю отводила теме целую полосу под общей рубрикой «Правдин-ские пятницы». Журнал «Коммунист» регулярно на протяже-нии 1987–1988 гг. публиковал на своих страницах дискуссии «Круглых столов». Затем эти опубликованные материалы были изданы в двух сборниках «Страницы истории КПСС». В «Изве-стиях ЦК КПСС» были обнародованы материалы политических процессов 1920–1930-х годов, что было связано с реабилитаци-ей в судебном порядке видных советских политических и госу-дарственных деятелей, репрессированных в период сталинских чисток35.

Были признаны сфальсифицированными и несостоятельны-ми политические процессы по делам «троцкистско-зиновьевской оппозиции», «левой оппозиции», «союза марксистов-ленинцев», «московского центра», «антисоветского правотроцкистского бло-ка» и др. В печати появились имена объявленных в 1930–1940-е годы «врагами народа» политиков (Л. Троцкого, Н. Бухарина, Г. Зиновьева, Л. Каменева, К. Радека, Ф. Раскольникова и др.), во-еначальников (М. Тухачевского, А. Егорова, В. Блюхера, И. Якира и др.).

Для многих публицистов и журналистов процесс реабили-тации исторических имен стал самым главным направлением публицистического творчества. Вслед за отдельными статьями последовали целые циклы публицистических очерков, которые печатают журналы «Огонёк», «Юность», «Октябрь», «Новый мир», «Новое время», газеты «Аргументы и факты», «Комсомоль-ская правда», «Литературная газета». Одними из первых пред-


186


ложили непредвзято взглянуть на фигуру Л. Троцкого Д. Волкого-нов («Демон революции», «Девятый вал Вандеи») и Н. Васецкий («Л. Д. Троцкий. Политический портрет»). Личности бывших со-ратников Ленина — Л. Каменева и Г. Зиновьева анализировали в портретных очерках Р. Медведев («Каменев. Штрихи к политиче-скому портрету»), Н. Васецкий («Г. Зиновьев»)36.

Вместе с тем со второго этапа Перестройки (1989–1991) в результате принятых новых прогрессивных законов «О печати и других СМИ» и «Об общественных организациях» советская пресса еще больше раскрепощается. Объективно нарастает и общественная волна критического осмысления социально-поли-тического и экономического опыта СССР, что имеет немедлен-ный резонанс в печати. Наступает этап разоблачения творцов со-ветских социально-политических реалий. В результате повторно ниспровергнутыми оказываются только что реабилитированные фигуры (Л. Троцкий, Г. Зиновьев, Н. Бухарин, К. Радек и др.). По масштабам разоблачительных публикаций в периодике никакой иной исторический персонаж не мог бы сравниться с И. Стали-ным (многочисленные статьи Р. Медведева, Д. Волкогонова, Ф. Бурлацкого, А. Ципко, В. Солоухина и др.).

В целом на втором этапе Перестройки (1989–1991) в историче-ской журналистике информационный натиск антикоммунисти-ческой оппозиции усиливается. Здесь происходит действительно своего рода «информационная революция». В «Известиях», «Ли-тературной газете», «Московских новостях», «Комсомольской правде», «Труде», «Правде», в журналах «Новый мир», «Огонёк» и других изданиях были опубликованы под рубриками «Уроки истории», «Страницы истории», «Взгляд сквозь годы» статьи о «красном терроре», уничтожении царской семьи, «военном ком-мунизме», раскулачивании, насильственной массовой коллекти-визации и последовавшем за ней массовом голоде, унесшем (по разным подсчетам) жизни 7–8 млн. крестьян и т. п. Большую роль здесь сыграли публикации очерков и глав основных романов А. И. Солженицына. Всё это привело к полной моральной дискре-дитации существующей монопольной власти КПСС и советского государственного строя к началу 1990-х годов.

187

И наоборот, впервые в советской историографии именно в периодической печати начинается переоценка и реабилитация роли политических сил — противников большевиков: руково-дителей Временного правительства (В. Решетников, «Александр Керенский. Правда и вымысел»), лидеров политических партий (П. Милюкова, П. Струве, В. Чернова, Б. Савенкова, М. Спиридо-новой и др.), вождей белого движения (генералов Л. Корнилова, А. Колчака, П. Врангеля, А. Деникина, Н. Юденича).

Что касается специализированной исторической периодики, к началу Перестройки она была представлена исключительно старейшими академическими изданиями (названными выше), выходившими достаточно продолжительный период в Совет-ском Союзе. И только со второй половины 1980-х историческая тематика становится достоянием отраслевой специализирован-ной журналистики, рассчитанной на широкие круги обществен-ности, сравнительно массовую аудиторию. Первенцами науч-но-популярных журналов по истории стали журнал Верховного Совета РСФСР «Родина» и историко-культурный журнал «Наше наследие», который заложил интересный новый опыт освещения и популяризации отечественного культурного наследия.

Журнал «Родина» (с 1989) долгое время был чуть ли не един-ственным в России историческим научно-популярным журналом. Редакция подчеркивала, что продолжает традиции одноименно-го дореволюционного общественно-политического издания, ос-нованного еще в 1879 г. Выход журнала был возобновлен с января 1989 г. С тех пор, несмотря на переживаемые трудности (журнал едва не закрылся в начале 1990-х), каждый месяц неизменно вы-ходил свежий номер увлекательного богато иллюстрированного журнала объемом около 120 страниц. К настоящему времени ти-раж журнала составляет 20 000 экземпляров, учредителями его являются Правительство и Администрация Президента РФ.

Авторы «Родины» — известные историки, этнографы, археоло-ги, писатели, публицисты. Спектр «исторического охвата» жур-нала обширен и многогранен. Регулярно выходили специальные выпуски журнала, посвященные важнейшим темам отечествен-ной истории и отношениям России с ее соседями, среди них —


188


«Россия на Кавказе», «Земля Сибирь», «Евреи в России», «Древняя Русь», «Санкт-Петербургу - 300 лет», «Россия и Швеция», «Россия и Турция», «Россия и Украина», «Россия и Германия», «Россия и Великобритания» и др.

В качестве приложений к «Родине» издаются журнал «Источ-ник», в котором впервые печатаются архивные документы из бывших секретных хранилищ ЦК КПСС, КГБ, Президентского ар-хива, а также вестник актуальных прогнозов «Россия. Третье ты-сячелетие», на страницах которого анализируются важнейшие изменения в экономической, политической и духовной жизни страны37.

Почти в то же время (в 1988 г.) начал выходить и журнал «Наше наследие». Акцент в содержании журнала, инициатором создания которого выступил академик Д. С. Лихачев, делался на историю культуры. Здесь была представлена история развития литерату-ры и философии, живописи, архитектуры, театра и музыки. Со времен Перестройки «Наше наследие» стал первым журналом, воплотившим в себе серьезное научно-популярное содержание в современном дизайне и качественном полиграфическом испол-нении. В основе концепции издания стало стремление возвра-тить читателям работы забытых философов, литераторов, худож-ников; опубликовать мемуары, письма, архивные материалы по истории России и ее культуры, рассказы о частных коллекциях произведений искусства, архитектурных памятниках, музейных запасниках, культуре российской провинции.

В журнале были опубликованы неизвестные ранее тексты и материалы из архивов русских поэтов и писателей (А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Грибоедова, А. Блока, Андрея Белого, З. Гип-пиус, М. Цветаевой), наследие философской, духовной публици-стики (сочинения Святейшего патриарха Тихона, В. Соловьева, С. Булгакова, Н. Бердяева, П. Флоренского, Г. Федотова и др.). Выпущены целевые номера, посвященные культуре русской усадьбы, 850-летию Москвы, 200-летнему юбилею А. С. Пушки-на, 300-летию Санкт-Петербурга, 2000-летию Рождества Хри-стова, 200-летнему юбилею Н. В. Гоголя, художественным ито-гам XX в.

189

В 1988–1991 гг. тираж журнала составлял 200 000 экземпля-ров, что делало его самым массовым среди исторической перио-дики вообще. В настоящее время тираж издания составляет 5000 экземпляров. Журнал неоднократно отмечался ЮНЕСКО, он единственный из периодических изданий России, был удостоен в 1999 г. Государственной премии РФ в области литературы и ис-кусства38.

Обобщая основные черты и тенденции развития исторической журналистики в советский период, можно отметить, что в пер-вые десятилетия существования СССР выходило довольно много специализированных журналов по истории, но в основном на-учных или с узкой, политико-идеологической (агитационно-про-пагандистской) тематикой. В послевоенный период (1945–1985) в государственной политике и общественном сознании произо-шел глобальный «идеологический разворот» к «национальным ценностям» и историческим традициям России, отразившийся прежде всего в исторической публицистике. Но из этого автома-тически самостоятельного научно-популярного направления в исторической периодике еще не получилось.

Демократизация и гласность общественной жизни СССР сере-дины 1980-х годов породили в том числе и «новую историческую журналистику». Разгоревшиеся прежде всего в общественно-по-литической печати дискуссии, появившиеся разоблачения или, напротив, реабилитации, общая переоценка культурных и поли-тических ценностей социума вызвали существенные изменения исторического сознания всего нашего общества и определенную «информационную революцию». Эта благоприятная обществен-ная конъюнктура, высокий читательский спрос на материалы исторической направленности, которые были созданы обще-ственно-политической прессой, стимулировали и фрагментар-ное возрождение феномена специализированного научно-попу-лярного журнала по истории.

Современная историческая журналистика: возрожде-ние традиций и уникальные инновации (вторая половина 1990-х — 2010-е годы). На рубеже веков наблюдается общий рост числа печатных СМИ исторической тематики и живой


190


процесс их типологической дифференциации по содержатель-ной специфике, целевой аудитории, формам подачи материала. В наименьшей степени конъюнктура рынка затронула многочис-ленные академические научно-исторические издания, которые традиционно находят спрос в узких кругах специалистов («Во-просы истории», «Новый исторический вестник», «Церковно-исторический вестник», «Клио» и др.). Процесс же дифферен-циации изданий для широкого читателя обусловлен во многом современными экономическими условиями функционирования газет и журналов: восприятие издания как товара, позициониру-емого на информационном рынке, диктует необходимость четко формулировать концепцию издания, ориентироваться на обо-значенную рыночную нишу.

После распада СССР накал социально-политического противо-стояния в обществе значительно снизился. В рыночных условиях выживания изданий «обличительная волна» в исторической жур-налистике пошла на спад, а «историко-просветительская» функ-ция в значительной мере начала все активнее уступать место функции «информационного развлечения» (infotainment), кото-рая вылилась в появление востребованных форматов «историко-развлекательных» или «историко-познавательных» журналов.

Универсальные исторические научно-популярные и историко-познавательные журналы. Из классических универсальных на-учно-популярных исторических журналов, где более или менее в равной мере сбалансированы «научность» и «популярность», сегодня наиболее известными и распространенными являются «Родина», «Наше наследие», «Дилетант», «Историк» (Москва), «Тайный советник» (Санкт-Петербург) и др. Самым многотираж-ным стал «печатный исторический проект» радиостанции «Эхо Москвы» журнал «Дилетант». Первый номер вышел в январе 2012 г. тиражом 15 тыс. экземпляров, в дальнейшем он вырос до 60 тыс.39

«Дилетант», согласно многочисленным комментариям его главного редактора В. Дымарского, с самого начала позициони-ровался как «издание не научное, предназначенное для дилетан-тов от истории», но при этом «страстно желающее понять соб-

191

ственную историю», отделяя в ней факты от мифов. Центральным мотивом создания журнала «Дилетант» стало намерение авторов привлечь широкие круги читателей к истории, создать «ренес-санс истории» для среднего читателя.

Очевидно, в этой связи с самого начала была заложена «ин-терактивность» (и «мультимедийность») издания — необходи-мость перехода из режима «исторического монолога» в режим диалога с аудиторией. Из этой идеи родился уникальный позна-вательный проект — сайт журнала (главный редактор А. Дурно-во), на котором каждому из читателей дана возможность самому стать автором, путем написания эссе на определенную, заранее заданную тему.

В основу формирования контента издания и подбора кру-га авторов легло названое выше намерение выпускать журнал именно для «любителей истории» (а не профессионалов). Это зафиксировал, наконец, и появившийся с апреля (№ 4) 2013 г. точный позиционирующий подзаголовок — «Исторический жур-нал для всех». Круг авторов наряду со штатными и внештатны-ми журналистами (А. Венедиктов, А. Нарышкин, Г. Александров, И. Кабанов и др.) включал в себя приглашенных экспертов и ком-ментаторов — писателей Д. Быкова, Б. Акунина, искусствоведов Д. Дондурея, Ю. Кантор, публициста и телеведущего Л. Млечина, карикатуриста А. Бильжо. Приоритет отдавался тем, кто не явля-ется профессиональным историком, и это по ряду причин прин-ципиальная позиция редакции.

Подбор содержания каждого выпуска ведется не случайно, не эклектично, а в соответствии с актуальной сегодня исторической «темой номера». Это масштабный материал, соединяющий не-сколько сюжетов в рамках одного исторического вопроса. «Тему номера», занимающую примерно половину объема выпуска, отражают статьи, мнения, цифры, факты, анализ, яркий «гово-рящий» иллюстративный ряд. Линия на «актуализацию» исто-рических событий, параллели с современностью проводится ре-дакцией постоянно. «Дилетант» подчеркнуто злободневен.

При этом «заданная тема», оставаясь стержневой, отнюдь не сковывает «палитру» издания. Содержание четко структуриро-


192


вано в целом ряде постоянных и «плавающих» (вариативных) рубрик: «Параллель», «Календарь», «Кадр», «Картина», «История от Андрея Бильжо», «Если бы…», «Дата», «Личный архив», «Доку-мент», «Экскурсия», «Репетитор», «Эксклюзив», «Детская площад-ка с Алексеем Венедиктовым», «Посмотреть. Почитать. Посетить. Поиграть», «Портретная галерея Дмитрия Быкова», «Кроссворд», «Мой герой в истории» и др. Нетрудно заметить, что большин-ство рубрик оригинальны и не имеют аналогов в схожих изда-ниях. Некоторые особенно инновационны, являются авторскими проектами.

Исторические издания с «облегченным» информационным содержанием, рассчитанным на досуговое «семейное чтение», нередко называют «историко-познавательными» или «исто-рико-развлекательными» журналами («История в подробно-стях», «Исторический журнал History Illustrated», «История от «Русской Семёрки» — Москва, «Загадки истории» — Санкт-Петербург и др.).

Новейшим опытом такого цветного иллюстрированного историко-познавательного издания для широкого читателя яв-ляется, например, «Исторический журнал History Illustrated», выпускаемый ежемесячно c января 2005 г. издательством ООО «НБ-Медиа» (главный редактор В. Даниленко). Рубрики журнала многочисленны и своеобразны, а их «говорящие» названия ото-бражают характер популярного исторического издания: «Жизнь замечательных людей», «Культурное наследие», «Великие похо-ды», «Реконструкция событий», «Война и мир», «Хроника сраже-ний», «Вожди и правители», «Коридоры власти», «Серые кардина-лы», «Сообщества и кланы», «Механика переворотов», «Религии мира», «Биография вещей», «История шедевра», «Нравы и обы-чаи», «Музеи мира» и мн. др.

При этом журнал большое внимание уделяет качеству поли-графического исполнения, и напоминает скорее художествен-ный альбом, нежели журнал. Тираж — 8000 экземпляров 40.

Специализированные исторические научно-популярные жур-налы. Самую большую группу по тематической специализации научно-популярных исторических журналов сегодня представля-

193

ют историко-краеведческие (регионоведческие) издания; это не менее 165 изданий: «Московский журнал», «Адреса Петербурга», «Адреса Москвы», «История Петербурга», «Архангельская стари-на», «Нижегородская старина», «Тверская старина», «Ярослав-ская старина» и др.) 41.

Уникальным в своем роде журналом является ежемесячник «Московский журнал. История государства Российского». Назва-ние журнала не случайно: редакция подчеркивает преемствен-ность по отношению к общественно-политическому журналу первого российского историографа Н. М. Карамзина «Москов-ский журнал», впервые увидевшему свет в 1791 г. Возобновле-ние издания в 1991 г. было приурочено к 200-летию этой даты. Своей целью редакция поставила «обнародовать все то, что по-может культурному возрождению сограждан и Отечества». Уч-редителем нового издания стал Московский городской Совет, а постановлением Правительства столицы журналу придан статус базового периодического издания по москвоведению. В 2006–2009 гг. он был удостоен Знака отличия «Золотой фонд прессы».

Но журнал довольно быстро вышел за рамки краеведческой тематики, поскольку говорить о Москве вне контекста развития Российского государства невозможно. «Московский журнал» много писал и пишет об исторической судьбе России, путях раз-вития государства и общества. Таким расширением круга тем было обусловлено то, что в 1995 г. название издания существен-но изменилось — появился подзаголовок «История государства Российского». Творческая концепция остается прежней: «В про-шлом России — ключ к ее будущему».

На сегодняшний день в журнале около 60 рубрик: «Версии», «Возвращение имени», «Глазами очевидца», «Записки краеве-да», «Знакомьтесь: музей», «Из истории предпринимательства в России», «Из русской думы», «Историко-краеведческие чтения», «Как это было» «Московская топонимика», «Нравы и характеры», «Публикуется впервые», «Россия в ХХ столетии», «Русский стиль» и др.42

«Журнал учета вечных ценностей» «Адреса Петербурга», вы-ходящий в северной столице с 2003 г. ежемесячно, имеет свое-


194


образную концепцию. Он нацелен на сохранение и популяри-зацию культурных ценностей Петербурга. Как неоднократно повторял его главный редактор С. Ярошецкий, у каждой книжки журнала «срок годности не ограничен», ведь на ее страницах со-браны «Шедевры архитектуры, в том числе (и особенно) неза-метные, находящиеся „за забором“ или в руинах, произведения искусства и создающие их люди, предметы городской культуры, лучшие описания Петербурга — всё, достойное учета»43.

Основные разделы (рубрики) популярного журнала: «Тема» (главная, задающая общий тон публикация выпуска), «Диаспо-ра», «Изменения», «Историческая личность», «Исторический анекдот», «Здания», «За забором», «Сады и парки», «Предместье», «Улица» и др.

По аналогии с успешной концепцией «Адресов Петербурга» его редакция при активнейшем участии столичных краеведов в мае 2007 г. выпустила в свет пилотный выпуск столичного вари-анта издания — «Журнал учета вечных ценностей» «Адреса Мо-сквы» (с такой же структурой, 6 номеров в год). Журнал «Адреса Москвы» делается теми же людьми, что и «Адреса Петербурга»: редактирование, верстка, обработка фотографий происходят на берегах Невы, но среди авторов московского варианта, есте-ственно, преобладают москвичи. При этом характер журналов настолько же различен, насколько различны «характеры» двух соперничающих российских столиц44.

Активно идет развитие региональной краеведческой пери-одики. Один из самых первых и известных современных исто-рико-краеведческих журналов в регионах России — «Тверская старина» ведет свое начало от одноименного издания, основан-ного в 1911 г. в небольшом уездном городе Старице Тверской губернии.

Современная «Тверская старина» (с начала 1990-х годов глав-ным редактором стал руководитель Тверской областного фонда культуры Т. К. Пушай) продолжила дело своего дореволюцион-ного предшественника. Сохранены ведущие рубрики дореволю-ционного журнала, которые гармонично дополнились новыми: «Наше духовное наследие», «Философская мысль Твери», «Воз-

195

рождение национальных культур на Тверской земле», «Подвиж-ники», «Исторические документы. Архив».

На страницах журнала с 1991 по 2010-е годы опубликовано несколько тысяч научных, научно-популярных и краеведческих статей, редких архивных документов, более 2000 фотографий. Все они рассказывают об истории древней Тверской земли 45.

Военно-историческая тематика в журналистике («Военно-исто-рический журнал», «Военно-исторический архив», Москва; «Новый Часовой. Русский военно-исторический журнал», Санкт-Петербург; «Воин», Самара, и др.) оказалась активно востребованной во второй половине 1990-х годов, когда появилось множество военно-исто-рических клубов и обществ, клубов коллекционеров, любителей «военно-исторических реконструкций» и ролевых игр. Ведущим и старейшим (еще с советских времен) изданием подгруппы военно-исторических журналов на сегодня по-прежнему является издание Министерства обороны «Военно-исторический журнал», претерпев-шее значительные изменения в постсоветский период46.

Тематическая палитра военно-исторические журналов вто-рой половины 1990-х — начала 2000-х годов намного шире оте-чественной военной тематики. Такие журналы, как «Сержант», «Цейхгауз», «Para bellum», «Полигон» и др., предлагают своему читателю самый богатый спектр тем и сюжетов мировой воен-ной истории — от снаряжения римских легионов и битв древно-сти до описания новейших вооружений личного состава армий стран НАТО и современных военных конфликтов. Иногда у этих изданий прослеживается некоторая тематическая специализа-ция и приоритеты47.

Таким образом, современная ситуация с историко-просвети-тельской и историко-развлекательной функциями печати в но-вых постсоветских рыночных условиях находится в развитии, далека от завершения и ее еще предстоит определить. Сегодня количество научно-популярных журналов по истории значитель-но выросло, насчитывает десятки изданий. При этом есть как универсальные журналы широкого профиля, так и узкоспециа-лизированные издания, направленные на конкретную тематику в истории, регион или выполняющие конкретную социальную


196


функцию. Можно сказать, что в настоящее время идет «живой процесс» типологической дифференциации изданий по темати-ке, целевой аудитории, формам и методам подачи материала на «рынке исторической журналистики».

В настоящее время на наших глазах происходит повторное (в сравнении с дореволюционным периодом) формирование систе-мы российской исторической периодической печати, представ-ленной разнообразнейшими типами периодики, находящимися во взаимосвязи.

В целом интерес журналистики к вопросам отечественной и всемирной истории в нашей стране то вспыхивал, то затухал, такие особенности предопределялись социально-политически-ми условиями времени. Причем необходимо отметить, что по мере увеличения накала политических страстей, в переломные моменты российской истории интерес к изучению прошлого на-шего отечества всегда возрастал, в эти периоды российская исто-рическая журналистика всегда приобретала острый, дискуссион-ный, полемический и политический характер.


1 См.: Ущиповский С. Н. Историческая журналистика в России: определение понятия, особенности, этапы развития // СМИ в современном мире. Петерб. чтения: матер. науч.-практ. конф. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, Высш. шк. журн. и мас. коммуникаций, 2012. С. 320–324.

2 См.: Громова Л. П., Маевская М. И. Научно-популярная журналистика в Рос-сии XVIII–XIX вв.: вехи становления: учеб. пособие. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, Филол. ф-т, 2012. С. 11–17.

3 См. подр.: История русской журналистики XVIII–XIX вв.: учебник / под ред. Л. П. Громовой. 3-е изд., испр. и доп. СПб.: Высш. школа, 2013. С. 30–36.

4 См.: Дмитриев С. С. Источниковедение русской исторической журнали-стики: постановка темы и проблематика // Источниковедение отечественной истории.1975: сб. статей / гл. ред. Н. И. Павленко. М.: Наука, 1976. С. 272–306.

5 См.: Лисовский Н. М. 1) Библиография русской периодической печати 1703–1900 гг.: матер. для истории рус. журналистики. Пг.: Тип АО Типограф-ского дела, 1915; 2) Русская периодическая печать. 1703–1900: библиография и графические таблицы. Пг.: Тип. Г. А. Шумахера и Б. Д. Брукера, 1915.

197

6 См. подр.: Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая журналистика. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2012. С. 13–14.

7 См.: Ущиповский С. Н. Русская историческая периодика 1861–1917 годов. СПб.: Роза мира, 2008. С. 18–19.

8 См. подр.: Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая журналистика. С. 16.

9 Дмитриев С. С. Источниковедение русской исторической журналистики. С. 283.

10 См.: Русская историческая периодика 1861–1917 гг.: матер. к библи-ографии / сост. С. Н. Ущиповский; под ред. Э. В. Летенкова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1992; Ущиповский С. Н. Русская историческая периоди-ка… С. 21–23.

11 См.: Кудрявцев В. Ф. Указатель исторических статей, помещенных в жур-налах «Вестник Европы», «Русская Мысль», «Русское Богатство», «Мир Бо-жий», «Современный мир», «Образование» за 1885–1908 гг. Н. Новгород: Тип. Г. С. Искольского, 1910.

12 Ущиповский С. Н. Русская историческая периодика… С. 25–26.13 См.: Зайцев А. Д. «Русский архив» — исторический журнал (1863–1917):

история собирания, организации и издания исторических материалов: авто-реф. дис. … канд. ист. наук. М., 1981.

14 Мироненко М. П. Журнал «Русский архив»: организация издания, корре-спонденты, источники публикаций // Проблемы истории СССР. Вып. 7. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. С. 85–101.

15 См. подр.: Ущиповский С. Н. Русская историческая периодика… С. 41–45.16 Зайцев А. Д. Публикации исторических источников в журнале «Русский

архив» // Вопросы источниковедения и историографии досоветского периода. М., 1979. С. 156–168.

17 Архивный рудокоп: Фонд П. И. Бартенева / вступ. ст. и обзор А. Д. Зайце-ва // Встречи с прошлым: сб. матер. Центр. гос. архива лит. и искусства СССР. Вып. 4. М.: Сов. Россия, 1982. С. 319–347.

18 См. подр.: Ущиповский С. Н. Русская историческая периодика… С. 47–48.19 Симина Н. Г. Исторические документы на страницах «Русской старины» в

70–80-х годах XIX в. // Исследования по отечественному источниковедению: сб. статей, посв. 75-летию проф. С. Н. Валка. Л.: «Наука», 1964. (Труды Ленингр. Отд-ния Ин-та истории АН СССР. Вып. 7). С. 197–203.

20 См.: Тимощук В. В. М. И. Семевский: Его жизнь и деятельность. СПб.: Изд. Е. М. Семевской, 1895.

21 См.: Там же.


198


22 См. подр.: Ущиповский С. Н. Петербургский историко-литературный журнал второй половины XIX — начала XX вв. // Триста лет печати Санкт-Петербурга: матер. междунар. науч. конф. СПб.: Гос. музей истории С.-Петербурга, 2011. С. 332–339.

23 См: Глинский Б. Б. «Исторический вестник» за 35 лет: портретная галерея // Ист. вестн. 1915. Т. 139, № 1. С. 180–207.

24 Железнева Т. В. Задачи, структура и тематика журнала «Исторический Вест-ник» (1880–1904 гг.) // Историографические и источниковедческие проблемы исто-рии СССР: сб. статей. М.: Моск. гос. ун-т, 1987. С. 51–58.

25 См.: Глинский Б. Б. С. Н. Шубинский: биогр. очерк // Ист. вестн. 1913. Т. 132, № 6. С. 1–93.

26 См.: Русская историческая периодика 1861–1917 гг.: матер. к библиографии.27 См.: Ущиповский С. Н. Трансформация системы исторической периодики

в России после 1917 года // СМИ в современном мире. Петерб. чтения: тезисы науч.-практ. конф. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2010. С. 36–38.

28 См.: Алаторцева А. И. Советская историческая периодика, 1917 — середи-на 1930-х годов / отв. ред. Ю. С. Борисов. М.: Наука, 1989. С. 9–35.

29 Там же.30 См. подр.: Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая

журналистика. С. 62–78.31 Алаторцева А. И. Указ. соч. С. 4.32 Там же. С. 51–55.33 Хорошенкова А. В. История государственной политики в области высшего

исторического образования в СССР 20–30-х гг. ХХ века // Вестн. Волжск. ун-та им. В. Н. Татищева. 2012. № 4 (11). С. 171–178.

34 См. подр.: Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая журналистика. С. 78–83

35 См. подр.: Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики: февраль 1917 — начало XXI века: учеб. пособие. 3-е изд., доп. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005. С. 232–246.

36 См. подр.: Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая журналистика. С. 78–83.

37 URL: https://rodina.rg.ru.38 URL: http://www.nasledie-rus.ru.39 URL: http://diletant.media/.40 URL: http://www.history-illustrated.ru/about.php.41 См.: Краеведческая периодика России. 1992–2010: матер. к библиогр. кра-

еведческих периодических и продолжающихся изданий Рос. Федерации / сост. А. И. Раздорский, Л. И. Новикова, Е. И. Трубина. СПб.: Европейский Дом, 2010.

199

42 URL: http://www.mosjour.ru.43 URL: http://www.adresaspb.ru.44 См.: Издатель «Адресов Петербурга» начинает выпускать «Адреса Мо-

сквы» // Лениздат.Ру. 2006. 15 сент. URL: http://www.lenizdat.ru/a0/ru/pm1/c-1043413-0.html.

45 См.: Карпухин, Олег. Гений места // Наше наследие. 2005. № 75–76. URL: http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/7520.php.

46 См. подр.: Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая журналистика. С. 140–145.

47 Там же. С. 143–145.


Книги и статьи

Алаторцева А. И. Советская историческая периодика, 1917 — сере-дина 1930-х годов / отв. ред. Ю. С. Борисов. М.: Наука, 1989.

Дмитриев С. С. Русские исторические журналы по истории СССР // Дмитриев С. С., Федоров В. А., Бовыкин В. И. История СССР периода капитализма. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961. С.167–183.

Краеведческая периодика России. 1992–2010: матер. к библиогр. краеведческих периодических и продолжающихся изданий Рос. Феде-рации / сост. А. И. Раздорский, Л. И. Новикова, Е. И. Трубина. СПб.: Европейский Дом, 2010.

Ущиповский С. Н., Кругликова О. С. Российская историческая жур-налистика. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2012.

Ущиповский С. Н. Русская историческая периодика 1861–1917 го-дов. СПб.: Роза мира, 2008.

Электронные ресурсы

Адреса Петербурга: журн. учета вечных ценностей. URL: http://www.adresaspb.ru.

Архангельская старина. URL: http://www.arhstarina.ru/.


200


Архипов И. Л. Новый часовой: рус. военно-ист. журнал. URL: http://dlib.eastview.com/browse/doc/7192865. Режим доступа: платный.

Военно-исторический архив. URL: http://www.sovinformburo.com/smi/via/.

Военно-исторический журнал. URL: http://history.milportal.ru.Воин: военно-ист. журн: дайджест № 1. М.: Братина, 2003. URL:

http://mirknig.su/jurnali/jvoennie/77549-voenno-istoricheskiy-zhurnal-voin-daydzhest-1.html.

Дилетант: ист. журн. для всех. URL: http://diletant.media/.Журнал «История Петербурга» // Мир Петербурга: портал Цен-

тра петербурговедения б-ки им. В. В. Маяковского. URL: http://mirpeterburga.ru/library/zhurnal-istoriya-peterburga/.

Журналы издательства «Цейхгауз». URL: http://zeughaus.ru/bib-lioteka-modelista/zhurnaly/.

Издатель «Адресов Петербурга» начинает выпускать «Адреса Мо-сквы» // Лениздат.Ру. 2006. 15 сент. URL: http://www.lenizdat.ru/a0/ru/pm1/c-1043413-0.html.

Исторический архив. URL: http://ist-archiv.narod.ru/about.html.История Петербурга. URL: http://www.mirpeterburga.ru/online/his-

tory/.Московский журнал: история государства Российского. URL:

http://mosjour.ru/.Наше наследие: ист.-культур. журн. URL: http://www.nasledie-rus.

ru.Нижегородская старина. URL: http://www.pecherskiy.nne.ru/shop/

journal/.Полигон: военно-ист. и ист.-техн. журн. URL: http://www.weapon.

df.ru/.Родина. URL: https://rodina.rg.ru.Русская история: ист. интернет-портал. URL: http://rus-istoria.ru/

library/text/itemlist/category/20-zhurnal-russkaya-istoriya.Сержант: воен.-ист. журн. URL: http://www.twirpx.com/

file/406758/.Тверская старина. URL: http://www.nasledie-rus.ru/podshiv-

ka/7520.php.

201

Ярославская старина: ист. журн. // Краеведческая периодика Рос-сии. URL: http://kraeved.lfond.spb.ru/izdaniya/yaroslavskaya-oblast/yaroslavskaya-starina.

Para bellum: военно-ист. журн. URL: http://www.vzmakh.ru/para-bellum/.

History Illustrated: ист. журн. URL: http://www.history-illustrated.ru/about.php.


1. Обозначьте периодизацию формирования русской исторической журналистики.

2. Дайте общую характеристику типологической картины истори-ческой периодики 2-й половины XIX в.

3. Перечислите основные типологические черты классического историко-литературного журнала.

4. Каковы были основные цели и задачи изданий Истпарта 1920–1930-х годов?

5. Обозначьте основные тенденции развития исторической журна-листики периода перестройки.

6. Каковы тенденции развития исторической специализированной периодики на современном этапе ее развития?

7. Приведите примеры развития современной региональной исто-рико-краеведческой периодики.

§ 3. Формирование традиций отечественной научно-популярной журналистики в сфере физкультуры и спорта

Сфера физической культуры и спорта является одной из обшир-нейших областей человеческой деятельности, затрагивающей не только физическое воспитание и развитие, но также психологию, биомеханику, медицину, фармакологию, строительство спортив-

§ 3Формирование традиций отечественной научно-популярной...

202


ных сооружений, управление процессами физической культуры и спорта, экономику и т. д. При этом физическая культура рас-сматривается как один из видов общей культуры, как творческая деятельность по освоению, совершенствованию, поддержанию и восстановлению ценностей в сфере физического совершенство-вания человека, в самореализации его физических и духовных способностей и ее социально-значимые результаты1.

Деятельностная сфера физической культуры охватывает мас-совую, лечебную, адаптивную физкультуру, а также спорт, кото-рый отличается большей самостоятельностью, нежели осталь-ные компоненты, имеет собственную целевую установку и объем личностных ценностей. Его неотъемлемыми особенностями яв-ляются ярко выраженная состязательность, стремление к победе и достижению результатов, требующие повышенной мобилиза-ции физических, психических и нравственных качеств человека, которые совершенствуются в процессе рациональной трениров-ки и участия в соревнованиях. Спорт выделяется особо, и в тра-диционном выражении физкультура и спорт вынесен не только за рамки физкультуры в узком понимании этого термина, но и за рамки физической культуры в широком смысле.

Как отмечают исследователи, «важное значение, которое при-дается физической культуре и спорту, требует глубокого науч-ного обоснования, совершенствования средств и методов физи-ческого воспитания и спорта»2. В основе физического развития лежат биологические законы (закон упражняемости, закон на-следственности, закон возрастной ступенчатости, закон един-ства форм и функций организма, закон единства организма и среды), а значит оно управляемо. «С помощью соответствующим образом подобранных и организованных мероприятий с исполь-зованием физических упражнений, различных видов спорта, рационального питания, режима труда и отдыха и т. д. можно в широком диапазоне изменять в необходимом направлении пока-затели физического развития»3.

Изучение этих возможностей управления физическим раз-витием определяет формирование научных основ физической культуры и спорта. Принято выделять несколько исторически

203

сложившихся направлений, по которым движется научная мысль в этой сфере.

1. Формирование физической культуры и здорового образа жизни. Сюда входят такие вопросы, как физическое воспитание детей, молодежи, проблемы массовой физической культуры на-селения, профессионально-прикладная физподготовка.

2. Научные проблемы спорта высоких достижений и подго-товки спортивного резерва. Здесь в центре внимания ученых на-ходятся отбор и начальная спортивная подготовка, спортивная ориентация, управление тренировочным процессом, проблемы многолетней спортивной подготовки, технико-тактической под-готовки, психологии спорта, систем подготовки спортсменов к соревнованиям, управление предсоревновательным и постсо-ревновательным состояниями спортсменов, развитие качеств спортсменов и т. д.

3. Организационное, правовое, ресурсное и информационное обеспечение сферы физической культуры и спорта. По этому на-правлению боóльшая часть исследовательских усилий посвяще-на управлению физкультурой и спортом на разных уровнях, раз-витию международного спортивного движения, рациональному строительству и использованию спортивных сооружений и ин-вентаря.

4. Проблемы совершенствования подготовки, повышения ква-лификации и переподготовки: подготовка физкультурно-спор-тивных кадров, дополнительное физкультурное образование, преподавание отдельных дисциплин в физкультурных учебных заведениях.

5. Медико-биологические проблемы физической культуры и спорта. Данное направление включает в себя медико-биологиче-ские проблемы развития человека, влияние различных физиче-ских нагрузок на организм человека в различных условиях, ле-чебная физическая культура, реабилитация после травм.

Согласованному развитию всех направлений научных иссле-дований, внедрению теоретических результатов в практику физ-культуры и спорта призвана способствовать, среди прочих своих задач, специализированная спортивная периодика.


204


Для спортивной журналистики, начиная с первых шагов ее становления в России в XIX в., в качестве неотъемлемых и ос-новополагающих функций были присущи воспитание, просве-щение и образование аудитории. Еще первые спортивные жур-налисты и редакторы видели своей миссией передачу каждому заинтересованному человеку четких представлений о том, зачем необходимо заниматься спортом, как правильно подходить к делу телесного и духовного развития. Популяризация спортивно-го движения и его ценностей, повышение грамотности в разных аспектах спортивной деятельности, формирование необходимых качеств и привычек были направлены на повышение культуры — физической в частности и общечеловеческой в целом.

Подход к изучению и реализации физических возможностей организма был одним из ключевых в деятельности многих прак-тиков и теоретиков спорта, группировавшихся вокруг редакций специализированных изданий, которые рассматривали спорт как важный фактор укрепления и сохранения здоровья. Идя впереди общества, спортивная пресса укореняла в его сознании представления о спорте как о проводнике в жизнь научных изо-бретений и открытий, их испытателе и популяризаторе, дающем импульс к дальнейшему усовершенствованию и развитию воз-можностей человека.

Одновременно и во взаимозависимости со становлением спортивного движения велась активная дискуссия о месте и роли спорта в жизни русского общества. Обсуждалась необхо-димость модернизации физического воспитания в военной и образовательной сферах, шел процесс становления научно-тео-ретических основ физического развития человека. Эти вопросы в своих работах, публикациях и публичных выступлениях за-трагивали Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Н. И. Пиро-гов, К. Д. Ушинский, Л. Н. Толстой, И. М. Сеченов, И. П. Павлов, Е. А. Покровский, А. Д. Бутовский. Грандиозная заслуга в ста-новлении научно-методических вопросов физического развития принадлежит доктору П. Ф. Лесгафту. «П. Ф. Лесгафт положил на-чало научному анализу физического воспитания, рассматривая его с позиций анатомии и физиологии, педагогики и психологии.

205

…Величайшая заслуга Петра Францевича состоит в том, что он научно раскрыл неразрывную связь физического воспитания с умственным, нравственным и эстетическим воспитанием, их взаимосвязь и взаимообусловленность»4.

Логичным следствием такого понимания роли спортивной пе-чати, когда во главу угла ставилось не просто информирование читателей о спортивных событиях, а просветительско-образова-тельное воздействие, привело в начале ХХ в. к возникновению изданий, ставивших своей основной целью популяризацию и распространение научно обоснованных знаний о пользе и необ-ходимости спорта.

В 1910 г. в Санкт-Петербурге секретарь Совета Общества те-лесного воспитания «Богатырь» С. К. Архангельский, педагог, посвятивший много трудов и усилий изучению вопросов физи-ческого воспитания детей и подростков, предпринял издание журнала «Физическое образование и спорт». Этот ежемесячник выпускался в традициях толстых журналов XIX в., наполнялся по большей части объемными статьями, докладами и лекциями первых теоретиков телесного совершенствования. С журналом сотрудничали доктора А. К. Анохин, А. С. Вирениус, В. Н. Песков, профессор Г. И. Турнер, преподаватель Е. Е. Тевяшов. Многие из них были связаны с обществом «Богатырь» или с существовав-шим при нем гимнастическим институтом.

Этот оригинальный, первый в своем роде журнал прекратился, однако, уже в ноябре 1910 г. Спортивная аудитория в России, еще достаточно ограниченная в начале ХХ в. по численности и глу-бине погружения в узкоспециальные вопросы отрасли, не была готова принять чрезвычайно научный характер и сухой, акаде-мичный стиль издания. Наверняка повлияла на судьбу журнала и смерть самого деятельного члена редакции, известного ис-следователя и пропагандиста различных форм физического раз-вития, врача общества «Богатырь» А. С. Вирениуса. Он активно сотрудничал со многими периодическими изданиями, не толь-ко специализированными, но и общественно-политическими, в частности, всякий раз широкий резонанс в спортивной среде вы-зывали его выступления на страницах газеты «Новое время». Как


206


считала редакция журнала «Физическое образование и спорт», «для России А. С. Вирениус имел то значение, какое в свое время имел Ж. Ж. Руссо для Франции и для Европы, высказываясь в го-рячей проповеди столь же необходимого внимания к физической природе, как и к душевной. <…> В течение всей своей жизни он всегда был одним из первых членов общественных учреждений, цель которых… соприкасалась с заботами о правильной поста-новке телесного и умственного воспитания детей»5.

В начале ХХ в. еще не существовало физиологии физической культуры как самостоятельного раздела физиологии человека. Отдельные исследователи, энтузиасты физического воспитания и телесного развития, работали обособленно, самостоятельно, и тем значимее и ответственнее была роль журналов о спорте, которым выпала непростая задача налаживать циркуляцию све-дений о достижениях науки в спортивной среде, доносить до спе-циалистов отрывочные сведения о влиянии тех или иных физи-ческих упражнений на состояние физиологических функций.

В системе русской спортивной печати до 1917 г. возникли изда-ния, которые уже рассматривали спорт в первую очередь именно как важный фактор физического развития и здоровья человека. Таковой, например, была принципиальная позиция ежемесячно-го иллюстрированного журнала «Сила и здоровье» (С.-Петербург, 1909–1914), формировавшего настоящий культ красивого, силь-ного и здорового человеческого тела. Уже в программном объ-явлении о подписке своей главной задачей редакция ставила идейную борьбу за «правильное физическое воспитание народа» и «разумный, чистый, благородный спорт». Для журнала с пер-вых номеров стал характерен четкий научно-методический и воспитательный уклон. Основными отделами, определявшими лицо издания, в журнале являлись «Статьи руководящие», «Ста-тьи научно-популярные», «Рациональная тренировка», «Гигиена спорта», «Спорт в школе, армии и флоте», «Портреты и биогра-фии выдающихся любителей и профессионалов». Публикуемая информация часто носила научно-методический характер, жур-нал распространял необходимые теоретические исследования по медицине и гигиене спорта, практические разработки опыт-

207

ных тренеров и спортсменов, давал наставления по правильной тренировке, позволяющей гармонично развивать все группы мышц и укрепляющей здоровье в целом. У редакции было четкое представление о том, что она желает выпускать журнал с науч-но-педагогическим уклоном, отражающий актуальные вопросы теории и практики физического воспитания, в то время, когда в российской спортивной печати ничего подобного еще не было.

Создатель журнала и его редактор Г. И. Трунн сумел собрать очень сильный авторский коллектив. С ним сотрудничали дея-тели спорта, известные всей читающей спортивной России как компетентные специалисты и знатоки вопросов физического развития: доктора А. К. Анохин и В. К. Крамаренко из Киева; великолепный тяжелоатлет и организатор российского спорта Л. А. Чаплинский; многосторонний спортсмен, член 10 гимна-стических обществ Н. В. Тарасов и многие другие деятельные и авторитетные спортивные журналисты.

Также интересен как пример издания, посвященного физи-ческому развитию, киевский журнал «Красота и сила», кото-рый, пусть и выходил лишь на протяжении 1913 г., все же успел оставить яркий след. Этот «двухнедельный иллюстрированный журнал физического воспитания и спорта» под девизом, позаим-ствованным у В. Гёте, «Только из совершенной силы рождается красота» начал выпускать в 1913 г. редактор-издатель А. А. Ро-ханский при активном участии двух наиболее известных в Киеве деятелей спорта, уже упоминавшихся А. К. Анохина и В. К. Кра-маренко. Редакция «Красоты и силы» уведомляла читателей в первом же номере: «Имя „новорожденного“ выбрано не случай-но, мало того — оно не расплывчато и не прячется под обычное слово „спорт“. Мы, таким образом, с первой страницы определя-ем свою позицию: все, что красиво в спорте, все, что дает силу в спорте. О здоровье мы и не упоминаем, так как спорта антиги-гиеничного, спорта без здоровья мы не будем знать. Нам такого спорта не надо. Следовательно, все уродливое мы будем исследо-вать и указывать как на ненормальное явление. Только сочета-ние красоты и силы, под общим покровом здоровья, может дать истинного физически-развитого человека»6.


208


По сути, оба журнала были посвящены тому явлению, которое вскоре в советской России получит название «физическая куль-тура». Однако до революции это словосочетание было не в ходу, сильно уступая по частоте употребления терминам «физическое развитие», «физическое воспитание», «атлетика», «гимнасти-ка», «спорт». Возможно, именно это обстоятельство и помешало российским изданиям, позаимствовавшим программу и модель авторитетного французского журнала «La Culture physique» (Па-риж, 1904–1914), перенять у него также и название.

Значение двух близких по духу изданий — «Сила и здоровье», «Красота и сила» — заключается в том, что их в определенной мере можно считать предшественниками типа физкультурно-спортивного журнала, который сформировался в советское время. На их примере можно проследить преемственность тра-диций, которая сохранялась при всей очевидной разности до-революционного и советского этапов в развитии спорта и спор-тивной журналистики в нашей стране. Эту преемственность можно увидеть не только в сохранении и переносе на новую почву идей, представлений, научно-теоретических разработок, но даже в судьбе отдельных деятелей спорта, исследователей и журналистов.

Например, одними из самых ценных материалов в «Силе и здоровье» были публикации доктора В. Н. Пескова, который при основании журнала начал вести постоянный раздел «Фи-зическое образование», где размещал свои научно-популярные лекции по теории физического воспитания. Старший врач 2-го Балтийского флотского экипажа, лектор Императорской Воен-но-медицинской академии, он долгое время изучал постановку врачебной гимнастики в Европе. Позже стал основателем первой в России школы плавания (в 1908 г., в Шувалове на Суздальском озере), был активным деятелем Шуваловского яхт-клуба, вице-председателем Российского общества спасения на водах, одним из организаторов Общества телесного воспитания «Богатырь», директором одноименного института. Если обобщить все выше-сказанное, доктор Песков являлся одним из основателей в России научного подхода к изучению физического воспитания, осново-

209

положником спортивной медицины и гигиены. После револю-ции Песков не прекратил напряженной работы, в 1919 г. стал одним из видных участников первого Всероссийского съезда по физической культуре, принес свои знания и опыт на службу мо-лодой Советской республике.

Еще более показательна судьба доктора В. В. Гориневского, специалиста, заложившего в 1920-е годы научные основы вра-чебного контроля советской физической культуры и спорта. Последователь П. Ф. Лесгафта, врач и преподаватель, знаток в области закаливания организма, методологии физического вос-питания, он печатал медицинские статьи и доклады о пользе и значении спорта во многих дореволюционных журналах, его имя было широко известно читателям спортивной прессы. В 1910 г. Гориневский основал в Петербурге при Тенишевском училище специальную лабораторию по изучению проблем воздействия и переноса физических нагрузок, а после 1917 г. стал создателем первой в Россию кафедры физической культуры при Самарском университете. С 1923 г. он стал заведующим научным отделом Государственного центрального института физической культуры в Москве, направив его работу на унификацию методов антро-пометрических исследований, возглавил кафедру научного кон-троля за физическим развитием, являлся виднейшим научным авторитетом Высшего совета физической культуры. Гориневский был удостоен персональной пенсии от Совнаркома за «ту боль-шую роль, которую сыграл в развитии советской физкультуры в ее широком, научном понимании»7.

Таким образом, после революции научная и публицистиче-ская активность В. В. Гориневского, В. Н. Пескова и ряда других врачей и педагогов не только не угасла, но возросла, получив бо-лее значительную поддержку государства, чем было прежде, что позволило им внести неоценимый вклад в становление совет-ской науки о физической культуре и спорте, стоять у истоков та-кого авторитетного издания, как «Теория и практика физической культуры». Ими интенсивно исследовались вопросы врачебного контроля физических упражнений и спортивных соревнований, и эти изыскания легли первым камнем в основу мощнейшей на-


210


учно-методической базы, на которую впоследствии опирался со-ветский спорт.

Само своеобразие советской модели физкультурно-спортив-ного движения и обслуживающей его потребности профильной прессы вызывало необходимость укрепления и развития научно-популярного направления. Исследователь спортивной журнали-стики Е. А. Слюсаренко, назвав такую модель «инструменталь-ной», указывал среди причин, повлиявших на ее формирование, своеобразие политико-экономического устройства советского общества; особое место физкультуры и спорта среди государ-ственных приоритетов новой власти и сложившиеся принципы отношений СМИ и государства (партии). Он отмечал: «Способ государственного управления спортом в СССР строился на связях социальных функций спорта с основными функциями государ-ства (хозяйственно-организаторской, культурно-воспитатель-ной, оборонной и др.)»8.

В соответствии с новой моделью изменилось восприятие спор-та, который стал рассматриваться как составная часть более ши-рокого понятия — физическая культура. Этот термин прочно во-шел в практический и научный лексикон только с конца 1910-х годов — так, в 1919 г. в Москве был проведен первый съезд по физической культуре. Физическая культура, в свою очередь, вос-принималась как часть общей культуры социалистического об-щества, одна из сфер социальной деятельности, направленная на укрепление здоровья, развитие физических способностей че-ловека и использование их для решения общественных и госу-дарственных задач. Физическая культура была призвана служить задачам воспитания нового человека, воплощающего в себе гар-монию духовного развития и физического совершенства, и поэ-тому система физического воспитания должна была быть научно обоснованной.

Соответствующим образом для решения этих задач выстраи-вался функционал советской физкультурно-спортивной печати, для которой просветительско-образовательные установки были не менее важны, чем агитация и пропаганда. Большая советская энциклопедия авторитетно свидетельствовала: «В СССР Ф.-с. п. —

211

элемент системы коммунистического воспитания, сочетающий популяризацию массового физкультурного движения и спорта с освещением организационно-методических и научно-теоретиче-ских вопросов их развития»9.

Спортивная пресса, таким образом, играла роль коллектив-ного тренера, популяризатора и распространителя наиболее эф-фективных, современных и совершенных методов повышениях мастерства спортсменов и физкультурников. Конечно, от уста-новления советской власти и первых опытов по внедрению в ши-рокие массы физической культуры и спорта до успехов на Олим-пийских играх и возникновения «великой спортивной державы» с «передовой спортивной наукой» лежали десятилетия поисков, усилия многих замечательных деятелей спорта и тысячи страниц газетно-журнальной периодики.

На начальном этапе наиболее значимую роль в приобще-нии населения Советской республики к спорту сыграло Главное управление Всевобуча (всеобщего военного обучения), учреж-денное в апреле 1918 г. Органы Всевобуча создавали военно-спортивные клубы при военкоматах, на заводах и фабриках, в учебных заведениях, обучая молодежь призывного возраста гимнастике, легкой атлетике и другим доступным видам спорта при помощи спортсменов прежних дореволюционных спортив-ных обществ, мобилизованных в качестве инструкторов. Для подготовки кадров инструкторов в октябре 1918 г. в Москве был создан институт физической культуры, вскоре подобный инсти-тут появился и в Петрограде — эти организации с их научно-ис-следовательскими кабинетами и лабораториями были первыми, специально созданными для внедрения научного контроля за развитием физкультуры.

Первый этап научного изучения вопросов физкультуры и спорта в Советской России можно отсчитывать с 1919 г., когда в Институте физической культуры им. П. Ф. Лесгафта впервые была открыта кафедра физиологии. Ее первым заведующим был известный физиолог Л. А. Орбели, а с 1927 г. кафедру возглавил его ученик А. Н. Крестовников. Именно под его руководством были начаты систематические исследования по физиологии фи-


212


зической культуры и спорта в середине 1920-х годов. Физиология же физической культуры, будучи тесно связанной с анатомией, биохимией, биомеханикой, а также со спортивной медициной и гигиеной, выступает фундаментом для теории и методики физи-ческой культуры вообще и спорта в частности10.

С окончанием Гражданской войны необходимость в такой строго военизированной организации, какой был Всевобуч, от-пала, и ведущая роль перешла гражданской организации — в июне 1923 г. при Всероссийском ЦИК был создан Высший совет физической культуры (ВСФК). Непосредственно за ведение науч-но-исследовательской работы по физкультуре в его рамках отве-чал научно-методический комитет (НМК) ВСФК. Ему напрямую подчинялись, согласовывая с ним планы своей работы, институ-ты физкультуры в Москве, Ленинграде, Харькове, Тифлисе, науч-но-исследовательские кабинеты по физкультуре, ведомственные исследовательские учреждения, лаборатории. С этого времени началась плановая и централизованная научно-исследователь-ская и методическая работа в области физического воспитания и спорта.

Возглавил ВСФК советский партийный и государственный деятель, теоретик медицины, инициатор социальной гигиены, один из основателей советской системы здравоохранения, нар-ком здравоохранения доктор Н. А. Семашко. Ему принадлежал известный лозунг середины 1920-х годов: «Без врачебного кон-троля нет советской физкультуры». Именно Семашко определял в то время направление развития советской физкультуры, и по-этому оно неизбежно было связано с интересами Наркомздрава. Отсюда вытекало понимание задач физкультуры прежде всего в изучении биологических свойств деятельности человека и состо-яния населения, в гигиенизации быта. Физкультура рассматри-валась как средство профилактики, восстановления культуры и здоровья населения. Все физкультурные мероприятия имели ги-гиеническую направленность и подлежали строгой дозировке со стороны врачебного контроля. Со временем стало понятно, что такие ограниченные биологически-здравоохранительные уста-новки Н. А. Семашко не соответствовали задачам развития со-

213

ветской физкультуры, которая ими не ограничивалась, а включа-ла в себя в качестве одного из составляющих элементов.

В 1930-е годы, в связи с потребностями обеспечения взятого страной курса на индустриализацию, физкультура стала рас-сматриваться в первую очередь как средство повышения произ-водительности на предприятиях и подготовки резерва Красной армии. Изучение физической культуры приобрело строго при-кладной (производственный или военизированный) характер, отовсюду со страниц печати звучали требования сближения те-ории и практики, служения научной мысли решению практиче-ских задач.

Началась работа по внедрению физкультурных мероприятий в производственный процесс. Исследовались физиологическое, биомеханическое влияние разных групп упражнений и видов спорта. Они воспринимались как фактор научной организации труда, предупреждающий утомление в процессе рабочей смены, повышающий производительность труда. Было организовано научное изучение применения производственной гимнастики, которая приобрела главенствующее значение. К работе были привлечены лучшие научные силы: А. Н. Крестовников, С. П. Ле-тунов, А. Ц. Пуни, И. М. Коряковский, С. Л. Фейгин, С. В. Янанис и др. В середине 1930-х годов производственная гимнастика про-водилась свыше чем на 1000 промышленных предприятий.

Одновременно с этим в 1930-е годы физкультура и спорт в СССР приобретают массовый характер, а из среды физкультур-ников в ряде видов спорта начинают выделяться наиболее ода-ренные спортсмены, способные бороться за рекорды, сопоста-вимые с мировыми. Это, в свою очередь, потребовало не только медицинского контроля за спортсменами, но и физиологическо-го обоснования тренировочного процесса направленного на до-стижение высоких спортивных результатов. Больше внимания ученых стало уделяться технике и тренировке большого спорта, проводились исследования, направленные на выявление пра-вильных режимов тренировки спортсменов, реакции организма на разные виды нагрузки, расходование энергии. В центр внима-ния становятся возможности мобилизации и восстановления ор-


214


ганизма, условия, при которых лучшие результаты достигаются наиболее быстро.

Надо отметить к тому же, что вся научная работа в этот пе-риод должна была соответствовать положениям марксистско-ле-нинской теории физической культуры, бороться за подлинную советскую систему физической культуры на основе комплекса ГТО, способствовать окончательному завершению перестройки физкультработы по производственному принципу. И — противо-стоять буржуазным течениям в физкультуре и спорте. Так, напри-мер, в 30-е годы ХХ в. «в СССР была по идеологическим мотивам ликвидирована педология, стремившаяся прочитать задатки че-ловека через призму генетики, антропологии, физиологии, пси-хологии, социологии»11.

Развитие научных знаний в сфере физической культуры и спорта логичным образом замедлилось в 1941 г. в связи с нача-лом Великой Отечественной войны. Физкультурные организа-ции активно включились в работу по вос становлению здоровья и возвращению в строй раненых солдат и офицеров средствами лечебной физической культуры. В госпиталях, батальо нах выздо-равливающих и других лечебных учреждениях работали более 2000 методистов лечебной физкультуры. Разработкой методов ее применения в этот период занимались такие видные специ-алисты, как профессора В. К. Добровольский и И. М. Саркизов-Серазини.

Второй значимый период в становлении научных основ физ-культуры и спорта, ознаменованный к тому же сменой вектора развития, начался сразу после завершения Великой Отечествен-ной войны. Наряду с развитием массовой физической культуры и спорта последовало развитие спорта высших достижений, что было связано с выходом советских спортсменов на международ-ную арену. Начиная со второй половины 1940-х годов результа-том послевоенной популярности и влияния СССР стали: резкое увеличение числа контактов с зарубежными спортсменами, вступление в состав членов международных спортивных феде-раций и высокие результаты представителей Советского Союза на крупнейших соревнованиях — Олимпийских Играх, чемпи-

215

онатах мира и Европы. Следом пришло осознание — советские спортсмены способны претендовать на мировое лидерство, что соответствовало устремлениям внешней политики и идеологии СССР с ее патерналистским уклоном по отношению к странам формирующегося коммунистического лагеря.

Для большого, рекордного спорта характерны изнурительные физические и нервно-психические нагрузки, следовательно, в послевоенный период интенсивно осуществлялись исследова-ния по физиологической характеристике физических качеств (сила, быстрота, выносливость), по энергетике мышечной дея-тельности. На первый план вышли закономерности функциони-рования сердечно-сосудистой и дыхательной систем, централь-ной нервной системы. Подверглись перестройке организация и планирование учебно-тренировочного процесса в сборных ко-мандах — спортсмены перешли на круглогодичные тренировки, повысились объем и интенсивность тренировочных занятий, в содержание тренировочного процесса стали шире внедряться ре-зультаты научных исследований.

В итоге одной из особенностей спортивной системы СССР — уникальных, присущих только ей, делающих ее единственной в своем роде и передовой — наряду с массовостью, всенародно-стью советского спортивного движения и особыми духовными качествами советских спортсменов позиционировалась и мощ-ная научно-методологическая база. Опора советского спорта на новейшие достижения науки, прогрессивные методы обучения и подготовки оценивалась как неоспоримое достоинство советско-го спорта: «Победоносные выступления сборных команд СССР на Олимпийских играх, многих чемпионатах мира и Европы со всей убедительностью доказали, что Советский Союз имеет не только самое массовое физкультурное движение, но и передовую, не-прерывно прогрессирующую спортивную науку»12.

В дальнейшие десятилетия этот вектор не только сохранился, но и все больше усиливался. В постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 1966 г. указывалось, что физкультурное дви-жение должно базироваться на научно-обоснованной системе физического воспитания, последовательно охватывающей все


216


группы населения, начиная с детского возраста. Особое внима-ние обращалось на необходимость коренного улучшения физи-ческого воспитания учащейся молодежи.

Активный поиск способов активировать биохимические, фи-зиологические, психические резервы организма элитных спорт-сменов для сохранения за советским спортом мирового лидер-ства привел в 1970-е годы к третьему периоду развития науки физической культуры и спорта. Он «характеризуется преимуще-ственно исследованием функциональных резервов организма (А. С. Мозжухин, Н. В. Зимкин, Е. Б. Сологуб, А. Б. Гандельсман и др.), исследованием влияния нетрадиционных средств трениров-ки, таких как сауна, массаж, гидромассаж, фармакологические средства и т. д., а также физиологических аспектов спортивного отбора»13.

Спорт высоких достижений, все более обособляясь от массо-вой физической культуры, стал концентрироваться в различно-го типа спортивных школах, центральных спортивных клубах, командах мастеров, национальных сборных по разным видам спорта. Изменилась система подготовки спортсменов. Круглого-дичные тренировки по 5–6 раз в неделю, применение новейших спортивных технологий обусловили научную разработку пробле-матики многолетней спортивной подготовки, технико-тактиче-ской подготовки, психологической подготовки, подведения спор-тсменов к решающим соревнованиям в оптимальной форме. При сборных командах по видам спорта создавались специализиро-ванные научные бригады, укомплектованные исследовательской аппаратурой с применением комплекса средств для активного восстановления работоспособности спортсменов и поддержания их спортивной формы. В ряде районов страны были созданы цен-тры олимпийской подготовки по летним и зимним видам спорта.

Научно-популярное направление в советской физкультурно-спортивной журналистике в своей эволюции отразило все изме-нения, происходившие в данной сфере, и задачи, которые в раз-ные периоды истории возникали перед исследователями.

Так, рождение советской физкультурно-спортивной печати в мае 1922 г. связано с деятельностью Всевобуча и Наркомздрава,

217

которые на начальном этапе отвечали за развитие физкультуры в республике. Тогда вышел в свет первый номер двухнедельного научно-популярного журнала «Физическая культура», бывшего официальным органом Главного управления Всевобуча. Сре-ди его постоянных сотрудников были руководители Всевобуча Н. И. Подвойский и К. А. Мехоношин, а также уже упоминавши-еся врачи Н. А. Семашко, В. В. Гориневский и В. М. Песков. От-вечая требованиям момента, редакция поставила перед собой задачу пропаганды физкультуры как средства облегчения труда и гармоничного развития трудящихся, поэтому журнал в целом имел теоретический характер, регулярно печатал научные ста-тьи по актуальным вопросам наряду с практическими советами и наставлениями.

С появлением в июле 1922 г. еще одного издания, двухне-дельного журнала «Известия спорта», который стал органом ин-формативного плана, где преимущественно освещались в виде хроники, отчетов, корреспонденций разнообразные спортив-ные события, «Физическая культура» перешла на ежемесячный выпуск и «потяжелела», все больше отдавая предпочтение объ-емным теоретическим и научным статьям, обширным обзорам, методическим рекомендациям и т. д.

В 1924 г. вместо «Физической культуры» стал выходить журнал «Известия физической культуры», а «Известия спорта» были пре-образованы в «Красный спорт». Необходимость реформирования была вызвана сменой покровителя: к этому времени руководство физкультурно-спортивным движением и его печатью перешло от военного ведомства к гражданскому — ВСФК.

Кроме того, изменилась и сама аудитория. Н. А. Семашко в конце 1924 г. отмечал: «Наше физкультурное движение уже проходит первую ступень своего развития… вместе с ростом ф. к. вырос и читатель журнала. Основной задачей журнала стано-вится не только агитация и пропаганда ф. к. и руководство мас-совым движением, но и углубление работы, уточнение методов, разработка программных вопросов и научно-популярное осве-щение теории ф. к., а также возможно более полное техническое руководство»14.


218


Исходя из своих научных взглядов, Н. А. Семашко регулярно печатал в журнале руководящие статьи о пользе и значении для здоровья сна, отдыха, солнца, гигиены, правильного питания и разумной организации производственного процесса, настаивая на том, что именно в соблюдении этих элементов быта и состоит настоящая физическая культура.

Показательно, что из всех отделов, существовавших в журна-ле, на первом месте значился «Научный», на втором — «Учебный и программно-методический». Впрочем, это не означало, что только «Известия физической культуры» могли поднимать науч-ные вопросы и заниматься их популяризацией. В несколько иной степени это было присуще и «Красному спорту». Один из его ве-дущих сотрудников, К. А. Мехоношин, так описывал разделение обязанностей двух изданий: «Вопросы научного порядка также должны получить освещение в обоих журналах, конечно под раз-ными углами зрения. В массовом журнале... они должны быть преимущественно увязаны с различным отчетным материалом по различным состязаниям, выступлениям и о работе наших организаций. <...> Специальные статьи популярно-научного характера надо дать в первую очередь на темы, связанные с ги-гиеной физических упражнений, но обязательно с хорошими на-глядными иллюстрациями, показывающими как полезное, так и вредное влияние физических упражнений. Значит — задача тут в широкой популяризации научных сведений. Совсем иначе долж-ны быть поставлены научные вопросы во втором журнале. Здесь прежде всего обходимо уделить внимание систематической ин-формации о научных достижениях в области физической культу-ры, в понятной форме нужно ознакомить нашего организатора с вопросами научного контроля и, главным образом, дать мате-риал, отвечающий запросам его практической деятельности»15.

Можно констатировать, что к 1925 г. типология советской спортивной прессы в целом уже сложилась, четко выделились два основных типа изданий. Первый — это журнал, освещающий преимущественно научно-методические вопросы физической культуры и нацеленный на уже подготовленную аудиторию — специалистов, инструкторов, организаторов. Второй, более мас-

219

совый тип — еженедельник или двухнедельник, помещающий на своих страницах разнообразную информацию по физкультуре и спорту и рассчитанный на широкий круг физкультурников.

Яркими примерами данных двух типов стали журналы «Тео-рия и практика физической культуры» и «Физкультура и спорт». Первый из них появился в 1925 г. как «сборник научных трудов и статей по вопросам физической культуры» и как бесплатное при-ложение к журналу «Известия физической культуры». С 1926 г. «Теория и практика физической культуры» выходила уже в каче-стве самостоятельного научно-популярного журнала, наполнен-ного «руководящими статьями по организационным, научным и методическим вопросам» физической культуры и спорта и посвя-щенного углубленной проработке этих вопросов в исполнении наиболее авторитетных специалистов в сфере физического вос-питания и оздоровления населения.

Ответственным редактором был назначен народный комиссар здравоохранения Н. А. Семашко, редакторами стали профессора, доктора медицинских наук В. В. Гориневский и Б. А. Ивановский. Б. А. Ивановский — еще один выдающийся врач, педагог, орга-низатор физической культуры, занимавшийся ее внедрением в практику здравоохранения, проблемами физиологии спорта, вра-чебного контроля над физкультурой, социально-бытовой диагно-стики и профилактики здоровья. Автор многих исследовательских работ и учебных пособий, доцент кафедры теории и методики физической культуры в ГЦИФК, консультант по врачебно-физ-культурным вопросам в Наркомздраве, он известен также еще и своей научно-популяризаторской деятельностью в журналистике. Помимо работы в журнале «Теория и практика физической куль-туры» Б. А. Ивановский стал инициатором появления передач утренней гимнастики на советском радио, составлял комплексы упражнений для них. Во многом благодаря его усилиям гимна-стика по радио не ограничивалась формальным руководством и простыми советами. Радиофизкультурников учили простейшим формам психофизиологического самоконтроля и самонаблюде-ния — например, считать и записывать пульс, изучать процессы нервно-психического утомления и восстановления.


220


Помимо вышеназванных специалистов сотрудниками журна-ла также были профессора Н. А. Бернштейн, В. К. Крамаренко, А. А. Крассуская, А. Н. Крестовников, И. М. Саркизов-Серазини, ректор ГЦИФК А. А. Зикмунд и многие другие заслуженные авто-ры, заложившие основы распространения в нашей стране научно обоснованных взглядов на физическую культуру, методическому и организационному прогрессу и преобразованию отрасли.

Целевой аудиторией издания были врачи, педагоги, инструк-торы физвоспитания и все интересующиеся углубленной про-работкой вопросов теории и практики физической культуры. Журнал информировал их о развитии научной мысли в области физической культуры в СССР и за границей, печатал оригиналь-ные и переводные статьи, давал обзоры экспериментальных ра-бот, научных съездов, конференций и публикаций. В программу каждого выпуска входили: 1) руководящие статьи по организа-ционным, научным и методическим вопросам, 2) оригиналь-ные экспериментальные работы научно-исследовательского ха-рактера, 3) критические очерки новых систем физвоспитания, 4) статьи по технике и методике отдельных видов физкультуры, 5) обзоры заграничной и русской литературы по отдельным во-просам, 6) рецензии и рефераты важнейших русских и загранич-ных работ по физической культуре.

«Теория и практика физической культуры» с периодичностью шесть номеров в год выходила до 1931 г. и прекратилась по по-литическим и идеологическим мотивам, попав в струю репрес-сий, направленных против интеллигенции, ученых, творческих работников, став жертвой борьбы с буржуазными отклонениями и тенденциями в спорте. Но в 1937 г., когда задача повышения обороноспособности страны вновь подтвердила необходимость массового, хорошо организованного и обеспеченного соответ-ствующими знаниями физкультурного движения, выпуск был возобновлен уже в формате ежемесячного научно-популярного журнала. В передовой статье первого номера возрожденного из-дания звучала риторика военного времени: «В области физиче-ской культуры и спорта в СССР работает целая армия организа-торов, преподавателей, врачей, научных работников, тренеров,

221

судей, инструкторов, активистов-общественников. От вооружен-ности этих людей специальными знаниями зависит рост и каче-ство физической культуры. <…> Широкая пропаганда научных основ физической культуры в массах, повседневная работа над повышением уровня соответствующей теоретической подготов-ки физкультурных кадров, усиление внимания к вопросам науч-ного изучения и обоснования физкультурной практики — самый верный путь к тому, чтобы ликвидировать издержки и недостат-ки массового физкультурного движения и поднять все его каче-ственные показатели на высоту, достойную страны социализма.

Журнал „Теория и практика физической культуры“ ставит своей основной задачей пропаганду научных основ физической культуры и повышение уровня специальных теоретических, ор-ганизационных, методических и технических знаний в первую очередь у командного состава советской физической культуры. <...> Журнал будет стремиться своевременно давать работни-кам физической культуры новейший материал по вопросам те-ории, организации, методики и техники физической культуры и спорта, знакомить их с опытом научных исследований, имеющих наиболее актуальное практическое и теоретическое значение»16.

С еще одним перерывом — в годы Великой Отечественной войны — журнал существует, не меняя кардинально своего ха-рактера, до сих пор. За 90 лет деятельности издания в нем были опубликованы десятки тысяч статей по проблемам теории и методики физического воспитания и спортивной подготовки, истории, теории, философии и социологии спорта, спортивной педагогики, медицины, физиологии, морфологии, биомехани-ки, кинезиологии и других научных дисциплин. С одной сто-роны, журнал был важнейшим средством профессиональной подготовки и совершенствования педагогического мастерства специалистов сферы физической культуры и спорта, являясь их спутником, практическим советчиком, научным консультантом. С другой стороны, редакция журнала всегда уделяла значитель-ное внимание и оказывала поддержку фундаментальным на-правлениям науки. Так, по мнению исследователей, «поистине фундаментальное историческое значение для науки о движени-


222


ях человека, для обоснования системно-структурного подхода к их изучению имели опубликованные в журнале в 20–30-е годы статьи Н. А. Бернштейна, а затем и его учеников и последовате-лей. Мировое признание трудов Н. А. Бернштейна, его фундамен-тальный вклад в процесс рождения и становления кибернетики как науки об управлении сложными динамическими системами были во многом обеспечены этими научными публикациями, давно ставшими библиографическими раритетами»17.

Публикации журнала всегда отражали те направления, кото-рые преобладали в развитии физкультурно-спортивного движе-ния в СССР, обеспечивая их идейной, научной, методической и организационной поддержкой. В 1920–1930-е годы основным партийно-государственным приоритетом было создание массо-вости физкультурного движения для подготовки бойцов и стро-ителей коммунизма. В послевоенные годы центр тяжести науки и практики переместился в сторону интересов международного спорта высших достижений. Эпоха «застоя» стала периодом наи-большего внимания и интереса к Олимпийским играм. Но в лю-бых условиях журнал «Теория и практика физической культуры» продолжал вносить свой вклад в становление и укрепление авто-ритета отечественной спортивной науки, содействовал мирово-му признанию высокого уровня профессионализма наших педа-гогов, тренеров, спортивных врачей, спортсменов.

Помимо достаточно узкоспециализированного издания, каким была «Теория и практика физической культуры», в Советском Со-юзе, исходя из тех целей и задач, которые изначально ставились в условиях инструментальной модели перед физкультурно-спор-тивной печатью, возникла целая система спортивных журналов научно-популярного характера. Они были посвящены не столько освещению текущих моментов спортивной действительности, не только их комментированию и осмыслению, но прежде всего — постановке актуальных проблем, разработке концептуальных теоретических материалов. Пропаганда физкультуры и спорта, воспринимавшаяся в качестве составной части управления физ-культурным движением, рассматривалась как целенаправленная деятельность по распространению, популяризации и внедрению

223

в сознание людей физкультурно-спортивных знаний (научно обо-снованных советов, рекомендаций, методических концепций) с целью внедрения физкультуры и спорта в повседневную жизнь и быт самых широких слоев населения.

Именно таким изданием был флагман советской физкультур-но-спортивной печати, ведущий центральный спортивный жур-нал «Физкультура и спорт», выходивший с 1928 г. Освещая об-щие проблемы физкультуры и спорта в СССР, он всегда содержал методические советы и рекомендации по физкультуре и спорту, рассчитанные на группы читателей всех возрастов и всех степе-ней подготовленности. Авторами журнала — и это было доброй традицией советской спортивной прессы — наряду с журнали-стами становились сами чемпионы и их тренеры (Г. Знаменский и Н. Озолин, А. Бухаров и И. Сергеев, Б. Аркадьев и А. Тарасов, и многие-многие другие), которые делились с читателями техни-ческими секретами, методическими наработками, советами по тренировке.

Интересным явлением в спортивной журналистике довоен-ных лет стало появление первого специально методического органа, посвященного конкретному виду спорта. Ежемесяч-ный иллюстрированный журнал «Гимнастика» начал выходить с 1937 г., был «рассчитан на кадры работников физкультуры (руководящие работники, преподаватели, методисты, инструк-тора, врачи, педагоги) на мастеров гимнастики и широкий физкультурный актив»18. Журнал помимо публикации инфор-мационных материалов о гимнастических соревнованиях ос-вещал организационные вопросы своего спорта, помещая на своих страницах огромное число методических статей, активно привлекал в качестве авторов спортсменов и тренеров. Он по-ложил начало советской отраслевой спортивной журналистике, внушил поклонникам других видов спорта надежду, что скоро и они получат свой журнал.

Однако до начала войны этого так и не произошло, а широ-кое развертывание физкультурно-спортивного движения после четырехлетнего перерыва происходило уже в иных условиях, не-жели те, что определяли его развитие в 1930-е годы. С началом


224


холодной войны роль спорта как средства агитации и пропаган-ды советского образа жизни возросла многократно. Спортивные победы на международных соревнованиях стали все чаще ис-пользоваться в качестве действенного идеологического оружия в противостоянии двух общественно-политических систем для демонстрации преимущества и превосходства каждой из них.

Ключевым документом, определившим пути развития спорта и спортивной журналистики в СССР в этот период, стало приня-тое в 1948 г. постановление ЦК ВКП(б) «О ходе выполнения ко-митетом по делам физической культуры и спорта директивных указаний партии и правительства», суть которого сводилась к тому, что в качестве главной цели в сфере спорта выдвигалось за-воевание советскими спортсменами мирового первенства по ос-новным видам спорта. Центр тяжести науки и практики в сфере спорта окончательно переместился в сторону интересов спорта высших достижений. Спортивной журналистике предстояло обе-спечить возможную поддержку этой глобальной цели — в том числе организационную, научную и методическую.

Соответственно задачи продвижения спорта высших достиже-ний на основе массовой популяризации определенных (прежде всего олимпийских и особенно — «медалеёмких») видов спорта потребовали совершенствования системы распространения ин-формации учебно-методического характера. Центральные и ре-спубликанские общеспортивные издания, спортивные отделы в общественно-политических газетах были недостаточно приспосо-блены для выполнения этой задачи. К тому же в социалистических странах Восточной Европы подобные методические издания име-лись у большинства массовых видов спорта (в ЧССР выходило 15 методических журналов по определенным видам спорта: «Лыжный спорт», «Водный спорт», «Ручной мяч», «Баскетбол», «Волейбол» и т. д., в Венгрии — 16, в ГДР — 28!). К опыту соседей и союзников было решено присмотреться, в итоге 1950–1960-е годы ознамено-вались появлением ряда изданий, направленных на усиление раз-вития «советской школы» сразу в нескольких видах спорта.

В 1955 г. начал выходить новый иллюстрированный ежеме-сячный журнал «Спортивные игры», в первой передовой статье

225

которого, обращенной к будущим читателям, раскрывалось его предназначение: «Журнал призван помогать спортсменам ре-шать в области спортивных игр основные задачи, поставленные Коммунистической партией, советским правительством, всем советским народом перед физкультурным движением нашей страны — добиваться всемерного расширения массовости спор-та, повышения уровня спортивного мастерства и на этой основе завоевания советскими спортсменами мирового первенства»19.

Журнал занимался распространением учебно-методического, судейского и организационного опыта в игровых видах спорта, делал общим достоянием передовые методики обучения и трени-ровки спортсменов, творческие искания тренеров, тактические и технические новинки, результаты научных исследований по био-метрии и биомеханике, ценные наработки инструкторов-обще-ственников.

В том же 1955 г. в издательстве «Физкультура и спорт» начал выходить еще один орган Комитета по физической культуре и спорту — ежемесячник «Легкая атлетика», который был наце-лен на освещение вопросов развития всех видов легкой атлети-ки. В традиционной статье «К читателям» утверждалось: «У нас в стране есть все условия для того, чтобы советские легкоатлеты в ближайшие годы стали сильнейшими в мире. Почему же эти условия используются слабо? Почему мало советских фигури-рует в таблице мировых рекордов? Почему у нас еще так низки достижения прыгунов в высоту и бегунов на средние дистан-ции? Почему еще мало легкоатлетов — мастеров спорта? Одна из важных причин этого отставания — слабое распространение передового опыта среди широких масс молодежи и среди тре-неров»20.

На ликвидацию этого отставания и был направлен новый журнал, рассчитанный на несколько категорий читателей: тре-неров, спортсменов-мастеров, спортсменов-разрядников, судей, преподавателей, работников физкультурных организаций. В нем помещались научно-исследовательские работы в области лег-кой атлетики, статьи об опыте работы тренеров, методические материалы в помощь преподавателям; освещались вопросы, свя-


226


занные с состоянием работы по легкой атлетике в ведомствах и спортивных обществах, союзных республиках и коллективах физкультуры; детально разбиралась техника и тактика ведущих иностранных спортсменов.

Линейка научно-популярных, методических журналов о спорте была продолжена такими изданиями, как «Футбол-Хоккей», «Шах-маты в СССР», «Спорт в СССР», «Спорт за рубежом», «Физкульту-ра в школе», «Турист», «Гимнастика» и т. д. Именно в 1960-е годы окончательно утвердились основные черты системы советских спортивных СМИ: преобладание изданий журнального типа; ключевая установка на методическое обеспечение спортивного процесса; ориентация на профессиональные и комбинирован-ные уровни аудитории. Наряду с научно-теоретической линией в журналистике, освещавшей основные сферы научных исследова-ний (социологические, медико-биологические, педагогические, спортивно-технические) и отражавшей интересы ученых, трене-ров, врачей и прочих специалистов, активно функционировало направление, посвященное раскрытию и пропаганде передового опыта тренировки, передаче методик обучения более широкой аудитории, доступному описанию творческих поисков тренеров и спортсменов.

Сложившаяся в 1960-е годы система спортивной журналисти-ки, решая задачи пропаганды и научно-методического обеспече-ния сферы спорта и физической культуры, сохранялась до конца существования СССР, когда уступила место иной модели, воз-никшей в условиях всеобщей коммерциализации в 1990-е годы. В рамках новой модели выстраивались совсем другие взаимоот-ношения с аудиторией и кардинально менялся функционал, в том числе и в вопросах воспитания, просвещения, распространения научных знаний. На первый план в качестве высших ценностей вышли практики ведения здорового образа жизни, укрепления личностных культурных потребностей человека, соображения престижа, моды, общественной и персональной реализации. Это потребовало пересмотра прежних приоритетов, наряду с которы-ми, к сожалению, были радикально «пересмотрены» и формиро-вавшиеся десятилетиями традиции и ценности.

227


1 См.: Николаев Ю. М. Теория физической культуры: функциональный, цен-ностный, деятельностный, результативный аспекты. СПб.: С.-Петерб. гос. акад. физ. культуры им П. Ф. Лесгафта, 2000.

2 Баранов В. Н., Смеловская З. К. Основные направления научных исследова-ний и тематика докторских диссертационных работ в сфере физической куль-туры и спорта. М.: Сов. спорт, 2005. С. 4.

3 Научные основы физической культуры и здорового образа жизни: учеб. по-собие / под общ. ред. Д. Н. Давиденко. СПб.: СПбГТУ, БПА, 2001. С. 16.

4 Деметер Г. С. Очерки по истории отечественной физической культуры и олимпийского движения. М.: Сов. спорт, 2005. С. 29.

5 Памяти д-ра мед. Александра Самойловича Вирениуса // Физ. образова-ние и спорт. 1910. № 4. С. 74.

6 От редакции // Красота и сила. 1913. № 1. С. 1.7 Проф. Валентин Владиславович Гориневский: к предстоящему юбилею //

Изв. физ. культуры. 1926. № 18. С. 11.8 Слюсаренко Е. А. Специализированные журналы о спорте: типологические и

профильные характеристики: автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 2003. С. 12.9 Валиахметов А. К. Физкультурно-спортивная печать // Большая советская

энциклопедия. Т. 27. М.: Сов. энцикл., 1977.10 Научные основы физической культуры и здорового образа жизни. С. 86.11 Там же. С. 149.12 Семибратский Б. А. Спортивная пресса Украины в борьбе за выполнение

партийных решений о дальнейшем развитии физической культуры и спорта: автореф. дис. … канд. пед. наук. Минск, 1975. С. 18.

13 Научные основы физической культуры и здорового образа жизни. С. 88.14 Семашко Н. О наших изданиях // Изв. физ. культуры. 1924. № 22. С. 2.15 Мехоношин К. О наших журналах // Известия физической культуры. 1924.

№ 11. С. 2.16 О задачах журнала // Теория и практика физической культуры. 1937. № 1.

С. 1.17 Бальсевич В. К., Лубышева Л. И. На пути к столетию журнала «Теория и

практика физической культуры» (рупора российской спортивной науки) // Те-ория и практика физической культуры. 2005. № 11. С. 3.

18 Гимнастика. 1937. № 1.19 К читателям // Спортивные игры. 1955. № 1. С. 1.20 К читателям // Легкая атлетика. 1955. № 1. С. 1.


228



Алексеев К. А., Ильченко С. Н. СМИ в сфере физической культуры и спорта: учеб. пособие. СПб.: Юрайт, 2014.

Бальсевич В. К., Лубышева Л. И. На пути к столетию журнала «Теория и практика физической культуры» (рупора российской спортивной на-уки) // Теория и практика физической культуры. 2005. № 11. С. 3–5.

Баранов В. Н., Смеловская З. К. Основные направления научных ис-следований и тематика докторских диссертационных работ в сфере физической культуры и спорта. М.: Сов. спорт, 2005.

Деметер Г. С. Очерки по истории отечественной физической куль-туры и олимпийского движения. М.: Сов. спорт, 2005.

Научные основы физической культуры и здорового образа жиз-ни: учеб. пособие / под общ. ред. Д. Н. Давиденко. СПб.: СПбГТУ, БПА, 2001.

Николаев Ю. М. Теория физической культуры: функциональный, цен-ностный, деятельностный, результативный аспекты. СПб.: С.-Петерб. гос. акад. физ. культуры им П. Ф. Лесгафта, 2000.


1. Какие исторически сложившиеся направления можно выделить в научном изучении сферы физической культуры и спорта?

2. Кто в России был среди первопроходцев, заложивших научно-те-оретические основы физического развития человека?

3. Назовите издания, рассматривавшие спорт как важный фактор фи-зического развития и здоровья и выходившие в России до 1917 г. Какие со-держательно-тематические особенности характеризовали их программу?

4. Перечислите основные причины, которые определяли важность научно-популярного направления в советской физкультурно-спортив-ной журналистике.

5. Какие этапы становления научных взглядов на физкультуру и спорт можно выделить на протяжении советского периода? Каковы их особенности?

229

6. Опишите основные вехи и ведущих деятелей в истории развития ключевого для сферы спортивной науки издания СССР журнала «Тео-рия и практика физической культуры».

§ 4. Эволюция экологической журналистики в России: влияние социально-политических факторов

Экологическая журналистика в России на протяжении по-лутора веков развивалась под влиянием различных факторов: политические режимы, идеологии, индустриализация, войны, научные прорывы, общественные движения, природные и тех-ногенные катастрофы, цензура и гласность. В данной главе мы рассмотрим этапы становления отечественной экологической журналистики сквозь призму социально-политической ситуа-ции в стране: обозначим функциональное назначение, основные тренды, ключевые персоналии и организации, сыгравшие свою роль в ее развитии.

Первые предпосылки зарождения экологической журналисти-ки в России обозначились в конце XIX в. С этим периодом вре-мени была связана целая серия масштабных географических экс-педиций, а также ботанических и зоологических исследований. Существенную роль здесь сыграли военные, осуществлявшие ис-следовательскую работу в Заполярье, на Кавказе и в Азии. Инте-рес к природе проявляли и в университетских кругах. Крупными тиражами выходили издания российских путешественников и ученых: «Жизнь животных» А. Брема, «Настольная книга охотни-ка» С. Бутурлина, 17-томник «Природа» Л. Сабанеева и др.

Путешественник, зоолог, исследователь Азии Леонид Сабане-ев — один из основоположников отечественной экологической журналистики. Он публиковал не только научные труды, но был также издателем и редактором первой периодики о природе. В 1873 г. начал издавать журнал «Природа», с 1874 по 1877 г. изда-

§ 4Эволюция экологической журналистики в России...

230


вал и редактировал «Журнал охоты». Этот журнал позднее, в 1878 г. Л. Сабанеев объединил с «Журналом Императорского общества охоты». Так на свет появилось новое издание «Природа и охота»1. С 1888 по 1897 г. ученый редактировал «Охотничью газету». Од-новременно с журналистской деятельностью Сабанеев активно работал в первых природоохранных сообществах (секретарем, а затем и заместителем директора Московского общества испыта-телей природы), разрабатывал Устав Русского охотничьего клуба.

Стоит отметить, что одновременно со взрослой экологической журналистикой в конце XIX — начале XX в. появилась журнали-стика детская. С 1902 по 1918 г. успешно существовал детский журнал «Светлячок»2, читательской аудиторией которого были малыши 4–8 лет. Одна из основных задач издания состояла в том, чтобы в доступной форме познакомить детей с явлениями при-роды. Материалы носили информационный, образовательный и развлекательный характер.

В конце XIX в. стали образовываться первые природоохранные сообщества. Их появление можно связать со стремительно раз-вивавшейся промышленностью и ее постепенно усиливавшим-ся техногенным воздействием на окружающую среду. Во главе новоявленного общественного движения в защиту памятников природы стояли: братья географ В. Семёнов-Тян-Шанский и эн-томолог А. Семёнов-Тян-Шанский, ботаники В. Талиев и И. Боро-дин, зоологи Д. Соловьев и А. Кожевников, лесовод Г. Морозов, антрополог и географ Д. Анучин. Эти выдающиеся ученые первы-ми предложили «этико-эстетический подход к охране дикой при-роды и к заповедному делу»3, что укладывалось в мировоззрение интеллигенции того времени. Данный факт важен, поскольку именно интеллигенция в основном поддерживала новое эколо-гическое движение и стояла у истоков появления экологически ориентированной журналистики.

В 1890-х годах движение начало реализовывать первые шаги в заповедном деле. Так, в 1892 г. русский геолог и почвовед В. До-кучаев предложил создание специальных заповедных станций. Идею поддержали соратники ученого. И уже в 1898 г. был открыт первый частный биосферный заповедник «Аскания-Нова».

231

В начале XX в. проблемам охраны природы начинают уделять внимание и на уровне государственной власти. В 1912 г. была создана первая постоянно действующая природоохранная ко-миссия при Императорском географическом обществе, которая заложила основы охранной системы объектов природного насле-дия России4. Главное управление землеустройства и земледелия Департамента земледелия России также внесло свой вклад в раз-витие заповедного дела. Было инициировано более полусотни экспедиций с целью создания заповедников на Камчатке, в Пе-чорской тайге, в дельтах Волги и Саяны, на Северном Урале и в Прибайкалье.

В период революционных событий и смены политических ре-жимов экологическое движение продолжало свое дело. В 1916 г. был создан первый российский государственный биосферный заповедник в Бурятии — «Баргузинский заповедник». В 1917 г. В. Семёнов-Тян-Шанский предложил уникальный проект запо-ведной сети России. В 1922 г. получила поддержку Народного комиссариата и Академии наук инициатива ведущего теоретика российского заповедного дела Г. Кожевникова «О нуждах охраны природы РСФСР»5. В 1923 г. Кожевников с группой ученых-еди-номышленников вошел в состав Комитета по охране памятников природы при Наркомпросе РСФСР, а в 1924 г. стал председателем Временного совета общества.

В 1920-х годах в советской прессе фигурировали такие эколо-гические темы, как заповедное дело, развитие природоохранного движения, учение о биосфере В. Вернадского6. Стали появляться многочисленные журналы и вестники федерального и регио-нального уровня: «Охрана природы», «Живая природа», «Ураль-ский охотник», «Украинский охотничий вестник» и др. Уровень отечественной экологии, по оценкам западных ученых, был на-столько высоким, что в США до сих пор защищаются докторские диссертации по данному этапу советской истории. Журналисти-ка периода 20–30-х годов осваивала новое направление: перевод научного знания в общедоступную информацию7.

В 1922 г. кооперативное издательство «Молодая гвардия» при ЦК ВЛКСМ стало выпускать целую серию детских и юношеских


232


изданий: журналы «Мурзилка», «Сельская молодежь», «Техни-ка — молодежи», «Юный натуралист», «Молодая гвардия», «Во-круг света», газета «Пионерская правда». «Детская советская публицистика вобрала в себя накопленный опыт дореволюцион-ной журналистики. Публицистические жанры дореволюционной детской публицистики питались фольклорной и литературной традицией, как и советская детская журналистика»8. Среди тра-диционных для того времени тем помимо жизни советских детей и труда были также темы природы и новой деревни. В 1928 г., когда издание детских журналов перешло под кураторство Цен-трального бюро юных пионеров, в некоторых из изданий появи-лись такие рубрики, как, например, «Лесная газета» и «Умный фотограф».

Сформировавшееся в 1920-е годы путем гражданских иници-атив экологическое движение в условиях хозяйственной и по-литической централизации страны постепенно было сведено на нет9, поскольку индустриализация вычеркнула природоохран-ные мероприятия из списка приоритетов страны. 1940–1950-е годы стали периодом становления в СССР антропоцентрической идеологии порабощения природы.

В 1948 г. главный идеолог «лысенковщины» И. Презент заявил о том, что «охранять природу от советского человека нелепо»10. Данный лозунг дал начало новому идеологическому направле-нию работы советских СМИ, в освещении социально-политиче-ских отношений в системе «общество — природа». Курс был взят на тиражирование стереотипа «советский человек — покоритель природы». Государство делало всё, чтобы этот лозунг воплотить в жизнь: была разрушена уникальная система заповедников, а на их месте начато строительство вредных промышленных произ-водств; закрылось финансирование научно-исследовательских проектов; были репрессированы руководители экологического движения. «Весь послевоенный период, начиная с 1948 г., был насыщен большими и малыми столкновениями между официоз-ной партийной наукой и истинными учеными, наполнен дискус-сиями, многие из которых закончились трагически для их участ-ников»11.

233

По нашему мнению, данный исторический период можно счи-тать точкой отсчета формирования до сих пор успешно цветуще-го российского «пользовательского менталитета», суть которого состоит в «паразитирующей» функции человека в отношении природы. Природа оказалась в самом низу ценностной иерар-хии: в обществе, благодаря антиэкологической пропаганде, ста-ли распространяться «доминантно-покорительные модели по-ведения»12, природоохранные меры стали восприниматься как тормоз прогресса. Экологическая информация была закрыта для журналистов. Все журналистские материалы подвергались жест-кой многоуровневой партийной цензуре, по причине чего до се-редины 80-х годов экологическая ситуация в стране со страниц газет выглядела исключительно позитивно.

В 1960-х годах, когда санкции в отношении экологов ослабе-ли, обозначился рост озабоченности экологическими проблема-ми среди массовой общественности. На местах стали формиро-ваться группы экоактивистов. Точкой отсчета данного процесса исследователи называют событие, оказавшее серьезное техно-генное влияние на окружающую природную среду, — строитель-ство целлюлозно-бумажного комбината на озере Байкал (1965–1970 гг.).

Помимо групп экоактивистов при естественнонаучных и тех-нических факультетах университетов и институтов страны стали появляться дружины по охране природы. Первая подобная дру-жина была создана в 1960 г. на биологическом факультете МГУ им. М. В Ломоносова. В 1972 г. около 30 дружин объединились в Движение дружин по охране природы (ДДОП). Основная де-ятельность ДДОП сводилась к борьбе с браконьерством, массо-выми вырубками елей в предновогодний период и сбором ди-корастущих растений, к организации новых природоохранных объектов и работе с властью на местах по вопросам охраны от-дельных видов животных и растений. Помимо этого Движение дружин осуществляло программы экологического образования школьников, экологической пропаганды населения, экологи-ческого туризма. К 1980 г. движение включало в себя более 100 дружин по всей стране.


234


В период с 1960 по 1980 г. экологическая журналистика стано-вится романтизированной. В советских СМИ и в художественной литературе развиваются темы научных экспедиций и путеше-ствий, главными героями которых становятся геологи, этнологи, зоологи и другие представители естественных наук. В журнали-стике активно используются художественно-публицистические жанры. Выходят в свет очерки и зарисовки, описывающие при-родные ландшафты, флору и фауну Сибири, Камчатки и других живописных регионов страны. Одним из первых, кто начал пи-сать о природе на страницах газет в публицистических жанрах, был писатель, журналист, путешественник В. Песков, который сегодня в медиасреде считается патриархом отечественной эко-логической журналистики.

Василий Михайлович Песков13 (1930–2013) родился в селе в Воронежской области в семье машиниста и крестьянки. После окончания школы стал киномехаником. С детства увлекался природой: любил фотографировать, сочинять. В 1953 г. начал ра-ботать в воронежской газете «Молодой коммунар» сначала фото-графом, а после успешной публикации первого очерка «Апрель с лесу» — штатным корреспондентом. Карьера молодого журнали-ста стремительно развивалась. В 1956 г. он стал обозревателем газеты «Комсомольская правда» в Москве, являясь постоянным автором рубрики «Окно в природу». Любимым жанром Пескова стал очерк. Свой первый сборник очерков «Записки фоторепор-тера» он выпустил в 1960 г. Далее в 1963 г. был издан сборник «Шаги по росе», за который писатель получил Ленинскую пре-мию. Параллельно с писательской деятельностью он продолжал совершенствоваться на поприще журналистики. С 1975 по 1990 г. был ведущим телевизионной передачи «В мире животных».

За свою творческую жизнь В. Песков написал десятки книг о природе: «Край света» (1967), «Земля за океаном» (1975, 1977, 2007), «Речка моего детства» (1978, 1993), «Птицы на проводах» (1982), «Таежный тупик» (1983), «Аляска больше, чем вы дума-ете» (1994) «Странствия» (1991, 1999, 2006), «Окно в природу» (2001, 2010) и др. Журналист до последнего дня писал о природе. За вклад в отечественную журналистику Василий Михайлович

235

награжден Орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2003 г.); за персональный вклад в развитие СМИ — Премией Правительства РФ в области СМИ (2013 г.). Имя Василия Песко-ва, выдающегося журналиста-эколога, было присвоено Воронеж-скому заповеднику.

В 1970-х годах в советской печати стала популярна тема при-умножения растительного мира страны. По словам Л. Кохановой, печать начала демонстрировать свои организационные функции в природоохранных мероприятиях с целью помощи научному поиску14. Журналисты в это время активно освещали ход экспе-диций и проводили среди читателей конкурсы на участие в них, вели переписку со школьниками, задействовали в работе над ма-териалами представителей науки, привлекали к научным проек-там внимание массовой аудитории. В данном случае показателен пример поддержки со стороны печати инициативы И. Мичурина по сбору необходимых материалов для селекционных опытов.

В 1970-е годы пресса собирала вокруг себя большое количество неравнодушных молодых активистов, мобилизуя их посредством журналистских материалов. Таким образом, можно сделать вы-вод, что функция природоохранного образования, присущая эко-логической журналистике, имеет давнюю традицию и опыт реа-лизации в отечественных СМИ.

В 1980-х годах остро стала ощущаться проблема доступа к экологической информации. Одной из главных целей государ-ственной информационной политики в сфере экологии было тщательное замалчивание экологических проблем и катастроф. Средства массовой информации описывали СССР исключитель-но как благополучный регион, в котором нет места серьезным экологическим проблемам. «Шаг за шагом стала формировать-ся главная ось противостояния: общественное мнение против ведомственного, то есть фактически — общественный интерес против корпоративного. <…> По сути это был прообраз кон-фликта между государством и гражданским обществом»15. Ини-циатором и ведущей силой конфликта было научное сообщество. Среди основных сред, порождавших экологических активистов, были университеты и научные институты, творческие союзы и


236


СМИ. А «гнездами» движения по-прежнему оставались дружины. Как и во времена царской России, роль интеллигенции в форми-ровании экологического движения была первостепенной. Осо-бое значение здесь играл обмен знаниями, информацией, про-фессиональными навыками и человеческими ресурсами, а также альтруизм. Активисты пытались реализовать интеллектуальный потенциал, что позже стало основным двигателем экологической субполитики в России.

Лишь на заре Перестройки, когда страну потрясла череда экологических катастроф (чернобыльская трагедия, загрязне-ние Байкала, гибель Аральского моря), СМИ стали открыто го-ворить о реальной экологической ситуации в стране. По словам М. Шкондина, одновременно с проявлением общественного ин-тереса к правдивой экологической информации в стране начали формироваться социально-политические условия, при которых потребности аудитории могли быть удовлетворены16.

Этап открытия экологической информации на государствен-ном уровне начался с доклада советских экспертов о последстви-ях чернобыльской аварии на заседании МАГАТЭ в Лондоне в 1986 г.17 Профессиональное стремление журналистов к сенсаци-ям оказало тогда существенное влияние на расширение гласно-сти и распространение экологической информации в Советском Союзе. Аварии, катастрофы, низкая эффективность природоох-ранных мер — всё это стимулировало появление потребности мониторинга экологической ситуации гражданским обществом. Эта потребность способствовала активизации экологического движения, что в свою очередь обусловило корректировку функ-ций экологической журналистики и появление на рубеже 1990-х годов специализированных экологических СМИ как в центре, так и на периферии. По словам Л. Кохановой, в это время областные, краевые и республиканские государственные комитеты по охра-не природы совместно с экологическими организациями учреж-дают свои периодические издания и бюллетени18.

Небывалую активизацию экологического движения в конце 1980-х годов вызвали приведшие к ослаблению политические ре-формы М. Горбачева. Экологическое движение в России в этот

237

период характеризуется массовым появлением природоохран-ных формирований, которые различались как по организации (фонды, ассоциации, клубы, комитеты, союзы, объединения и т. д.), так и по направлению деятельности (экологическое об-разование и воспитание, пропаганда экологических знаний, научно-техническая и практическая природоохранная деятель-ность, организация клубных движений по естественнонаучным направлениям, общественный контроль за соблюдений природо-охранного законодательства и т. д.).

В 1988 г. появилось крупнейшее объединение неправитель-ственных экологических организаций Социально-экологиче-ский союз (СоЭС) и запустила свои первые проекты в России международная природоохранная организация Всемирный фонд дикой природы (WWF). В связи с изменениями политического и экономического контекстов, с распадом Советского Союза, эко-номическими и рыночными реформами 1990-х годов экологиче-ское движение начинает постепенно политизироваться и видо-изменяться. В 1991 г. появляется Лига зеленых партий, которая в этом же году переименовывается в Российскую партию зеленых. В 1992 г. создается Экологическая партия России. В 1993 г. о сво-ем появлении заявляет Конструктивно экологическое движение КЕДР, которое в 1994 г. также преобразуется в политическую партию. В это же время в России официально начинают свою деятельность крупнейшие международные экологические орга-низации (с 1992 г. — GreenPeace, а с 1994 г. — WWF), которые внесли и продолжают вносить колоссальный вклад в развитие оте чественной экспертной экологической журналистики.

Масштабность экологического движения 1990-х годов яви-лась результатом повышения уровня информированности и со-циальной активности людей, что в свою очередь стало стимулом активного развития форматов экологической коммуникации, в том числе и экологической журналистики. Экопроблематика все чаще появлялась в журналистских материалах, становилась предвыборной платформой для отдельных депутатов, фракций и партий. В ситуации радикальных изменений в социально-по-литической и экономической жизни страны общественность ис-


238


пытывала потребность в анализе происходящего, что послужило причиной появления аналитических жанров в экологической журналистике. Развитие экологического направления в журна-листике выявило спрос на специально подготовленных журнали-стов и авторов из экспертного сообщества, от которых аудитория ожидала научно обоснованных предложений по решению эколо-гических проблем.

В конце XX в. участниками экодвижения, в особенности орга-низациями, продвигавшими пропагандистско-информационные и образовательные инициативы, выпускаются более полусотни экологически ориентированных газет, журналов, бюллетеней — от дорогих иллюстрированных журналов («Эконорд» и «Экос») до самиздатовских малотиражек («Парквей» и «Ecodefence!»). Свои корпоративные издания начинают выпускать крупные эко-логические организации: СоЭС, Bellona, WWF, GreenPeace и др. Помимо печатной прессы «зеленые» пытаются выйти на более эффективные каналы массовой коммуникации — телевидение и радио. Так, в Алтайском крае телекомпания «Катунь», организо-ванная Алтайским отделением СоЭС, имела в местном телеэфире более шести часов ежедневного экологически ориентированного вещания.

Социально-экологический союз внес наибольший вклад в раз-витие отечественной экспертной экологической журналисти-ки — как в практическом, так и в теоретическом плане. Так, член СоЭС Нижегородский Экоцентр «Дронт» с 1990 г. по настоящее время издает 16-полосную ежемесячную газету «Берегиня». Га-зета является благотворительным некоммерческим изданием, распространяется в 65 регионах России (по общественным эко-логическим и природоохранным организациям, школам и би-блиотекам, естественнонаучным факультетам, законодатель-ным органам власти)19. Основная цель издания — рассказать о деятельности существующих в стране природоохранных орга-низациях, экологических проблемах на местах. Издание явля-ется качественным, публикует материалы по большей части в аналитических и публицистических жанрах. Среди постоянных авторов — журналисты-экологи, члены СоЭС, эксперты из науч-

239

ного сообщества со всей России. «Берегиня» неоднократно ста-новилась победителем конкурсов экологической прессы «Эколо-гия России», лауреатом премии Союза журналистов России «За журналистское мастерство», а также имеет награды губернатора Нижегородской области.

С появлением в России всемирной сети Интернет экожурна-листика начинает меняться как количественно, так и качествен-но. Печатные издания стали иметь на виртуальных площадках экологических организаций электронные версии. Спектр ин-формационной активности «зеленых» существенно расширился. СоЭС, который к концу 1990-х годов стал носить статус между-народного союза, наладил выпуск электронного журнала «Вести СоЭС», начал вести два новостных портала «Экосводка» и «Эко-порт — Зеленые новости», а также организовал работу специ-альных узкопрофильных информационных проектов «Лесное обозрение», «Нефтяное обозрение», «Экоправо» и «Обществен-ные ресурсы и образование». Помимо информационной деятель-ности Союз сформировал библиотеку профильной периодики по экологическим темам, а также издал учебные пособия для жур-налистов и PR-специалистов по работе с экологической инфор-мацией. Работы специалистов по экологической журналистике МСоЭС — О. Берловой, В. Борейко 20, В. Колесниковой21, В. Кочи-невой22 — обязательны для тех, кто планирует заниматься эко-журналистикой как практик или исследователь.

О самостоятельно оформившемся в конце XX в. направлении «экологическая журналистика» свидетельствует и появление в России профильного журналистского сообщества. В 1994 г. в Санкт-Петербурге появилась первая Ассоциация журналистов-экологов, которая спустя 15 лет стала действовать под эгидой Союза журналистов России. Ассоциация содействует профессио-нальной творческой деятельности российских журналистов, спе-циализирующихся в экологической тематике. Среди основных задач определяет способствование утверждению и реализации свободы массовой информации, укреплению гарантий права граждан на оперативное получение всесторонней и достоверной информации в области сохранения окружающей среды23 и т. д.


240


Однако, если говорить о массовых общественно-политических СМИ, в 1990-х годах в медийной повестке дня фигурировали по большей части темы социального и политического кризисов, дефолта, войны в Чечне. Экологические сообщения появлялись от случая к случаю, чаще всего в контексте перечисленных тем. Постепенно с экранов телевизоров, с газетных полос и радийных эфиров стали пропадать профильные рубрики, посвященные природе и природоохранной тематике, существенно сократились образовательно-просветительские программы и издания, ориен-тированные на детскую аудиторию.

В 2000-е годы этап развития экологической журналистики можно описать следующим образом. Для этого времени ха-рактерно: ослабление российского экологического движения; усиление влияния западных экологических организаций и ак-тивизация их информационных потоков; экологическая тема становится оружием в информационных войнах межгосудар-ственного значения, инструментом политики «мягкой силы»; появление специально подготовленных экожурналистов и пресс-секретарей; появление профильного экожурналистского образования на уровне ведущих вузов страны и частных школ журналистики; формирование пула экспертов от науки и эколо-гических организаций; уменьшение количества экологических сообщений в массовых СМИ (предпочтение отдается темам эко-логических скандалов и катастроф); развитие SMM-технологии как эффективного канала трансляции экологических новостей и экополитической пропаганды.

Отечественные экологические организации не имеют доста-точных финансовых средств и социально-политического веса, поэтому их деятельность не так масштабна в сравнении с зару-бежными экогигантами и практически не освещается СМИ. Дру-гая ситуация с западными организациями, действующими на территории России. В их распоряжении миллионные бюджеты, масштабные PR-кампании, влиятельный пул сторонников, среди которых политические лидеры, звезды кино и шоу-бизнеса, ми-ровые бренды. Для удержания целевой аудитории международ-ные экологические организации держат целые медиахолдинги,

241

в которые входят пресс-центры, собственные СМИ, издательства, продакшн-студии, PR- и SMM-отделы.

Серьезное влияние на развитие экологически ориентирован-ных информационных процессов в России оказали такие зару-бежные экологические организации, как GreenPeace, WWF и Bel-lona. Организации принесли на отечественный рынок новейшие западные технологии производства и подачи экологической ин-формации. Рассмотрим опыт адаптации данных технологий на отечественном рынке.

Всемирный фонд дикой природы (WWF) — одна из круп-нейших независимых международных природоохранных ор-ганизаций, объединяющая около пяти миллионов постоянных сторонников и работающая более чем в 100 странах. Свое пред-ставительство в России открыла в 1994 г., а в 2004 г. стала рос-сийской национальной организацией. За 20 лет работы Фонд успешно осуществил более 300 полевых проектов в 47 регионах России и вложил свыше 70 млн. евро в работу по сохранению и приумножению природных богатств России24. Представители организации являются постоянными членами общественных советов при законодательных органах власти на федеральном и региональном уровнях, разрабатывают законодательную и кор-поративную документацию, регламентирующую деятельность ресурсодобывающих компаний. Фонд имеет репутацию серьез-ной экспертной организации с качественным кадровым ресур-сом: доктора и кандидаты наук, победители конкурсов и лауре-аты премий в области экологии и экологической информации. Для отечественных СМИ WWF является поставщиком квалифи-цированных экспертов в различных областях знаний по вопро-сам экологии. Однако организация и сама активно осуществляет информационную политику.

Так, WWF имеет корпоративную газету «Панда»25, где публи-кует новости Фонда, результаты полевых исследований, истории сотрудников. Каждый номер посвящен отдельной природоох-ранной теме или региону России, в котором работают отделения Фонда. Выходит газета с 2002 г. три раза в год, имеет печатную и электронную версию, распространяется по почте среди сторон-


242


ников организации, позиционирует себя как «место встречи сто-ронников» и «клуб друзей» Фонда.

Еще одно издание WWF — журнал «Устойчивое лесопользова-ние»26 — выходит при поддержке партнера компании IKEA четы-ре раза в год. Имеет также печатную и электронную версии, рас-пространяется бесплатно. Аудитория журнала — это работники лесного хозяйства, лесной бизнес, представители природоохран-ных организаций и органы власти. «Устойчивое лесопользова-ние» освещает вопросы лесной политики и права, экологической ответственности лесного бизнеса, лесопользования и т. д.

WWF также выпускает специальное деловое издание «Панда-Times»27 о природе и бизнесе, посвященное экологическим про-блемам и ориентированное на деловую аудиторию. С 2001 по 2010 г. газета выходила при поддержке финской медиагруппы Sanoma Independent Media, с 2011 г. спонсором является компа-ния Tetra PAK.

Помимо традиционных СМИ Фонд издает ежегодные отчеты по итогам своей деятельности, пособия для сотрудников пресс-служб представительств, активно распространяет экологические новости через официальный сайт и социальные сети. В арсенале WWF: ежедневно обновляющаяся лента новостей на сайте, фото- и видеогалерея, три профильных блога, представительства на Facebook, VKontakte, Twitter и Instagram, собственный канал на YouTube.

В отличие от WWF, который представляет серьезную каче-ственную экспертную экожурналистику в том числе и в традици-онных форматах, GreenPeace специализируется на скандальных инфоповодах для общественно-политических СМИ. В качестве собственных каналов распространения экологических сообще-ний организация использует социальные сети и блоги, считая, что их основная аудитория находится именно там. Среди попу-лярных блогов GreenPeace можно выделить: «Green_pla.net» (всё о событиях, акциях и проектах), «Лесополоса» (о работе лесной программы), «Живи Байкал»28. Большие бюджеты организации позволяют ей формировать качественный авторский контент, держать штат PR-специалистов, копирайтеров, операторов и

243

фотографов. Благодаря этому у организации среди конкурентов самая большая аудитория: 4062 подписчика и 7 411 878 просмо-тров на канале YouTube, 67 055 фолловеров на Facebok, 89 942 участника в сообществе VKontakte, 282 000 читателей на Twitter и 1503 подписчика в Instagram.

Норвежская экологическая организация Bellona29 появилась в России в 1998 г. Отдает предпочтение аналитической работе, особое внимание уделяя проблемам ядерного сектора и радиа-ционным загрязнениям. Большая часть информационных мате-риалов, которые готовят сотрудники Bellona, представляет собой аналитические проблемные статьи, отчеты, тематические докла-ды и экспертные оценки и прогнозы. С 1989 г. организация вы-пускает на английском, норвежском, а позже и на русском жур-нал «Bellona» — эколого-просветительское издание в печатной и электронной версии. С 2008 г. в свет выходит журнал «Экология и право»30, авторами которого являются известные журнали-сты-экологи из различных регионов России (члены Ассоциации журналистов-экологов Союза журналистов России), а также жур-налисты, специализирующиеся на правовой тематике. Специ-алисты организации, также как и WWF, выступают на страницах традиционных СМИ в качестве экспертов, ведут свои экспертные микроблоги. В социальных сетях Bellona среди русскоговорящей аудитории имеет скромные успехи: 34 подписчика и 16 926 про-смотров на YouTube, 402 читателя в Twitter и 1 223 фолловера на Facebook.

Говоря об экологической журналистике на уровне массовых общественно-политических СМИ, отметим, что для 2000-х годов характерно исчезновение профильных передач и рубрик эколо-гической направленности. Но зато появились узкоспециальные СМИ. Так, сегодня россиянам доступны такие экологически ори-ентированные издания и телеканалы, как «GEO», «Viasat Nature», «Моя планета», «Живая природа», «Animal Planet», «National Geo-graphic» и др.

Качественная экологическая журналистика разделилась по отраслевым и аудиторным признакам и сформировалась в сле-дующие подтипы31: 1) эколого-деловая журналистика (ориен-


244


тирована на бизнес и органы власти, освещает экономические отношения в системе «природа — общество»); 2) эколого-по-литическая журналистика (ориентирована на власть, освещает политические отношения в системе «природа — общество»); 3) эколого-научная журналистика (ориентирована на научное сообщество, освещает научные изыскания); 4) «зеленая» жур-налистика (продукт деятельности экологических организаций, освещает их деятельность, ориентирована на массовую и узкую аудитории). Для каждого из типов характерно сочетание всех ви-дов жанров — от информационных и аналитических до публици-стики и постов в социальных сетях. Аналитика и публицистика характерна для качественной узкоспециализированной экожур-налистики, где сегодня работают журналисты высокого уровня квалификации, факты проверяются, уклон делается в пользу нейтрального повествования и авторских позиций. Информаци-онные жанры главенствуют в массовых СМИ, куда чаще всего по-падают скандальные и сенсационные новости. Среди функций, которые выполняет современная экологическая журналистика, можно выделить информирующую, мобилизующую, просвети-тельскую, образовательную, развлекательную, контролирую-щую и рекреативную (дающую возможность отдохнуть).

Как показывает приведенный выше обзор, экологическая журналистика в России начала зарождаться еще в конце XIX в. в Российской империи, когда появились первые экологические движения и начались первые научные изыскания в данной сфе-ре. Включение природы в иерархию социально-политических ценностей тогда, вероятно, можно объяснить как минимум дву-мя причинами: во-первых, влиянием религии; во-вторых, влия-нием крестьянской традиции почитания и уважения матери-кор-милицы-земли32, укоренившейся в сознании значительной части населения страны, состоявшей из бывших крестьян и их потом-ков. Советский период с его антирелигиозностью, антропоцен-тризмом и ориентацией на сырьевую экономику ценность при-роды нивелировал, закрыв доступ к информации, введя цензуру и пропагандируя стереотип «советского человека — покорителя природы». Однако данные меры не затормозили развитие эко-

245

журналистики, а напротив — стимулировали появление в ней художественно-повествовательных жанров и целой плеяды бли-стательных экожурналистов и экописателей. Череда техноген-ных катастроф, падение советского режима и снятие запретов с экологической информации послужило толчком для развития сенсационной и аналитической экожурналистики. Активная де-ятельность неправительственного сектора стимулировала появ-ление на медиарынке специализированных экологических СМИ, а вместе с тем и нового поколения журналистов — экспертов в вопросах экологии. Таким образом, развитие экологической журналистики в 1990-е годы было обусловлено особым социаль-ным заказом на новое качество и содержание коммуникации в системе «природа — экономика — общество». Практически па-раллельно с внедрением новых коммуникативных форматов на-чался процесс теоретического осмысления категории «экологи-ческая журналистика».

Новая фаза социально-экономического развития России 2000-х годов стимулирует изменение всех общественных структур, в том числе и становление новой системы СМИ, где экологическая жур-налистика определяется в самостоятельный вид, заявляя о своих проблемах. Особую роль в данном процессе играют международные экологические организации, успешно формирующие контент, ин-фоповоды и каналы распространения экологической информации.


1 Чибилев А. Судьба заповедного дела // Наука и жизнь. 2012. № 12. URL: http://www.nkj.ru/archive/articles/21437/ [дата обращения: 19.03.2016].

2 Чоти, Каталин. «Чиж» и «Ёж»: советские детские журналы 1920-х — се-редины 1930-х гг. // Рос. газета. 2015. 10 сент. URL: http://rg.ru/2015/09/10/rodina-jurnaly.html [дата обращения: 19.03.2016].

3 Чибилев А. Указ. соч.4 Постоянная природоохранительная комиссия // Русское географическое

общество. URL: http://www.rgo.ru/ru/obshchestvo/struktura/postoyannaya-prirodoohranitelnaya-komissiya [дата обращения: 12.03.2015].

5 Борейко В. Колокол Кожевникова // Арома Азбука. URL: http://www.aro-ma-azbuka.ru/pages/page.php?page=434-1 [дата обращения: 27.02.2016].


246


6 Коханова Л. А. Экологическая журналистика, PR и реклама: учеб. посо-бие / под ред. Я. Н. Засурского. М.: Юнити-Дана, 2007. С. 28.

7 Шаркова Е. А. Экологическая журналистика в региональных политических процессах: на примере Архангельской области: дис. ... канд. полит. наук. СПб., 2012. С. 57.

8 Чоти, Каталин. Указ. соч.9 Особенности природоохранной деятельности в России // Ecolo Desire: воз-

рождение экологии. URL: http://www.ecolodesire.ru/desecs-707-1.html [дата обращения: 27.02.2016].

10 Воронцов Н. Для нас и потомков: охрана природы до Лысенко, Берии, при них — и сегодня // Известия. 1989. № 228. С. 3. URL: http://abc.vvsu.ru/Books/sotsial_ekologija_hrestom/page0002.asp [дата обращения: 25. 09.2011].

11 Яницкий О. Н. Россия: экологический взрыв (общественные движения, на-ука, политика). Новосибирск: Сиб. хорнограф, 2001. С. 105.

12 Захарова О. А. Экологические коммуникации в социокультурном про-странстве: природа и культура. М.: Лесная страна, 2008. С. 22.

13 Песков, Василий Михайлович // Помни Про: электрон. мемориал. URL: http://pomnipro.ru/memorypage45449/biography [дата обращения 11.03.2016]

14 Коханова Л. А. Указ. соч. С. 31.15 Яницкий О. Н. Указ. соч. С. 106.16 Типология периодической печати: учеб. пособие / под ред. М. В. Шконди-

на, Л. В. Реснянской. М.: Аспект Пресс, 2009. С. 134.17 Информация об аварии на Чернобыльской АЭС и ее последствиях, под-

готовленная для МАГАТЭ // Атомная энергия. 1986. Т. 61, вып. 5. С. 301–320. URL: http://accidont.ru/expert.html [дата обращения: 17.10.2011].

18 Коханова Л. А. Указ. соч. С. 65.19 URL: http://www.dront.ru/bereginya/ [дата обращения: 21.03.2016].20 Берлова О., Борейко В., Колесникова В. и др. Как экологам работать со сред-

ствами массовой информации. Киев: КЭКЦ, 2000.21 Кочинева А. Л., Берлова О. А., Колесникова В. Б. Экологическая журнали-

стика: учеб. пособие. М.: МСоЭС, 1999. 22 Берлова О. А., Захаров В. П., Кочинева А. Л. и др. Игра на информационном

поле: журналистика и ПР для зеленых. М.: МСоЭС, 2003.23 Ассоциация журналистов-экологов Союза журналистов России: [офиц.

представительство на Facebook]. URL: https://ru-ru.facebook.com/www.aje.inf/info/?tab=page_info [дата обращения: 21.03.2016].

24 В двух словах о WWF // WWF: [офиц. сайт Всемир. фонда дикой природы в России]. URL: http://www.wwf.ru/about [дата обращения: 21.03.2016].

247

25 URL: http://www.wwf.ru/help_us/pandapaper [дата обращения: 21.03.2016].

26 URL: http://www.wwf.ru/resources/publ/magazines/forest_mag [дата об-ращения: 21.03.2016].

27 URL: http://www.wwf.ru/resources/publ/magazines/pandatimes [дата об-ращения: 21.03.2016].

28 URL: http://www.greenpeace.org/russia/ru/news/blogs/ [дата обращения: 21.03.2016].

29 О Беллоне // Bellona. URL: http://bellona.ru/about/ [дата обращения: 21.03.2016].

30 Экология и право: [журн.] // Bellona. URL: http://bellona.ru/ecopravo/ [дата обращения: 21.03.2016].

31 Шаркова Е. А. Указ. соч. С. 79.32 Захарова О. А. Указ. соч. С. 20.


Берлова О. А., Захаров В. П., Кочинева А. Л. и др. Игра на информа-ционном поле: журналистика и ПР для зеленых. М.: МСоЭС, 2003.

Берлова О., Борейко В., Колесникова В. и др. Как экологам работать со средствами массовой информации. Киев: КЭКЦ, 2000.

Коханова Л. А. Экологическая журналистика, PR и реклама: учеб. пособие / под ред. Я. Н. Засурского. М.: Юнити-Дана, 2007.

Кочинева А. Л., Берлова О. А., Колесникова В. Б. Экологическая жур-налистика: учеб. пособие. М.: МСоЭС, 1999.

Проблематика СМИ: информационная повестка дня: учеб. по-собие / под ред. М. В. Шкондина, Г. С. Вычуба, Т. И. Фроловой. М.: Аспект Пресс, 2008. Гл. 4. Проблемы экологии. С. 41–50.

Сизова Л. В., Давыдова Н. Г. Советы начинающим журналистам // Краткое пособие для молодых журналистов-экологов. М.: Ин-т кон-салтинга экол. проектов, 2008. С. 1–12. URL: https://istina.msu.ru/publications/article/3182531/.

Сизова Л. В. Экологические периодические издания // Типология периодической печати: учеб. пособие / под ред. М. В. Шкондина, Л. В Реснянской. М.: Аспект Пресс, 2009. С. 134–143.


248


Фридман, Шарон М., Фридман, Кеннет А. Пособие по экологической журналистике / пер. О. Стаханова. Бангкок: Tacis, 1998.

Шаркова Е. А. Экологическая журналистика: природа источни-ков экологической информации // APRIORI. Сер. Гуманитарные на-уки. 2014. № 2. URL: http://www.apriori-journal.ru/seria1/2-2014/Sharkova.pdf.

Шаркова Е. А. Экологическая журналистика: типоформирующие признаки / Современная наука: тенденции развития (Краснодар). 2016. № 12. С. 42–48.

Шаркова Е. А. Экологическая журналистика в региональных поли-тических процессах: на примере Архангельской области: дис. ... канд. полит. наук. СПб., 2012.

Шаркова Е. А. Экологическая журналистика в регионе риска // Вестн. Воронеж. ун-та. Сер. Филология. Журналистика. 2012. № 1. С. 264–270.

Шаркова Е. А. Экологическая журналистика России: этапы станов-ления // Вестн. Воронеж. ун-та. Сер. Филология. Журналистика. 2012. № 2. С. 235–239.

Шубин А. В. Экологическое движение в СССР и вышедших из него странах // Экологические организации на территории бывшего СССР: справ. М.: РАУ-Пресс, 1992. URL: http://old.nasledie.ru/oborg/2_8/p3.htm.

Экологическая журналистика: сб. статей / под ред. А. В. Давыдовой, А. С. Смоляровой. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т, 2011.

Яницкий О. Н. Россия: экологический вызов (общественные движе-ния, наука, политика). Новосибирск: Сиб. Хронограф, 2001.

Influence of Social Ecology Movement on the Development of Environ-mental Journalism in Russia / E. E. Sharkova, M. S. Petrova, P. Y. Gurush-kin et al. // Research Journal of Pharmaceutical, Biological and Chemocal Sciences. 2016. Vol. 7, is. 4, July — Aug. P. 1560–1567.


1. Какие социально-политические факторы оказали влияние на ста-новление и развитие экологической журналистики в России в XIX–XX вв.?

249

2. Охарактеризуйте основные исторические этапы становления экологической журналистики в России.

3. Назовите главные исторические персоналии и организации, сы-гравшие роль в развитии экологической журналистики в России. По-ясните, в чем заключалась их роль в данном процессе.

4. Дайте характеристику современному экологическому движе-нию.

5. Какое событие стало переломным в вопросе открытия широкой общественности реальной экологической информации через СМИ? Поясните почему.

§ 5. От журналистики путешествий — к трэвел-медиатексту

Трэвел-журналистикой принято называть совокупность текстов массмедиа, посвященных путешествиям, а также соответствующую предметно-тематическую область журналистского творчества. Сами журналисты отмечают некоторую неопределенность терми-на: «...Выражение „трэвел-журналистика“ мне не нравится. Неудо-боваримым американизмом принято обозначать гибрид путевых заметок и популярного страноведения. Я же обычно представляюсь журналистом, фотографом или путешественником. В зависимости от того, кем себя больше чувствую на текущий момент»1.

Трэвел-медиатекст можно определить как такой тип текста СМИ, который появляется в результате совершенного автором путешествия и представляет страну (территорию) в совокупно-сти характерных признаков (слотов фрейма «страна»): географи-ческое положение, природный мир, народ, язык, нравы, обычаи и традиции, история и культура, государственное устройство и общественно-политическая ситуация. Таким образом, трэвел-журналистика может быть определена как совокупность трэвел-медиатекстов, функционирующих в обществе в некоторый пери-од и отражающих определенные авторские интенции.

§ 5От журналистики путешествий – к трэвел-медиатексту

250


Данный подход к определению понятия «трэвел-журналисти-ка» является не жанровым, а предметно-тематическим, посколь-ку текстами, представляющими жанр путевого очерка или пу-тевых заметок, корпус трэвел-медиатекстов не ограничивается. Недостаточность жанрового подхода к текстам о путешествиях отмечает Е. Р. Пономарев, рассматривая путешествие как «ме-тажанр»: «...По аналогии с термином „метатекст“ мы будем на-зывать литературную форму путешествия метажанром. С одной стороны, путешествие по ряду признаков напоминает традици-онный жанр — выделяемый согласно предмету изображения, семантической емкости материала, его организации, опреде-ленной (оценочной) позиции по отношению к миру. С другой же, путешествие, в силу своей структурной свободы, перерастает жанровые границы, вбирает в себя те или иные жанры — точнее, пользуется ими по своему усмотрению»2.

«Структурная свобода» текста о путешествии обусловлена он-тологически: «Нет науки о путешествиях: авторитеты, начиная от Аристотеля до Ломоносова включительно, молчат; путеше-ствия не попали под ферулу риторики, и писатель свободен про-бираться в недра гор, или опускаться в глубину океанов, с ученой пытливостью, или, пожалуй, на крыльях вдохновения скользить по ним быстро и ловить мимоходом на бумагу их образы; опи-сывать страны и народы исторически, статистически или только посмотреть, каковы трактиры, — словом, никому не отведено столько простора и никому от этого так не тесно писать, как пу-тешественнику»3.

Наряду с метажанровым подходом к путешествию как типу текста в работах некоторых исследователей представлен и тради-ционный, жанровый подход: «Как бы ни назвали свои произведе-ния „путешественники“: „записки“, „заметки“, „письма с пути“, „путевые очерки“, „портреты и пейзажи“, „путевые дневники“, — все они подчинены законам жанрового единства и жанровой автономии. <...> Современное литературоведение относит на-званные выше виды путешествий к „гибридному“, промежуточ-ному, но тем не менее отдельному и самостоятельному жанру путешествия»4.

251

Независимо от различных взглядов исследователей на жанро-вую природу текстов о путешествиях, общепризнанным их свой-ством считается то, что данные тексты, реализуя просветитель-скую функцию, обладают высокой степенью информативности и увлекательности, которая вытекает из природы путешествия как социокультурного действия: «Любое „путешествие“ — это прежде всего постоянная смена впечатлений, калейдоскоп фактов, вы-страивающихся вокруг маршрута путешественника как вокруг сюжета. Поэтому сам маршрут необходимо требует постоянной новизны, исключает повторения… <...> В этом же заключается секрет неизменного успеха книг географов-первооткрывателей, ведь в них почти полностью совпадает научая цель автора и по-знавательный интерес читателя»5.

В тексте о путешествии объектом познания путем наблюде-ния и анализа как для автора, так и для читателя выступает иная, незнакомая реальность. Именно такое понимание путешествия характерно для русской культурной традиции XIX в. «Да, путеше-ствовать с наслаждением и с пользой — значит пожить в стра-не и хоть немного слить свою жизнь с жизнью народа, который хочешь узнать: тут непременно проведешь параллель, которая и есть искомый результат путешествия. Это вгядыванье, вдумы-ванье в чужую жизнь, в жизнь ли целого народа или одного че-ловека, отдельно, дает наблюдателю такой общечеловеческий и частный урок, какого ни в каких книгах, ни в каких школах не отыщещь»6.

Н. Г. Чернышевский отмечал, что текст о путешествии, «со-единяя в себе элементы истории, статистики, государственных наук, естествознания и приближаясь к так называемой легкой литературе своею формою, как рассказ о личных приключени-ях, чувствах и мыслях отдельного человека в столкновениях его с другими людьми, — людьми, жизнь которых тем любопытнее для нас, что они живут в условиях иной обстановки, нежели пу-блика, для которой предназначается книга, — путешествие со-вмещает в самой легкой форме самое богатое и заманчивое со-держание. Путешествие — это отчасти роман, отчасти сборник анекдотов, отчасти история, отчасти политика, отчасти есте-


252


ствознание. Каждому читателю дает оно всё, что только хочет найти он»7.

В приведенной выше характеристике русский писатель, пу-блицист и критик отмечает два не менее важных, чем высокая информативность и увлекательность, признака текста о путе-шествии — его универсальность и гуманистическую направлен-ность. Универсальность трэвел-текста связана с характером пред-ставленного в нем концепта «путешествие»: путешествие — это жизнь «в условиях иной обстановки», т. е. в других структурах по-вседневности, но со всеми присущими ей заботами — о еде, жили-ще, здоровье и, в конечном счете, о благополучии, для достижения которого необходимы как знания об иной культурной реальности, так и установка на ее равноценность родной культуре путеше-ственника (следование принципу культурного релятивизма).

Отнесенность трэвел-текста к научно-популярной сфере опре-делена генетически, поскольку путешествие / экспедиция до на-стоящего времени выступает в качестве одного из инструментов исследования в географической науке, а многие авторы антич-ных сочинений по истории и географии (в переводе с древнегре-ческого γεωγραφια — землеописание), в частности Геродот (V в. до н. э.) и Страбон (I в. до н. э), были путешественниками.

Текст, представляющий собой речевую репрезентацию экспе-диции — путешествия, предпринятого автором-ученым с науч-ной целью, обладает признаками, позволяющими отнести его к сфере научной литературы, поскольку содержит новую, не пред-ставленную ранее в научном дискурсе информацию, в частности фактические данные, а также корректирует уже имеющиеся на-учные представления относительно какой-либо географической области — страны, региона или местности. Однако такой текст обладает и признаками, позволяющими отнести его к сфере пу-блицистической литературы, поскольку автор, носитель опреде-ленной национальной культуры, т. е. человек социальный, ока-завшись «в условиях иной обстановки», не может не оценивать ее и эта оценка имеет социальный характер.

Именно такую — одновременно научную и публицистиче-скую — отнесенность обнаруживают тексты, созданные великим

253

русским путешественником и натуралистом, действительным членом Русского географического общества, почетным членом Академии наук генералом-майором Николаем Михайловичем Пржевальским (1839–1888), знаменитым исследователем Цен-тральной Азии, статьи и фрагменты путешествий которого ре-гулярно публиковались в «Известиях Русского географического общества». Тексты путешествий Н. М. Пржевальского отражают не только его вклад в науку, но и его вклад в русскую речевую культуру XIX в. Так, А. М. Позднеев, современник Пржевальского, в статье, опубликованной в «Журнале министерства народного просвещения» за 1884 год (№ 4) отмечает, что Пржевальский «не только замечательный путешественник, но и даровитый писа-тель... никто не беседовал с читателем в такой простоте и живо-сти о своих научных изысканиях»8.

Данная Позднеевым характеристика произведений путеше-ственника в полной мере относится и к сочинению Пржеваль-ского «От Кяхты на истоки Желтой реки, исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима», из-данному в 1888 г. в Санкт-Петербурге типографией В. С. Балаше-ва и рассказывающему о втором тибетском путешествии ученого (1883–1885), которое было его четвертым — и последним — пу-тешествием в Центральную Азию (Пржевальский умер на озере Иссык-Куль, готовя очередное, пятое путешествие) и во время которого экспедиция Пржевальского (21 человек) на лошадях и верблюдах преодолела расстояние в 7815 км и открыла озера — Русское и Экспедиции, хребты — Русский, Московский, Колумба и Загадочный (по решению Русского Географического общества названный позже хребтом Пржевальского), проводя географиче-ские и этнографические наблюдения.

Текст Н. М. Пржевальского состоит из 11 глав, названия кото-рых обозначают маршрут экспедиции и эксплицируют нарратив-ную структуру текста путешествия: «Поперек великой Гоби» — «Через Гань-Су, Куку-Нор и Цайдам» — «Исследование истоков Жёлтой реки» — «Путь по южному и западному Цайдаму» — «Зимняя экскурсия на урочище Гас» — «Лоб-Нор и нижний Та-рим» — «Весна на Лоб-Норе» — «От Лоб-Нора до Кэрии» — «Лет-


254


няя экскурсия в Кэрийских горах» — «Посещение Хотана. Путь на Аксу и далее за Тянь-Шань»9.

Научно-географический характер текста обнаруживается в выборе слотов, реализующих фрейм «страна»: населенный пункт, народ, пейзаж и природные явления, географические объекты (реки, долины, озера, горные хребты), флора и фауна, а публицистическое начало — в эксплицитно выраженной соци-альной оценочности: «Бедна, незавидна жизненная обстановка монгола, беден и его внутренний мир. Впрочем, здесь не может быть приложима строгая оценка по европейской мерке. <...> В общем резюме: отсутствие энергии и настойчивости, рядом с мимолетностью впечатлений и неразвитостью, словом, чисто детская натура — вот крупные черты характера монгола. Но пу-тешественник мирится с этим, когда встречает в глухой пустыне его гостеприимство и видит перед собой простого бесхитрост-ного человека. Грустно лишь то, что даже у номадов, как и при сложном строе цивилизованного быта, в практической жизни обыкновенно выигрывает нравственно худший человек. Там, как и у нас, прогрессируют порок и проходимство в ущерб добрых сердечных качеств. Конечно, встречаются и исключения, но они ничтожны сравнительно с огульным пошибом»10.

Богатая научно-фактическая база («Вот список найденных нами на Лоб-норе растений: в самом озере — тростник (Phragmites communis) наиболее здесь обильный, ситовник (Scirpus sp.), кото-рый часто растет по неглубоким озеркам… <...> Всего, следова-тельно, девять видов трав и три или четыре вида кустарников»11) и актуальное философское восприятие иной реальности в контексте объективных данностей европейской культуры, носителем которой является автор, противопоставление цивилизаций двух типов — европейской и азиатской, с их плюсами и минусами, способствует восприятию текста не только как рассказа о научном путешествии, но и как диалога двух культур. Именно такое сочетание научно- и общеинтересного («Тогда возьмем среднюю величину из трех из-меренных нами вышеназванных колодцев. Получится 130 футов, и это будет, вероятно, глубина, на которой найден был очаг. Теперь спрашивается: сколько времени нужно было для наслоения этой

255

толщи, принимая даже в расчет сравнительно быстрый ветровой нанос песка и лёсса? Когда жили люди, раскладывавшие найденный очаг, и кто они такие были?»12), социально значимого и частного («В. И. Робровский и несколько казаков бросились в реку, чтобы перехватить уплывавших баранов. Двое из них с размаха ударились в лошадь Робровского, и та вместе с седоком повалилась в воду. Бы-строе течение подхватило и понесло. По счастью, Робровский успел высвободить свои ноги из стремян, иначе он захлебнулся бы навер-ное. <...> Раза два-три Робровский прятался с головой в мутную воду реки и срывался с валунов, за которые хотел уцепиться. <...> Между тем Робровский значительно приблизился к берегу, где глу-бина поменьше; тогда один из казаков вбежал в воду и вытащил Всеволода Ивановича. <...> Так в путешествии, подобном нашему, беда может грянуть во всякую минуту нежданно-негаданно...»13), объективного и субъективного, а также отсутствие установки пи-шущего на академичность («Нрав тибетского медведя трусливый. Только медведица от детей иногда бросается на охотника; самец же, будучи даже раненым, всегда удирает»14) делает текст Пржевальско-го интересным для любого читателя, а не только для специалиста-этнографа или географа.

Текст путешествия Пржевальского «От Кяхты на истоки Жел-той реки: Исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-нор по бассейну Тарима» можно считать эталонным текстом научного путешествия: «Своеобразная структура книг Пржеваль-ского, в которых главы с описанием маршрута путешествия соче-таются с тематическими главами, где строго научный материал прекрасно увязан с увлекательными рассказами об охоте, при-ключениях и с описанием встреч, привлекала внимание читате-лей и делала книгу интересной для всех. Такая структура отчета стала обычной почти у всех путешественников, исследовавших Центральную Азию в конце прошлого и в начале нашего века»15.

Тексты Н. М. Пржевальского и других русских ученых-путеше-ственников XIX в. (Г. Е. Грум-Гржимайло, П. К. Козлова, Н. Н. Ми-клухо-Маклая, М. В. Певцова, Г. Н. Потанина, В. И. Роборовского и др.) были востребованы самым широким кругом читателей, а значит, обладали признаком увлекательности, т. е. привлекали и


256


удерживали внимание адресата к информации, не являющейся для него утилитарно необходимой, не связанной непосредствен-но с его профессиональными или бытовыми интересами. В тек-стах путешествий наряду с объективным, научно-фактическим материалом были широко представлены субъективные впечат-ления авторов от чужой реальности, предложено личное пони-мание увиденного, что и пробуждало воображение, активностью которого обеспечивается возникновение у читателя чувства увлеченности. О взаимосвязи личности путешествующего с ха-рактером протекания путешествия как события пишет И. А. Гон-чаров в произведении «Фрегат „‘Паллада“»: «Без приготовления, да еще без воображения, без наблюдательности, без идеи, путе-шествие, конечно, только забава»16.

Отмеченная И. А. Гончаровым роль воображения в восприятии чужой действительности согласуется с мыслью Г. Я. Голосовкера, создателя теории имагинитивного абсолюта, о том, что «вообра-жение есть высшая познавательная способность»17, а «создание личного понимания и его передача всеобщему пониманию, или „другим“, есть культурный подвиг»18.

Экспликация личного восприятия чужой реальности («Что в этой жизни схожего и что несхожего с нашей?..») является в тек-сте о путешествии не менее важным семантическим компонен-том, чем информация фактического характера, поскольку эффект популяризации научного знания обеспечивается отражением в тексте личности автора, с его впечатлениями, оценками и индиви-дуальным мировосприятием. Автор путешествия становится, как замечает Гончаров, «неотлучным спутником читателя»19.

Тексты путешествий русских ученых и писателей XIX в. были востребованы широким кругом читателей и занимали в речевой практике российского общества особое место, поскольку про-свещали аудиторию, сообщая сведения о чужих странах, нравах и обычаях их жителей, знакомили читателя с наблюдениями и впечатлениями автора, чем увлекали читателя и заставляли ра-ботать его воображение.

На волне интереса к путешествиям в 1861 г. в России начина-ет издаваться журнал «Вокруг Света» — «журнал землеведения,

257

естественных наук, изобретений и наблюдений» (с 1885 г. — «журнал путешествий и приключений на суше и на море»), в редакционной статье первого номера которого издатели так ха-рактеризуют программу своего издания: «Путешествие вокруг света... Какой далекий путь, и какое в этом пути бесконечное и безграничное разнообразие впечатлений, встреч, наблюдений, характеров, наслаждений, неудач, картин, опасностей, несча-стий, новостей. И какая масса сведений приобретается в путе-шествии неторопливом, обстоятельном, при продолжительных остановках на всяком любопытном предмете! Как в громадней-шей панораме, проходит перед любознательным путником весь шар земной, со всеми редкими и со всеми обыденными явлени-ями. В журнале „Вокруг Света“ будут передаваться впечатления и наблюдения путешественников и естествоиспытателей всех стран, веков и народов, причем, как разумеется само собою, зна-комство с достопримечательностями нашего отечества займет не последнее место»20.

Дореволюционной (до 1917 г.) русской литературой о путе-шествиях — трэвелистикой — были сформированы основные принципы и приемы представления иной страны и незнакомой реальности, соответствующие русским культурным нормам: диа-лектическое взаимодействие объективного и субъективного, рационального и эмоционального («ума холодных наблюдений и сердца горестных замет»), этического и эстетического, оценка наблюдаемого с позиций культурного релятивизма как выраже-ние гуманистической направленности национальной культуры и национального самосознания, априори признающего право Дру-гого на другие формы бытия и сознания.

После революции 1917 г., которая кардинально изменила си-стему ценностей общества и разрушила культурную традицию, заменив ее коммунистической идеологией, меняются многие сложившиеся в XIX в. речевые формы, в том числе и тексты о путешествиях. В условиях новой, послереволюционной комму-никативной ситуации в текстах о путешествиях отбор факти-ческого материала, впечатления автора и система оценок опре-деляются степенью соответствия или несоответствия чужой


258


реальности принципам коммунистической идеологии: «Разбро-санные по тексту идеологические маячки позволяют контроли-ровать впечатления и оценки читателя, указывают в ту сторону, в которую должна пойти читательская мысль. При помощи таких маячков путеводитель легко превращается в антипутеводитель, пространство Другой культуры в пространство антиценностей. В этом случае в советском путешественнике возникает интенция к перестройке неправильно устроенного мира»21.

Содержательные и речевые особенности советской трэвелисти-ки определялись идеологическим фильтром. Так, Илья Ильф и Ев-гений Петров, совершившие в 1935–1936 гг. путешествие по США, представленное ими в произведении «Одноэтажная Америка», опу-бликованном в 1937 г., как свое воображение, так и свои аналити-ческие навыки подчиняют задаче продемонстрировать антигуман-ную сущность американского общества: «Линии надземки стоят на железных столбах и проходят на уровне вторых и третьих этажей и лишь в некоторых местах города повышаются до пятых и шестых. Это странное сооружение время от времени издает ужасающий грохот, от которого стынет мозг. От него здоровые люди становят-ся нервными, нервные — сходят с ума, а сумасшедшие прыгают в своих пробковых комнатках и ревут, как львы. <...> Сидя в кафете-рии, мы читали речь Микояна о том, что еда в социалистической стране должна быть вкусной, что она должна доставлять людям радость, читали как поэтическое произведение. Но в Америке дело народного питания, как и все остальные дела, построено на одном принципе — выгодно или невыгодно. Под Нью-Йорком невыгодно разводить скот и устраивать огороды. Поэтому люди едят мороже-ное мясо, соленое масло и недозревшие помидоры. Какому-то дель-цу выгодно продавать жевательную резинку — и народ приучили к этой жвачке. Кино выгоднее, чем театр. Поэтому кино разрослось, а театр в загоне, хотя в культурном отношении американский театр гораздо значительнее, чем кино»22.

Влияние идеологического фильтра формировало также со-держательные и речевые особенности советской журнальной трэвелистики. В качестве примера обратимся к статье Л. Зимана «Гавайи под гнетом американского империализма», опублико-

259

ванной в журнале «Вокруг света» (№ 7 за 1950 г.) под рубрикой «О странах и народах». Система внутренних заголовков текста отражает идеологическую оценку изображаемого: «Острова в Тихом океане» — «Гавайи захватывают американцы» — «Унич-тожение гавайского народа» — «Гавайи — плантации США» — «Военщина США на Гавайях» — «Борьба народных масс Гавайев». По прочтении текста читателю не представляется возможным от-ветить на вопрос, бывал ли автор текста когда-либо на Гавайских островах, поскольку в тексте практически не выражено личност-ное начало: отсутствует нарративная структура, отражающая путешествие автора, а также не представлены его впечатления. Хотя в тексте содержится некоторое количество сведений по географии («На острове Гавайи, самом большом, находится по-тухший вулкан Мауна-Кеа (4214 метров над уровнем моря). Это самая высокая точка на островах Тихого океана. <...> С тех пор как ведутся метеорологические наблюдения, в Гонолулу — глав-ном городе Гавайев — ни разу не была зарегистрирована темпе-ратура ниже +11° и выше +32°») и истории («В 1778 году Гавайи снова „открыл“ английский мореплаватель Джеймс Кук и назвал их по имени английского морского министра лорда Сандвича — Сандвичевыми островами. Но гавайцы отказались признать это навязанное их земле название. В конце концов и буржуазные географы вынуждены были признать местное название — Га-вайи»), просветительский потенциал текста крайне низок, что объясняется невозможностью реализации эффекта увлечения при отсутствии выраженного личностного начала. Личное по-нимание заменено идеологическими клише, иллюстрируемыми соответствующим образом подобранной фактической информа-цией: «Тлетворное влияние общего кризиса капитализма сказы-вается и на этой отрасли хозяйства Гавайев. Производство саха-ра, составлявшее в 1930–1934 годах в среднем 945 тысяч тонн, к 1940–1944 годам снизилось до 798 тысяч тонн, а в 1945–1948 годах составило лишь 765 тысяч тонн. В полосу затяжного кризи-са вступило и ананасное хозяйство. Таковы плоды хозяйничанья американского капитала на островах, обладающих такими заме-чательными природными условиями!»


260


Тенденция к идеологической оценочности сохраняется в рус-ской журнальной трэвелистике до середины 80-х годов ХХ в.: «Но есть и другая сторона этого благополучия. Буквально в несколь-ких шагах от процветающей, самодовольной, ухоженной Джа-карты живет, надеется и отчаивается другая — Джакарта просто-го люда. Она неизмеримо больше. Она, словно море, окружает островки сытости и довольства» (Бычков С. Сутки Джакарты // Вокруг света. 1985. № 6).

Со второй половины 80-х годов ХХ в., с началом политико-эко-номических преобразований в советском обществе, вошедших в историю под именем «перестройка», в СССР возникает новая коммуникативная ситуация, характерным признаком которой является упразднение идеологических фильтров при создании текстов СМИ и уравнивание коммуникативных ролей адресан-та и адресата, т. е. переход от воздействия на читателя к взаи-модействию с ним. В журнальной трэвелистике усиливается лич-ностное начало и наблюдается эксплицитная деидеологизация, выражающаяся, в частности, в том, что в трэвел-текстах появля-ются инокультурные персонажи, наделенные самостоятельной речевой партией, поскольку в условиях новой коммуникативной ситуации они более не рассматриваются как потенциальные иде-ологические противники: «У нас сегодня два гостя, два врача, — начал Фрэнк, показывая на нас с Аланом. — Один из них амери-канец, другой приехал из Советского Союза. Можете вы сказать, кто из них русский? <...> — Он русский! — Как ты узнал? — по-просил объяснить Фрэнк. — По значку. <...> — А без этого, зна-чит, ты не отличил бы русского от американца! — торжествовал Фрэнк, убежденный, что у наших народов больше общего, чем различий» (Шинкаренко В. По дорогам Новой Англии в поисках «Мостов к миру» // Там же. № 8).

С середины 90-х годов ХХ в. в журнальной трэвелистике по-лучает эксплицитное выражение функция развлечения: если в предыдущий период данная функция была имплицитно-содер-жательной и читатель получал удовольствие от знакомства с не-известным ему миром, то в текстах характеризуемого периода в речевой форме подачи материала стали постепенно проявляться

261

элементы инфотейнмента и интеллектуальной игры. Выражени-ем данного процесса можно считать усложнение семантики вну-тренних заголовков (подзаголовков) публикации, образующих вместе с ее названием своеобразный ключ к восприятию ма-териала, реализующий рекламную функцию. Так, трэвел-текст А. Нечаева, посвященный острову Крит, имеет название «След Минотавра» (Там же. 1996. № 7) и содержит три внутренних за-головка: «Колыбель бога», «Лабиринт царя», «Дом человека», представляющих собой словосочетания, построенные по одной структурно-семантической модели (объект и его владелец), при этом в последовательности имен существительных, обозначаю-щих объект: колыбель — лабиринт — дом — выражена восхо-дящая градация, а в последовательности имен существительных, обозначающих лицо: бог — царь — человек — выражена нисхо-дящая градация. Кроме того, в самом названии текста («След Минотавра») и в его подзаголовках («Колыбель бога», «Лабиринт царя», «Дом человека») отражена сюжетно-композиционная основа путешествия: автор ищет «след Минотавра» (в данной метафоре прецедентным именем Минотавр автор обозначает древнюю минойскую культуру), посещая «колыбель бога» — Диктейскую пещеру, в которой, согласно мифу, воспитывался младенец Зевс, и «лабиринт царя» — Кносский дворец, в кото-ром, по легенде, царь Минос, сын Зевса, построил лабиринт для полубыка-получеловека Минотавра, рожденного женой Миноса; а также ведя беседу с Николаосом (жителем города Рефимно), позволяющую автору увидеть исторические корни характера со-временных критян, которым «минойцы передали самое ценное, что было в их сердцах: свободолюбие, жизнерадостность и госте-приимство» (Там же).

Для создания эффекта увлечения авторы трэвел-медиатек-стов помимо основной цели — познакомиться со страной и по-знакомить с ней адресата — формулируют и дополнительную цель — найти ответ на интересующий авторов вопрос. Так, в тексте, посвященном путешествию по Сицилии, автора интере-сует проблема сицилийской мафии в восприятии самих сици-лийцев, которых «просто раздражает то, что иностранцы, уве-


262


ровав в кинолитературные клише, не собираются вникать в суть проблемы, а хотят лишь пощекотать себе нервы разговорами об „ужасах мафии“» (Козлов Г. Средиземноморский треугольник // Там же. 2008. № 9). Автор ищет ответ на вопрос: «Да и жива ли еще мафия вообще?» (одна из частей текста имеет подзаголовок «В поисках мафии»), занимая позицию человека, не склонного доверять как туристическому стереотипу об «ужасах мафии», так и мнению обитателей острова («Слишком многие жители уверяли нас в том, что Сицилия совершенно избавилась от этой скверны, и всё в прошлом»). Таким образом, увлекательность текста возрастает благодаря использованию элементов жанра журналистского расследования, поскольку читатель находится в состоянии усиленного ожидания ответа на сформулирован-ный автором вопрос.

Композиция трэвел-медиатекста в условиях новой коммуни-кативной ситуации также усложняется: объем составных частей текста сокращается, а их количество увеличивается из-за того, что информация исторического и фактически-цифрового харак-тера, не отражающая передвижение автора по стране, оформля-ется отдельными самостоятельными частями и образует «текст в тексте», речевой стиль и верстка которого отличает его от ос-новного текста, что препятствует возникновению эффекта визу-альной монотонности. Так, в каждой из пяти частей текста «Сре-диземноморский треугольник»: «Точка отправления. Палермо», «Великая Греция», «Графский оазис», «В поисках мафии», «Кино-путешествие» — сведения исторического характера приводят-ся во вставных частях небольшого объема, названных автором английским словом флэшбэк (flashback — часть книги, фильма или пьесы, которая говорит о том, что происходило в предше-ствующий период), набранных курсивом и отделенных двойным интервалом от основного текста: «Флэшбэк 1. Предательство», «Флэшбэк 2. Обман», «Флэшбэк 3. Неблагодарность», «Флэшбэк 4. Вне закона», «Флэшбэк 5. Дерзость». Являясь по отношению к основному тексту ретроспективными фрагментами (что следу-ет из лексического значения слова флэшбэк), флэшбэки имеют смысловую и формальную связь с предшествующим и последу-

263

ющим текстом, однако могут быть прочитаны и как отдельные речевые произведения, обладающие признаком цельности и за-вершенности:

«В Западной Европе подобное «исламское дежавю» испытываешь разве что в испанской Андалузии. Удивляться нечему — Сицилия два века была мусульманской.

Флэшбэк 1. Предательство

17 июня 827 года эмир Кайруана (современный Тунис), стоя на бере-гу, наблюдал за высадкой своей армии на землю доселе неприступной для вои нов ислама Сицилии. Византийских кораблей он не опасался: на остров арабов пригласил бывший командующий флотом в здешних водах Евфимий. Его мятеж против Константинополя дал кайруанским Аглабидам ключ к твердыне византийцев в Средиземном море. Эмир презирал предателя и клятву о помощи неверному считал уловкой, угодной Аллаху. Через год ара-бы зарезали неудачливого кандидата на восточноримский трон и шаг за шагом стали продвигаться в глубину Сицилии. В 831 году они взяли Палер-мо и сделали его столицей острова. Арабы принесли сицилийцам апельси-ны, алгебру, бумагу и многое другое. Спустя 100 лет пали последние очаги сопротивления христиан. Палермо со 100 000 жителей и 300 мечетями стал четвертым по величине городом Средиземноморья после Константи-нополя, Каира и Кордовы.

Лучше всего понимаешь важность сарацинской страницы истории Си-цилии, сидя за столиком ресторана».

В условиях новой коммуникативной ситуации возрастает роль визуальной составляющей в трэвел-медиатексте: изобра-жения не просто иллюстрируют текст, а выполняют самосто-ятельную информативную функцию, также образуя «текст в тексте», реализованный с помощью как иконических знаков — фотоизображений, так и языковых знаков — подписей к ним, которые не являются выдержками из текста и могут содержать несколько предложений: «Священник на Сицилии до сих пор


264


играет роль учителя и советчика. Набожность островитян, осо-бенно среднего и старшего поколения, не показная, а вполне ис-кренняя» (подпись к одной из фотографий публикации «Среди-земноморский треугольник», на которой женщина, выходящая из дверей магазина, почтительно останавливается перед иду-щим по улице священником). Трэвел-медиатекст «Средиземно-морский треугольник» занимает 18 страниц журнала, из кото-рых 12 страниц, т. е. две трети общей площади публикации, заняты 14 фотографиями с подписями; 4 фотографии предва-ряют публикацию и занимают весь разворот (две страницы). В конце текста использована инфографика: представлена карта Сицилии, на которой отмечены все пункты путешествия автора и наиболее важные города острова.

Таким образом, новая коммуникативная ситуация привела не только к содержательному обогащению русской журнальной трэвелистики (стали возможны путешествия журналистов в ра-нее закрытые страны и регионы), но и к усложнению речевой и визуальной организации трэвел-медиатекста в условиях возник-шего медиарынка.

Современный российский трэвел-медиатекст представляет со-бой полиинтенциональное речевое произведение и реализует интенции просвещения, убеждения и развлечения, соотношение которых определяется типом издания.

Тексты, в которых автор, на основе своих знаний о стране и совершенного им путешествия, представляет наблюдаемый им мир так, чтобы читатель не только получил информацию о стра-не, но и воспринял созданный автором образ страны, относятся к трэвел-медиатекстам познавательного типа. Познавательные трэвел-медиатексты представлены, в частности, в таких издани-ях, как «Вокруг света», «GEO», «Conde Nast Traveller», в которых они выступают как основной материал номера и анонсируются на обложке.

Тексты, в которых автор, на основе своих знаний о стране, представляет информацию о ней таким образом, чтобы у чи-тателя возникло желание посетить страну, но при этом в тексте отсутствует нарративная структура, отражающая путешествие

265

самого автора, являются трэвел-медиатекстами популяризирую-щего типа. Популяризирующие трэвел-медиатексты представле-ны, в частности, в таких изданиях, как «Всемирный следопыт», «Афиша-Мир», которые позиционируют себя как практически ориентированные издания. Так, на обложке журнала «Всемир-ный следопыт» обозначена его утилитарная функция («Ваш гид по странам»), а на сайте журнала сообщается следующее: «В каждом номере предлагается читателю новый маршрут в стра-ну… События, истории и интересные объекты подаются через рассказ об известных людях. Кроме того, журнал рассказывает о модных тенденциях путешествий, сквозь призму актуальной темы делая обзор по самым популярным странам». На обложке журнала «Афиша-Мир» также обозначена его утилитарная функ-ция («Практика удачных путешествий»), а в пресс-ките журнала сообщается следующее: «„Афиша-Мир“ — журнал о путешестви-ях как образе жизни, о ярких впечатлениях и существенных де-талях. В каждом номере журнала подробные советы по органи-зации путешествий — от получения виз и бронирования отеля до заказа столика в ресторане и проката верблюда в пустыне, а также сотни идей для отдыха, проверенная информация для их реализации, мнения и адреса, которым можно доверять»23.

Деление трэвел-медиатекстов на познавательные и популя-ризирующее в определенной степени условно, поскольку функ-ция просвещения реализуется обоими типами, хотя и в разном объеме. Данное деление отражает неоднородность интересов и целеустановок современной читательской аудитории. Познава-тельные тексты, как наиболее близкие по своим содержательно-речевым характеристикам к текстам русского научного путеше-ствия XIX в., создают у читателя «эффект присутствия» в стране, транслируя ее образ, и отчасти заменяют ему невозможное по каким-либо причинам путешествие.

Популяризирующие тексты мотивируют читателя, потенциаль-но готового к поездке, посетить страну и содержат большое коли-чество информации, направленной на обслуживание возможного путешествия. Популяризирующие трэвел-медиатексты обычно представлены в тех же изданиях, что и познавательные, поскольку


266


наличие в одном номере журнала текстов обоих типов расширяет его целевую аудиторию. Популяризирующие тексты обнаружива-ют большую степень вовлеченности в сферу индустрии туризма, поскольку их задача — подготовить просвещенного туриста: «Нач-ните освоение этой части острова с порта Бастии, образца генуэз-ского ампира. А оттуда отправляйтесь на живописный Кап-Корс со множеством рыбацких деревушек. Жемчужина в короне природ-ных заповедников Корсики представляет собой полуостров протя-женностью 30 км, усеянный дикими бухтами с белым песком, что для современной Европы редкость. Одинокие сторожевые башни XVII в. продолжают нести вахту вдоль береговой линии. Любители альпинизма могут отправиться в глубь острова, в горы, а осталь-ные, вне зависимости от уровня спортивной подготовки, получат удовольствие от походов по берегам с чудными видами, укромны-ми пляжами и рыбацкими поселками, где даже самые искушенные гедонисты найдут отели и рыбные рестораны на свой вкус» (Сво-бода воли // Conde Nast Traveller. 2013. № 7).

Трэвел-медиатексты могут быть классифицированы также по тематическому принципу, т. е. в зависимости от объектов особо-го интереса автора: природа, сельское хозяйство, национальная кухня, бальнеологические ресурсы, занятие определенными ви-дами спорта, участие в археологических раскопках и т. д. В этом случае текст отражает сценарий специализированного путеше-ствия: экологический туризм, агротуризм, гастрономический туризм, оздоровительный туризм, спортивный туризм, археоло-гический туризм. В различных тематических типах трэвел-меди-атекста актуализированы слоты фрейма «страна», соответствую-щие сценарию путешествия: природа, сельское хозяйство, кухня и т. д. Такие трэвел-медиатексты принципиально «двухтемны», поскольку они содержат информацию как о стране путешествия, так и об определенной области человеческой деятельности, что увеличивает их потенциальную целевую аудиторию.

Так, в натур-трэвелтекстах, т. е. в текстах, отражающих путе-шествие с целью познакомиться с природой страны или региона, обязательно представлены не только описания увиденного, но и научная информация: «Во время путешествия по заповеднику я

267

побывала на острове Самойловском. Кусочек суши в центре дель-ты — два на четыре километра — облюбован многочисленными птичьими стаями, вороватыми песцами, леммингами и горно-стаями. <...> Каждый остров дельты по-своему уникален. Сардах подарил мне окаменелые шишки, куски дерева и удивительной формы камни времен неогена. Лыглыйалаах Арыыта — близкое знакомство с песцами, один из которых бежал рядом, определен-но считая себя моим гидом в изучении тундры, останавливался одновременно со мной и выл во всю глотку. О Хардыргастаахе ор-нитологи говорят как о доме для черной казарки, колония птиц насчитывает здесь примерно до 250 пар» (Иванцова Н. Край исче-зающих островов // Вокруг света. 2007. № 9); «Медвежья тропа, ведущая на Узон с севера, спускается к озеру Дальнему. Это так называемый маар — взрывная воронка, заполненная холодной и прозрачной водой. Маар озера Дальнее имеет около киломе-тра в диаметре, его внутренние стенки сплошь заросли кедровым стлаником, и настолько крутые, что медвежья тропа, выводящая наверх, напоминает пожарную лестницу» (Нечаев А. Бурлящая кальдера Узона // Там же. № 3).

В текстах, отражающих гастрономическое путешествие, пред-ставлены сведения из области кулинарии: «Собственно, идея попробовать фарерских лангустинов не в Noma и не на копенга-генском рынке, а в естественной среде их обитания и вела меня на острова. Да, некоторые едут за красотами, иные — понырять в водах Гольфстрима, я же отправился за новым гастрономиче-ским опытом: кроме лангустинов меня ждали морские ежи, по-жилые мидии, икра морского воробья, нежная треска и мясо с гнильцой — ферментированная местная баранина, деликатес из деликатесов. <...> Способ ферментации, который здесь называ-ется rast, придает мясу тот самый „пятый“ вкус, „умами“, который наряду с четырьмя остальными — кислым, сладким, горьким, со-леным — формирует всю вкусовую палитру, воспринимаемую человеком. В японской кухне для придания этого вкуса исполь-зуют глутамат натрия, в фарерской мясо просто месяцами выдер-живают на ветерке» (Иозефавичус Г. И рыба, и мясо // Conde Nast Traveller. 2013. № 7).


268


При всем тематическом и интенциональном многообразии современной российской журнальной трэвелистики ее главной функцией остается функция просвещения, поскольку «познава-тельный процесс очень органично накладывается на сюжет путе-шествия»24, при этом в тексте реализуются принципы научности, увлекательности и доступности.

Принцип научности находит свое выражение в сообщении адре-сату фактически точной информации, отражающей научную кар-тину мира; принцип увлекательности обеспечивается динамично-стью и событийностью трэвел-медиатекста, вытекающими из его нарративной природы; принцип доступности выражается в учете автором пресуппозиций адресата, т. е. его знаний о предмете речи.

Увлекательность как характерное свойство трэвел-медиатек-ста позволяет с его помощью демонстрировать гедонистически ориентированной массовой аудитории, что глубина и полнота впечатлений от увиденного во многом определяется объемом знаний наблюдателя, уровнем развития его научного сознания, а также то, что знания являются элементом самоидентификации современного человека и необходимым условием его успешной коммуникации с другими людьми.

Трэвел-медиатекст предоставляет читателю возможность (иногда единственную) погрузиться в иную реальность, при-общиться к другой культуре, принять жизненные сценарии, от-личные от его собственных: «Путешествие — это перемещение (реальное или виртуальное) в чужое культурное пространство с целью выхода за пределы наличного бытия для познания себя и мира повседневности Другого»25. Трэвел-медиатекст призван не только просвещать адресата, но и развивать и обогащать его ду-ховно, гуманизировать его мироощущение, корректируя в созна-нии представителя массовой аудитории концепт «человечество».

Современная российская трэвел-журналистика, реализующая, как и вся научно-популярная журналистика, функцию просвеще-ния, аксиологически ориентированна и в лучших своих образцах демонстрирует верность основному принципу российской про-светительской традиции — «искореняет сильно предрассудки, да не воротит с корню добродетель»26.

269


1 Кубатьян, Григорий. Мой путь в трэвел-журналистике: путешествия по миру в поисках приключений. URL: http://kubatyan.blogspot.ru.

2 Пономарев Е. Р. Типология советского путешествия: советский путевой очерк 1920–1930-х годов. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т промышл. технол. и дизай-на, 2011. С. 9.

3 Гончаров И. А. Фрегат «Паллада». URL: http://royallib.com/read/goncha-rov_ivan/fregat_quotpalladaquot.html#0.

4 Шачкова В. А. «Путешествие» как жанр художественной литературы: во-просы теории // Вестн. Нижегор. ун-та им. Н. И. Лобачевского. Сер. Филоло-гия. Искусствоведение. 2008. № 3. С. 279.

5 Гуминский В. [Вступ. ст.] // Арсеньев В. К. Избранные произведения: в 2 т. Т 1. М.: Сов. Россия, 1986. С. 18–19.

6 Гончаров И. А. Указ. соч.7 Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений: в 10 т. Т. 4. М.: Гослитиз-

дат, 1948. С. 978.8 Сайкин О. А. Пржевальский // Русские писатели. 1800–1917: биогр. сло-

варь / гл. ред. П. А. Николаев: в 5 т. Т. 5. М.: Сов. энцикл., 2007. С. 136.9 Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки, исследование се-

верной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. М.: ОГИЗ, 1948. С. 363–365.

10 Там же. С. 35–36.11 Там же. С. 182.12 Там же. С. 47.13 Там же. С. 109–110.14 Там же. С. 91.15 Мурзаев Э. Второе тибетское путешествие Н. М. Пржевальского // Там же.

С. 5.16 Гончаров И. А. Указ. соч.17 Голосовкер Г. Я. Логика мифа. М.: Наука, 1987. С. 73.18 Там же. С. 163.19 Гончаров И. А. Указ. соч.20 URL: http://www.vokrugsveta.ru/article/263659/.21 Пономарев Е. Р. Указ. соч. С. 272. 22 Ильф, Илья, Петров, Евгений. Одноэтажная Америка. URL: http://aldeba-

ran.ru/author/ilf_ilya/kniga_odnoyetajnaya_amerika/.23 URL: http://www.afisha.ru/Afisha7files/File/Afisha-Mir_Mediakit.pdf.


270


24 Баринова Е. Е. Сюжет путешествия в научно-популярной литературе: те-орет. аспект // Лирические и эпические сюжеты: сб. науч. трудов / Институт филологии СО РАН; под ред. И. В Силантьева. Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2010. С. 266.

25 Черепанова Н. В. Путешествие как феномен культуры: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Томск, 2006. С. 12.

26 Фонвизин Д. И. Недоросль. URL: http://www.ilibrary.ru/text/1098/p.2/in-dex.html.


Баринова Е. Е. Сюжет путешествия в научно-популярной литерату-ре: теорет. аспект // Лирические и эпические сюжеты: сб. науч. тру-дов / Институт филологии СО РАН; под ред. И. В Силантьева. Новоси-бирск: Новосиб. гос. ун-т, 2010. С. 256–266.

Голосовкер Г. Я. Логика мифа. М.: Наука, 1987.Гончаров И. А. Фрегат «Паллада». URL: http://royallib.com/read/

goncharov_ivan/fregat_quotpalladaquot.html#0.Гуминский В. [Вступ. ст.] // Арсеньев В. К. Избранные произведе-

ния: в 2 т. Т 1. М.: Сов. Россия, 1986. С. 18–19.Ильф, Илья, Петров, Евгений. Одноэтажная Америка. URL: http://

aldebaran.ru/author/ilf_ilya/kniga_odnoyetajnaya_amerika/.Кубатьян, Григорий. Мой путь в трэвел-журналистике: путе-

шествия по миру в поисках приключений. URL: http://kubatyan.blogspot.ru.

Мурзаев Э. Второе тибетское путешествие Н. М. Пржевальского // Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки, исследование северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тарима. М.: ОГИЗ, 1948. С. 5–20.

Пономарев Е. Р. Типология советского путешествия: советский пу-тевой очерк 1920–1930-х годов. СПб.: С.-Петерб. гос. ун-т промышл. технол. и дизайна, 2011.

Пржевальский Н. М. От Кяхты на истоки Желтой реки, исследова-ние северной окраины Тибета и путь через Лоб-Нор по бассейну Тари-ма. М.: ОГИЗ, 1948.

Сайкин О. А. Пржевальский // Русские писатели. 1800–1917: биогр. словарь / гл. ред. П. А. Николаев: в 5 т. Т. 5. М.: Сов. энцикл., 2007. С. 136–137.

Черепанова Н. В. Путешествие как феномен культуры: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Томск, 2006.

Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений: в 10 т. Т. 4. М.: Гослитиздат, 1948.

Шачкова В. А. «Путешествие» как жанр художественной литерату-ры: вопросы теории // Вестн. Нижегор. ун-та им. Н. И. Лобачевского. Сер. Филология. Искусствоведение. 2008. № 3. С. 277–281.


1. Как соотносятся понятия «путевой очерк» и «трэвел-медиатекст»?2. Назовите основные экстралингвистические и речевые признаки

трэвел-медиатекста.3. Чем можно объяснить высокую популярность текстов о путеше-

ствиях в России XIX в.?4. Какими средствами осуществляется в тексте о путешествии по-

пуляризация научного знания?5. Какие экстралингвистические факторы влияют на содержатель-

ные и речевые особенности трэвел-журналистики определенного исторического периода?

6. Какие изменения произошли в российской трэвел-журналистике в середине 90-х годов ХХ в.?

7. Как соотносятся вербальная и визуальная составляющая трэвел-медиатекста как поликодового единства?

8. Каковы основные интенции трэвел-медиатекста?9. Какие признаки трэвел-медиатекста лежат в основе его типоло-

гии? Приведите примеры трэвел-изданий различных типов.


Подписано в печать 24.11.2017. Формат 60х84/16. Гарнитура CharterITC. Печ. л. 17.

Тираж 50 экз. Заказ 148.

Отдел допечатной подготовки Института «Высшая школы журналистики и массовых коммуникаций»

Санкт-Петербургского государственного университета 199004, Санкт-Петербург, 1-я линия В.О., д. 26.

Учебное издание

История научно-популярной прессы России в социокультурном контексте

Учебное пособие

Под редакцией Л. П. Громовой, Ю. Б. Балашовой

Редактор И. А. БогдановаМакет и оформление обложки: П. Ч. Хан

Верстка: Е. П. Смирнова

jf.spbu.rujf.spbu.ru/upload/files/file_1513760756_7436.pdf · 2017-12-20 · Истортияни...

Documents

Transcript of jf.spbu.rujf.spbu.ru/upload/files/file_1513760756_7436.pdf · 2017-12-20 · Истортияни...